«Рим, открытый город» (1945)
Роберто Росселини — один из тех, кого упоминают в первую очередь, когда начинают говорить об итальянском неореализме. Его третья по счету картина «Рим, открытый город» — величайший фильм того времени, и именно с него принято начинать отсчет существования этого направления. Однако это произведение хочется обсудить не только из-за потрясения, которое я испытал во время просмотра, но и из-за христианской метафоричности, которая, на мой взгляд, присутствует в данной работе.
Важно понимать, что это также одна из первых картин, вышедших на экране после окончания войны. Росселини сделал кино, которое впервые открыто говорит об антифашистских взглядах; кино, события которого происходят в переломный момент истории. Фильм ставит в центр повествования вопрос выбора и страха. Такая тематика тесно связана с теми проблемами, которые я открыл для себя, читая «Евангелие».
Здесь я хочу сконцентрироваться на персонаже Дон-Пьетро, потому что создатели вложили очень много догматов, отсылающих нас к Иисусу Христу. Мы видим, как Дон-Пьетро помогает обычным гражданам пережить тяжелые времена и не оставляет в беде отряд сопротивления. При этом священник не старается явно принимать одну из сторон. Служение господу — его главное оружие. Персонаж небезразличен к духовному падению человека. Это явно ощущается в сцене, где Дон-Пьетро проклинает Гестапо, замучившее до смерти инженера Джорджо Манфреди (представителя сопротивления), а потом встает на колени и говорит: «Господи, что я сказал? Прости меня, господи, прости». Мы понимаем, что в персонаже священника нет ненависти, а есть безграничная любовь и боль, которую ему причиняют людские поступки.
Прямой отсылкой к Иисусу Христу является сцена расстрела Дона-Пеьтро. Перед нами предстает практически лобное место, где стоят солдаты, готовившиеся выполнить приказ. Тут важно обратить внимание на последние слова, которые говорит священник перед своей смертью: «Господи, прости им». Тут авторы, очевидно, ссылаются на «Евангелие от Луки»: «И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают».
Но «Рим, открытый город» показывает нам не только одно распятие. В данной картине есть еще одна косвенная отсылка к этому событию и к Иисусу. Я уже упоминал сцену пыток инженера Джорджо Манфреди и рассматривал ее со стороны Дона-Пьетра, но есть и обратная, не менее интересная сторона. Капитан Гестапо пытается выбить из Джорджо показания против других участников сопротивления, чтобы он раскрыл их имена и дал им наводку. Однако, мы видим, что это противоречит устоям жизни инженера, он принимает решение молчать и фактически отправляется на мученическую смерть во благо спасения целого народа, за свою веру и свои идеалы, которые он не смеет предать. Интересно, что Марина Мари (девушка, с которой у инженера был роман), узнав информацию про отряд сопротивления, сдает Гестапо Дона-Пьетро, Франческо и Манфреди за новую шубу. Предательство, сравнимое с предательством Иуды Искариота за тридцать серебренников. Все выше перечисленное, безусловно, отсылает зрителя к образу Иисуса Христа. Отряд сопротивления является новым символом веры, которая поможет людям излечить свою душу и сделать правильный выбор.
Еще одна мысль постигла меня во время просмотра. Но сначала прочитайте цитату из «Евангелие от Матфея»: «В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Моё, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской». Дети являются важным элементом в фильме Росселини: мы видим как священник играет с ними в футбол и пытается дать наставления в это тяжелое время, видим как мальчишки пытаются оказать сопротивление фашистскому режиму. Ключевым моментом картины является расстрел Дона-Пьетро, на которое сбегаются посмотреть дети и свистят ему мелодию песни, которая выступает секретным знаком для отряда сопротивления. Очень трогательная сцена, вызывающая у Дона-Пьетро надежду на будущее поколение.
«Рим, открытый город» — очень многогранное и глубокое полотно, опирающееся в своей второй половине на «Евангелие». Образ Иисуса Христа тут отображен не только в персонаже священника и инженера, но и в самих жителях этого города. Мы видим, как эти люди перебарывают свой страх и готовы пожертвовать собой ради того, что считают правильным и во что верят.
«Рокко и его братья» (1960)
Картина Лукино Висконти произвела на меня серьезное впечатление во времена моего становления. Безусловно, прямых отсылок к образу Иисуса Христа в этой работе нет, однако некоторые размышления заставляют меня сделать вывод, что в герое Рокко мы можем увидеть черты, схожие с мессией.
Через весь фильм семья Паронди переживает череду серьезных испытаний. Брат главного героя Симоне скатывается вниз по лестнице жизни. Рокко и Симоне влюблены в одну девушку. В какой-то момент Симоне совершает акт сексуального насилия над Надей, и позже убивает её. Главный герой находит в себе силы не испытывать ненависти к своему брату, он даже прощает его. Стоит обратить внимание на финал картины, где братья Рокко, Лука и Чиро обсуждают участь их родственника. Чиро говорит: «Рокко — святой, но в жизни что может сделать такой, как он? Который не может защищаться. Он всегда всем прощает, а всегда прощать нельзя». Действительно, поступки и слова главного героя указывают нам на его святость. Эти слова во время просмотра напомнили мне фрагмент из «Евангелие от Матфея»: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших».
Интересно, что Чиро находится где-то посередине между Рокко и Симоне. Он точно не святой и точно не опустившийся в бездну. Кажется, что вышеупомянутая фраза Чиро имеет важное значение для посыла фильма: в большом городе невозможно выжить, полностью жертвуя собой или забывая про моральные принципы, ты должен быть в меру жесток и в меру справедлив.
«Евангелие от Матфея» (1964)
Напоследок вернемся к Пазолини и поговорим о его фильме «Евангелие от Матфея», который был высоко оценен киноведами, прессой и Ватиканом. Картина стала обладателем премии международной католической организации на Венецианском кинофестивале в 1964 году.
Примечательно, что Пазолини использует в этой работе не комбинаторную технику, а лишь опирается на одно «Евангелие от Матфея». Из четырех канонических он выбирает, на мой взгляд, самый сухой текст. В нем просто перечисляются события, не подкрепленные эмоциями. Такое ощущение складывается и от просмотра картины. Режиссер полностью опирается на текст святого писания, не особо отходя в сторону. Крупные планы Пазолини добавляют ощущение документальности происходящего, как будто мы лицезрим хронику того времени. Интересно, что сам образ Иисуса Христа далек от канонического, который мы видим в поп-культуре, на иконах или в голливудских фильмах времен кодекса «Хейса». Тут мессия напоминает обычного человека из низшего слоя общества, который пришел со своей правдой в этот мир, пришел его изменить. Непрофессионализм молодого девятнадцатилетнего актера лишь придает искренности речам спасителя. Сочетание фронтально крупных и длинных планов в комбинации с воспроизведением текстов из «Евангелие» добавляют образу Иисуса Христа некой революционности. Во время просмотра у меня складывалось ощущение, что это искусный оратор, призванный изменить положение дел в обществе. Кажется, что образ подкреплен простотой для того, чтобы зрители могли чувствовать себя ближе к главному герою фильма.
Отдельно хочется сконцентрировать внимание на сцене, где Иуда Искариот бросает тридцать серебренников к ногам первосвященников и старейшин. А именно на визуальной составляющей этой сцены: мы видим красивые одеяния этой группы и довольно скромную одежду Иуды. В его жестах и броске ощущается сопротивление буржуазии, что не удастся им задобрить его душевное смятение монетами.
Ощущение революции и нового этапа человечества добавляют и методы съемки режиссера. Фильм снят на стыке перехода от неореализма к пост-неореализму. Да, характерные черты неореализма присутствуют: непрофессиональные актеры, съемки при живом свете, документальность происходящего. Однако неведомый размах для этого течения: потрясающие и дорогие костюмы, масштабные съемки в нескольких странах. Чувство стыка времен дополняет и работа с музыкой. В фильме присутствуют различные произведения: от классического Баха до авангардистского Блайнд Вилли Джонсона, создающего блюз-госпелл, и Одетты Холмс, потрясающей и прогрессивной фолк-исполнительницы. Соединение старого и нового отлично вписывается в текстовой контекст «Евангелие».
В «Евангелие от Матфея» Пьера Паоло Пазолини Иисус Христос является в самом необычном образе, который я видел в киноискусстве. С одной стороны, по своим речам это практически документальное воспроизведение священной книги, а с другой — визуальный образ, методы операторской работы, показывают его марксистским революционером, жаждущим восстановить равенство на этой земле.
Вопросы предназначения, мученичества и людской жесткости проходят красной нитью через все творчество режиссера. Во многих его фильмах есть аллюзии на христианство и мессию, включая «Аккатоне» и «Свинарник». В своих работах Пазолини критиковал общество, считая, что они не достойны спасения, история их ничему не учит. Интересно, но и погиб режиссер, как настоящий мученик, за свои взгляды.
Автор: Даниил Джиенбаев