Хотите верьте, хотите нет, но всё описанное здесь, в романе "Билет на непридуманную пьесу", было на самом деле, и я этому была свидетелем. Заключительная часть "науки" у отца Иосифа. Начало здесь, вторая часть здесь.
"Вскоре отец Иосиф с отцом Михаилом снова пошли в храм. Ирина вышла на крыльцо и, увидев сидящего на скамейке Олега, позвала на обед. За столом уже сидел Володя и жадно уплетал вкусно пахнущие щи.
— Интересно, — Олег не мог удержаться от вопроса, — почему это мы не можем обедать с этим зазнавшимся попом?
Ирина, подносившая суп, посмотрела на него испуганно и покачала головой.
— Зачем вы так, Олег?
— А как я должен относиться к зазнайке из Москвы, который из-за своего пуза людей не видит?
— Что, брат, обидно? — улыбнулся Володя, — мне тоже было неприятно поначалу. Но отец Иосиф, я заметил, больше всех любит этого священника, и предпочитает с ним наедине и обедать, и ужинать, и молиться. Я уже привык, когда он приезжает — обедаю отдельно.
— Да за что же это? Мне он ужасно не понравился, — уже более спокойно спросил Олег, наворачивая щи.
— Не судите по внешнему виду, Олег, — садясь с ними за стол, вступила в разговор Ирина, — вы же не знаете ничего, а судите.
— Я сужу по тому, что вижу — он невоспитанный и наглый. Я таких на своём веку редко встречал. Чем он так дорог отцу Иосифу?
— Он окормляет детский дом, где находятся дети из неблагополучных семей. И каждый год вывозит их в Изборск. В Никольском храме на территории крепости они молятся.
— И к чему вы это рассказываете? Это даёт ему право быть таким спесивым?
— Конечно, нет, но, я думаю, что у него большое искушение бросить это дело, потому что сложно с такими детьми. Вот отец Иосиф его и поддерживает как может, ведь нет дела угоднее Богу, чем это.
— А с чего вы взяли, что это дело Богу угодно? Может, надо другого священника назначить, если ему трудно?
Ирина подпёрла голову рукой и задумалась.
— Да нет, отец Михаил на своём месте. И Бог давно уже это дал знать, я сама была свидетелем.
— И как же вы это поняли? Неужто голос во сне слышали? — усмехнулся Олег.
— Не голос, — Ирина замялась...
— Да говори уже, мать, — вмешался Володя, — не одна ты это видела.
— Хорошо, — решилась она. — В год, когда муж мой помер, отец Иосиф благословил меня помогать отцу Михаилу в первой поездке в Изборск. Прибыла я в Москву, посадили мы на автобус детей и поехали. Батюшка полным уже тогда был, трудно ему было угнаться за детьми, шустрые больно, да непоседливые. А я троих детей вырастила, да четверо внуков, опыт имею какой-никакой, ну и помогала ему.
В Изборске отец Михаил уже с обедом и ночлегом договорился. До обеда мы повели детей в старый храм на территории крепости. Дети, конечно, не особые молитвенники, да и мы не святые. Только после краткого молебна на моих глазах икона, расположенная посредине храма, вдруг начала просветляться.
— Как это? — не поверил Олег.
— А вот так: икона была чёрная, а тут словно кто-то эту черноту губкой смывать начал. И лик Божией матери и Младенца стали видны абсолютно чётко.
— А может быть, это луч солнца попал через окна?
— Если вы побываете в этом храме, то поймёте, что это невозможно.
— А дальше?
— Дальше было ещё больше чудес, каждый молебен что-то случалось: то светлое пятно увеличится на иконе, то другая икона мироточить начинает. Владыка Псковской епархии приезжал и засвидетельствовал. А отец Михаил каждый год теперь докладные пишет на имя архиерея: мол, опять в Никольском храме после приезда детей мы наблюдаем обновление иконы... А чёрных старинных икон там много.
Олег забыл про чай. Всё это не укладывалось в голове — разве может Бог так явно показывать свою волю? Хотя... почему бы и нет? Ведь Благодатный огонь сходит в Великую субботу...
— А чего же тогда он недовольный такой? Что ему в жизни не хватает?
— Да разве легко волю Божию выполнять? — удивилась Ирина, — куда девать упрямство, лень, уныние? А тем более, когда имеешь дело с трудными детьми. Вот отец Иосиф его и поддерживает.
— А вы давно отцу Иосифу помогаете? — спросил с любопытством Олег.
— Нет, недавно. Я вообще недавно крестилась, — она подсчитала года, — лет семь назад мы с мужем вместе решили креститься. Он у меня начитанный был, любил порассуждать. Вот и дорассуждался: давай, говорит, покрестимся. Я согласилась. А как дело дошло, уже и договорились мы с батюшкой, мой-то на попятную пошёл, мол, я ещё подумаю. — Ирина загрустила, промокнув глаза кончиком платка.
— И что же? Так и не покрестился?
— Не покрестился, — со вздохом ответила она, — и умер от астмы через неделю. Я как раз к сестре в соседнюю деревню уехала погостить на три дня, а он, покойничек, выпить любил. Уж сколько я его просила: не пей, задохнёшься... Как чувствовала, приехала, а он на полу весь синий лежит — задохнулся. Словно незачем жить стало.
— Ну чего ты так категорично, мать, — проворчал Володя, — я тоже выпить люблю и что? Помирать теперь?
— Нет, конечно, — вздохнула она, — но уж больно явно Господь показал, что "назвался груздем, полезай в кузов".
Только недавно вспоминал Олег эту пословицу и в душе ещё раз порадовался, что не убежал из "кузовка".
— Ну, заболталась я с вами, мужички, мне посуду мыть надо.
Олег вышел из дома и огляделся. Сегодня последний вечер он здесь. Завтра отец Иосиф обещал помочь с машиной до станции.
Деревья уже вошли в силу, шумя над головой своей сочной, зелёной листвой. Соловьи так громко и беспрерывно свистели, что Олег давно перестал их замечать. Он пошёл по пыльной дороге по направлению к холму, чтобы ещё раз попытаться дозвониться до Ксюши. Теперь он думал о ней непрестанно. Володя задал ему вопрос: кто он — музыкант или человек? Раньше для Олега это было одно и то же. А здесь он понял, что нет, музыка не может быть больше или даже равна человеческой душе. Душа больше всего, и сейчас она хотела одного — любви. В Ксюше он чувствовал не просто любимую женщину, а друга, которому можно доверить жизнь. Радостное чувство, что у них всё впереди не оставляло его, хотя немного донимало беспокойство, почему она не отвечает ему? И всё-таки он не мог представить себе, что она выбрала другого, не его...
— Олег, вечером мы служим всенощную, — заговорил с ним отец Иосиф, — но тебя петь не прошу. Если хочешь, можешь помолиться, а потом мы с тобой поговорим.
Олег кивнул, ему было всё равно.
— А ты чего такой кислый? Опять не дозвонился до зазнобы? Не тужи, всё будет нормально.
Но идти на всенощную ему не хотелось. После ужина, приготовленного наскоро Ириной, он сел на крыльце и стал ждать окончания службы.
Деревня и днём была нешумной, а вечером стихли последние звуки: умолкли соловьи, заснули собаки. Полная луна, ещё бледная, готовилась разгореться словно большой фонарь, но солнце не торопилось садиться за горизонт и своими последними лучами перебивало её холодный свет. Тёплые дни пробудили растущую возле дома отца Иосифа вековую липу, и она сладко, медово запахла. Олег наслаждался последним вечером в деревне и думал, что если бы не старец, он бы так и провёл в городской суете эти прекрасные весенние деньки. Здесь вроде тоже не сидел без дела, но отдохнула голова, и он смог сделать для себя выбор — что же для него главное в жизни.
— Олег, Олег! — из-за поворота показался Володя и махнул ему рукой, зовя в храм.
Он поспешно встал и пошёл за мужиком. Служба закончилась, женщины мыли полы и вытирали подсвечники. Отец Михаил важно раздавал благословение последним прихожанам. Олег посмотрел на него немного другими глазами, но симпатии к нему по-прежнему не почувствовал.
Из алтаря вышел отец Иосиф с крестом в руках и поманил Олега к себе. Тот подошёл к аналою, но из головы вылетели все вопросы, а исповедоваться он и вовсе не собирался.
— Что же хочешь знать, чадо? — ласково спросил отец Иосиф. — В чём каешься, в чём сомневаешься?
— Сомневался я вначале, — вдумчиво ответил Олег, — но сейчас уже определился, что для меня важнее всего.
— И что же?
— Любовь, батюшка. Только я не понимаю, зачем вы меня заставили японскую книжку читать?
— А чего хотел добиться герой рассказа?
— Святости.
— И что же он был готов делать ради своей цели?
— Да всё...
— Не просто всё, а вплоть до смерти, ведь он мог разбиться. Вот и ты люби так же.
— Это я понял... А ещё вы обещали посоветовать, играть мне на фестивале или нет. Дело в том, что один мой неприятель заранее пригрозил мне провалом.
— А ты хочешь играть?
— Хочу.
— А чего боишься? Проиграть?
Олег прислушался к себе.
— Да пожалуй, не очень боюсь, ну проиграю, не умру же...
— Вот и правильно, тогда играй.
— А зачем вы меня смиряли перед этим попом? — решился спросить Олег.
— А затем, чтобы ты понял, как глупо считать себя правым во всём, и как этим мы обижаем других. Понял или нет? Почувствовал на своей шкуре?
— Почувствовал.
— Ну и слава Богу. Наклоняй голову...
После литургии, на которой Олега всё-таки отец Иосиф благословил попеть с Володей, они все вместе пообедали. Московский священник стал собираться в дорогу.
— Отец Михаил подвезёт тебя до станции, — сообщил старец удивлённому Олегу. — Прощай, чадо, больше не увидимся, я уж помру, наверное, скоро.
Олег в последний раз взял благословение, не находя нужных слов. После осенения крестом отец Иосиф положил руку ему на голову и молча посмотрел в глаза, словно заповедуя не забыть всё то, что Олег понял для себя важного в этой глухой деревне.
Ехать было недалеко, и разговор между отцом Михаилом и Олегом не успел завязаться. Симпатии друг к другу они не испытывали, хотя Олег уже не был уверен, что может что-то прочитать в чужой душе — он едва разобрался в своей".
Полностью роман можно скачать здесь.
Друзья, подписывайтесь на мой канал!