(возрождение безусловной любви)
- Алло?
- Привет.
- Привет.
- Ты сидишь?
- Да. Что-то случилось?
- Отца больше нет…
- Когда?
- Сегодня, в четыре вечера. Завтра утром надо ехать в деревню, организовать похороны. В восемь заедем за тобой. По дороге купим всё необходимое. Кое-какие продукты я уже купила, но много чего еще надо.
- Хорошо. Я буду готова.
- Пока…
В трубке послышались короткие гудки.
Она положила трубку телефона, подошла к окну и прислонила лоб к холодному стеклу. На улице было темно, но свет из окна падал на белые сугробы, отчего казалось, что снег усеян сверкающими бриллиантами. Как же красиво.
В голове кружился рой мыслей, коротких как вспышки воспоминаний и тяжелое ощущение чего-то недоделанного или недосказанного.
Она вспомнила как приходила навестить отца в больнице несколько месяцев назад, когда он проходил лечение в городе. Ему было всего 57, но он уже ходил с палочкой и выглядел намного старше своих лет. Последняя стадия туберкулеза делала свое дело, а отец продолжал курить как и раньше по 2 пачки папирос в день.
Ей не нравилось общаться с отцом, так как он в основном говорил о скором своем уходе из этого мира, что ему всё надоело и он больше не видит никакого смысла в своем пребывании здесь. Он словно ждал жалости от младшей дочери и теплых слов, но она лишь раздражалась и принимала все эти разговоры за его манипуляции. Ведь он так часто манипулировал своими детьми в их детстве, когда они были беззащитны, наивны и открыты.
В свои 26 она не могла долго находиться рядом с отцом. Её всегда тяготило его присутствие. Она впадала в детское созависимое состояние, вспоминая его жестокость по отношению к матери, к ней, к старшей сестре и братьям. Даже будучи уже самостоятельной, при общении с ним, она боялась сделать или сказать что-то не так и получить его неодобрение. Ее плечи приподнимались, а внутри натягивалась невидимая струна. Как же он умудрился так изуродовать чувства дочери? Перед глазами пролетали жуткие картинки его пьяных дебошей, порки, оскорбления, унижения, побои матери…
На следующий день они с сестрой и братьями приехали в деревню с кучей провизии для поминок. Они вышли из машины и с тяжелыми пакетами пошли к дому. В окне стояла мать в черной косынке, грустно улыбалась и ждала, когда дети зайдут в дом.
Открыв дверь дома, сразу же в нос ударил въевшийся в стены запах “Беломора”. Запах отца.
Мать обняла каждого из детей и видно было, насколько ей стало легче.
В доме было прохладно. Гроб стоял в дальней комнате. Дети сняли верхнюю одежду и прошли к отцу. Он лежал и казалось, что он просто уснул. Ушла глубокая межбровная морщина. Лицо было молодым, расслабленным и добрым. Видимо он тоже был рад визиту своих пятерых детей. Он стал другим. Он стал добрым. Жаль, что его задумчивую злую маску смогла снять лишь смерть.
Она смотрела на отца и не понимала, почему он был таким жестоким. Что или кто сделал его обиженным на весь мир и на самых близких людей? Загадка.
Похороны состоялись через день, как положено у православных: на третьи сутки после ухода в мир иной. На кладбище народу было немного. Да и попрощаться мало кто пришел: все в деревне знали, что отец ушел из-за туберкулеза. Люди боялись, что заразятся. Какая глупость и дремучесть.
Её старшая сестра сильно плакала у могилы, а она не могла понять, почему та так страдает:
- Ты так сильно плачешь, а я не могу. Вспоминаю его жестокость и не могу. Скажи, почему он так не любил нас? За что? И зачем нас столько, если он не любил детей? Мне кажется, что ему сейчас там лучше. У меня внутри какая-то пустота от того, что я чего-то не знаю или что-то не сделала.
Сестра немного успокоилась и стала рассказывать историю о какой-то другой жизни родителей и их семьи:
- Ты просто не помнишь. Ты была совсем маленькой. Ведь с тобой у нас разница в возрасте 8 лет.
Отец любил маму, любил нас. Он вечно носился с нами. Возил на рыбалку, иногда брал с собой на работу, когда ездил на лодке в соседние деревни. Он же был единственным ветеринаром на несколько сёл.
Юморил всегда и рассказывал байки разные. Потом мы переехали из бывшей деревни сюда. Отца по распределению отправили. Тебе был всего один месяц.
В этом селе народу было больше да и школы свои. Отец не хотел, чтобы мы потом ездили по неделям в сельскую школу и жили в интернате, без семьи, поэтому и согласился на переезд.
Мама устроилась в магазин, стала зарабатывать хорошие деньги. Вскоре у неё завелся ухажер, водитель из города, который привозил товары. По деревне уже пошли слухи, но мать сама призналась отцу в измене. Вот тогда всё и началось: пьянство родителей, их безумные разборки. Отца словно подменили.
Она слушала и не верила своим ушам. Мама?! Изменила?! Святая женщина, из-за которой она дралась с отцом?! На неё будто вылили помои. В ушах звенело, в груди и в горле стоял ком. Она задумчиво спросила у сестры:
- Почему ты мне раньше не рассказала об этом? Теперь всё встает на места. Он постоянно говорил о каких-то изменах матери, а я принимала эти обвинения за пьяную ревность и ещё больше ненавидела его.
Сестра, успокоившись, пожала плечами:
- Не знаю. Ты не спрашивала. Да и мы все жили каждый в своей обиде. А мама всегда была ребенком, ей не хватало внимания отца из-за нас, вот она и искала это внимание на стороне. Да это и не единственный её ухажер был. Видимо, поэтому отец и решил нас “воспитывать”, чтобы не стали как мать. Он сам страдал от предательств матери. Детей оставить не смог, хоть и часто порывался уехать, но каждый раз возвращался. И боялся, наверное, за свою и нашу репутацию в деревне. Так он и прожил свою чужую жизнь, сделав не только себя несчастным, но и нас.
Они шли, а сестра продолжала рассказывать всё, что знала. Мир просто перевернулся. Как странно всё: жили все в одной семье, а у каждого она оказывается разная.
- Ты знаешь, - тихо проговорила сестра, - когда я была последний раз у отца в больнице, он сказал, что только сейчас понял: своих детей надо было просто любить.
На следующий день они с сестрой и братьями вернулась в город. У всех были свои заботы.
Она вошла в квартиру, сняла сапоги и подошла к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу и пытаясь привести мысли в порядок, наконец поняла, что за всю жизнь ни разу не сказала отцу, что любит его, как впрочем и он ей. А может она просто этого не помнит.
Вдруг из глубины подсознания, как короткометражные фильмы, всплыли воспоминания из далёкого детства.
Лето, солнце, отец приехал за ней в детский сад на мотоцикле “Восход”. Она выбежала за калитку сада, отец легко её подхватил, посадил перед собой и сказал, чтобы она ухватилась за крышку бензобака как за поручень. Резким движением ноги нажал на рычаг, мотоцикл заревел и они поехали. Ветер обдувал лицо, в животе что-то щекотало, счастью не было предела, а рядом был сильный, любимый папа, с которым она чувствовала себя в безопасности.
После этого воспоминания появилось другое: он носит её совсем маленькую на руках, прижимая к своему плечу. У нее был отит. Боль то утихала, то впивалась в ухо, словно острый нож, от которой она начинала судорожно кричать и хвататься за голову.
И последнее, что прилетело, - то, как она с истерикой лежала на полу и видела лишь свои ноги, барабанящие о пол. Она требовала, чтобы отец взял её с собой в город в командировку. Следующая картинка - они идут по песку к реке в сторону теплохода “Заря”. На её ножках были красные ботинки, а на штанинах черных брюк вышитые алые маки. Её маленькую руку крепко держала рука отца, а в другой он нёс свой коричневый портфель, с которым он ездил в командировки. Отец все-таки не смог устоять перед натиском дочери.
От этих воспоминаний слёзы хлынули из глаз. Внутри всё перевернулось от осознания, что бОльшую часть жизни он был для неё монстром. Ей стало невыносимо больно от того, что не может сказать ему, как сильно его любит. Какая-то безысходность и пустота полностью захватили сознание и тело. Но вдруг случилось нечто необъяснимое, что нельзя передать простыми словами. Кто-то или что-то словно ветерком коснулось области сердца. В её голове пронеслось знание, что с ним всё хорошо, он счастлив и любит её. Она испытала облегчение и поняла, что он рядом. Каким-то мистическим образом они наконец-то сказали то, что когда-то забыли сказать друг другу - “Я люблю тебя”.