Когда сестра выпустилась из детского дома, я дохаживала вторую беременность. Таня росла творческим подслеповатым ребёнком. Таких было двое в то время в детдоме. Она и мальчик. Оба шикарно рисовали. Просто так, без обучения техникам и приёмам. Оба стремительно теряли зрение. Спустя несколько лет, когда Вова перешёл на работу в милицию, ему довелось охранять летний лагерь со сменой из воспитанников моего детского дома. Он вернулся оттуда поражённый увиденным - слепой парень по памяти рисовал на стенах корпусов запавшие в сердце образы и узоры. «Это Фаиль»- сказала я, чем поразила его опять: оказывается, я о ребятах многое знаю, даже на расстоянии. Я же из рассказа мужа поняла, что мальчик всё-таки ослеп, но его жалеют и оттягивают момент отправки в специализированное учреждение.
Когда Таня училась в шестом классе, ей сделали операцию на глазах, и немного остановили процесс. Помню, как я, будучи студенткой, приходила к ней в городскую больницу. Сестрёнка скромно лежала там, в окружении детей, которых то и дело навещали родственники. Я в ту пору совсем не умела заботиться, поэтому принесла гостинцы не сразу. Что это вообще такое - гостинцы? В первый приход посмотрела, на то, что несут другим и пошла покупать яблоки и печенье. Таня была рада всему.
Узнав про мою операцию, теперь уже сестра навестила меня. Держась за стенку, я доковыляла до скамейки, где разрешали общаться с посетителями. Таню мой вид испугал, она не сумела этого скрыть. На гостинцы у неё денег, конечно же, не было. «Я ничего не принесла»- сказала она. «А мне и нельзя ничего!»- я просто радовалась, что вижу родного человека. Сестра поведала мне главное: что она поступила учиться на художника - оформителя и что ей дали койку в общежитии училища. Того самого, где периодически учились бывшие детдомовцы. На водителя троллейбуса, крановщицу, и, вот теперь, на художника- оформителя. «Слава Богу! Ты не на улице! Как жаль, что я ничем не могу тебе помочь». «А я тебе»- сказала сестра. На том и расстались.
К вечеру мне передали гостинцы. В сетке - авоське лежало несколько яблок, вафельное полотенце и ярко-оранжевая пластмассовая машинка Нива. «Что за ерунду тебе несут?- спросила санитарка. «Яблоки нельзя, полотенце вам выдают, а в машинку, поиграть что ли захотела или новорожденному сыну предложишь?» Я огрызнулась, что после серии наркотических обезбаливающих уколов имею право на заскоки. Но действительно призадумалась - странная передачка. Пришедший на следующий день Вова, сказал, что ничего подобного не приносил. Неужели Таня? Зачем? Да и откуда у неё деньги? Больше передавать было некому. Интрига.
О том, кто это сделал, я узнала только в декабре, когда приехала к отцу. «Как там игрушка? Играете?»- спросил он. Оказывается, в те дни, что я лежала в больнице, он с сожительницей Любой приезжал в Кетово, к её родне и совершенно случайно узнал о рождении внука. Собрав то, что удалось собрать здесь и сейчас, он оставил авоську внизу и ушёл. Внука он так никогда и не увидел. Не успел.
Машинкой сначала играла Иришка, а доламывал её уже сын. Полотенце с изображением Буратино я не могу выбросить до сих пор. Я пользовалась им долгие годы, совсем не берегла, и цвет и ткань в ужасном состоянии. Но это единственные сохранившиеся и, потому, бесценные для меня, гостинцы от папы. Оно и старенькая авоська.
