В самом первом полугодии первого курса института, Санёк ещё следовал старой доброй студенческой поговорке «от сессии до сессии живут студенты весело». Он твёрдо решил отдать дань науке и знаниям и честно, с умным видом студента-ботаника, зубрил проклятые лекции, которые до этого столь же усердно писал, но ничего не понимал, в этой «билибердистике», как он сам её характеризовал. При подготовке к экзаменам он умудрился не спать две ночи, воображая себя грызущим гранит науки, набуздыриться кофе с сигаретами, которыми планировал «активировать мозг и память» до такой степени, что ему стало дурно, тошно и в конечно итоге он не мог ни спать, ни учить. Но, несмотря на все барьеры и препятствия, всё, что мог из высшей математики, а в простонародье просто «вышки», он в себя вогнал, короче выложился на полную катушку. Каково же было его разочарование, когда он получил за все старания обидный «тройбан». Да ещё по такой нелепой причине, что оказывается был тайный урок, про который никто ничего не знал, и по закону подлости ему достался билет ровно из этой секретной лекции, на которой были только избранные зубрилы-отличники, которые знают всё и вся, даже то, что им абсолютно не надо знать.
На следующий день он сдавал другой экзамен, какую-то производную от физики, теорию электрических сетей что ли, или что-то в этом духе, он не ориентировался даже в названиях, не то что в сдаваемом предмете и материале. Тут Санёк, в силу определённых, но несомненно объективных, обстоятельств не учил из сложных и непонятных, написанных каракулями, лекций ни слова и просто сымпровизировал. В классе на стенах висели какие-то учебные пособия, он что-то сдул оттуда, что-то списал из отобранной у заядлого отличника, Вовки Дятлова, их старосты, тетрадки, что-то придумал на ходу и получил в зачётку абсолютно такой же, ничем не отличающийся от первого, «тройбан».
В результате сравнения оценок и усилий, которые были приложены к их получению, поразмыслив, Санёк понял, что никакой разницы между тройками нет. Так же он сделал открытие, что от того будешь ли ты учить предмет и мучиться, не спать ночами или просто придёшь с надеждой на каменное лицо, красивые глаза и ещё пока острый сатирический ум и с наглой рожей будешь лепить лектору горбатого, мир лучше не станет, а результат будет абсолютно идентичным. «Отсюда мораль», как говорила герцогиня Алисе в бессмертном произведении Льюиса Кэрролла. Если оценки никак не отличаются, для чего насиловать свой молодой организм, включая мозг и лишаться всех удовольствий? Ведь от уксуса куксятся, от сдобы добреют, значит от экзаменов что? Правильно, экзема. И ведь что интересно, этот самый Льюис, который Кэрролл, оказался вовсе не Льюисом, и даже никаким не Кэрроллом, а самым что ни на есть Чарльзом Лютвиджем Доджсоном. Который опубликовал огромное количество трудов по математике, занимался евклидовой геометрией, линейной и матричной алгеброй, математическим анализом, теорией вероятностей, математической логикой, а знаменит стал исключительно благодаря книжке, граничащей с произведением шизофреника. На собственном примере, всем своим существованием, этот мнимый «Льюис Кэрролл» доказал гипотезу Санька об абсолютной равности результатов, при несравнимости приложенных усилий.
В результате твёрдой веры в открытую им аксиому, не требующую доказательств, за всё время дальнейшего обучения в институте, которая потом стала академией, а потом даже университетом, Санёк принципиально не выучил ни одной строчки и толком не написал ни одной буквы, при чём сдавал все сессии исключительно на ура. Тогда-то ему и открылась непреложная истина, что учиться надо не скучным научным формулам и определениям, а в первую очередь гибкости, открытости мышления и теории манипуляции людьми.
*****
С институтами-академия и университетами, а точнее с их переименованиями друг в друга, обратно и наоборот, на волне перестройки, постоянно приключались забавные истории. В частности, кто не знает легендарного анекдота, ставшего историческое изюминкой города, его, так сказать «визитной карточкой». В Н-ске одно время среди девушек-абитуриенток был крайне популярен филиал Сыктывкарского архитектурно-строительного института, сокращённо «САСИ». Чрез какое-то время эту богадельню, или попросту институт благородных девиц, переименовали в «университет» и стало место сие называться официально, гордо и величественно «САСУ». Об этом случае много баек ходило, но и это странное название было не самым последним, не окончательным приговором.
История имела своё логичное, но весьма нетривиальное и интригующее завершение. Через какое-то время «САСУ» превратили в помпезную академию, и всё бы ничего, да результате модного в те времена слияния и оптимизации с неким сталелитейно-аллюминиевым машиностроительным недоВУЗом местного пошиба, сей дворец знаний закономерно, по мановению волшебной палочки, превратился чудесным образом в «САСАЛ». Видать чиновники из Министерства образования так оптимизацией увлеклись, что даже названий своего детища не читали, а ведь как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Старожилы говаривали, что эта чехарда с названиями очень на менталитет молодёжи влияла, кидала она людей туда-сюда, словно во время шторма. Студенткам было стыдно говорить где они учатся, а всем остальным непонятно и страшно подумать, чему их там учат.
Санёк и сам-то не стал студентом данного заведения с неприличным названием исключительно по чистой случайности. Его приятель, Батон, заядлый троечник и балбес, попросил, чисто за компанию, помочь ему со вступительными, сдать туда документы, сесть рядом с ним и решить за него экзамены. Ну Саньку что не помочь товарищу, тем более без гарантий и за три литра свежего пенного? Он доблестно выполнил свою миссию, но что-то ему там показалось всё легко, и он сдал экзамены, как говорится, и за себя, и за того парня. И, к удивлению, в списках на зачисление значились оба: и всецело жаждущий этого всеми фибрами души Батон, и ничего не подозревающий Санёк.
Правда, трезво поразмыслив на досуге, он решил, что ВУЗ надо выбирать, всё же по главному принципу - кто ближе всего к дому. В результате он выбрал политех, располагающийся буквально в паре кварталов, да ещё и факультет, название которого он научился правильно говорить только к третьему курсу. Как в старой любимой сказке "Варвара краса - длинная коса", известный актёр Борис Сичкин, говорил:
«Ну первые три года я учился произносить это слово «престидижитатор».
Вот и Санёк за первые три года в институте выучился исключительно тому, как правильно произносить название того, чему учится, так как для него «престидижитатор» и «Материаловедение и технологии на основе стеклокомпозитных функциональных материалов» были абсолютно тождественны. Слова-то уж больно были замудрённые, заморские и до этого не виданные и не слыханные. И ведь что характерно, название факультета длинное, научное, а специальность в дипломе короткая и какая-то невзрачная. Ну кто же знал, что на факультете с таким громким названием выпускают специалистов с квалификацией «глазир». Это ж стыдно сказать! Вот если тебя спросят: «Ты кто?», придётся честно отвечать: «Глазир». А что это за «глазир» такой, поди попробуй догадаться, и главное на какую работу этих самых «глазиров» берут, тоже загадка природы…