Глава 92
– Вот после выпускного из детского сада и уволюсь. Сколько можно эксплуатировать пенсионерку, – мама пристегнула ремень безопасности, и стало понятно – насчёт собрания родителей будущих первоклассников она не шутила и действительно намеревается поехать с ним.
– Пенсионерка, – хмыкнул Андрей. Теоретически он понимал, что отцу шестьдесят, маме чуть меньше и да, это уже пенсионный возраст. Но мама была энергична, активна, на здоровье не жаловалась и внешне паспортным данным не соответствовала.
– Представь себе. Мне уже пора тянуться к природе, цветочкам, носочкам для внуков. Так что начинайте искать другого кадровика. Заберу четверых деточек, и уедем на лето за город.
– Четверых? – не понял Андрей.
– Катеньку с будущим малышом и тех двоих, что она тебе уже родила.
– И правда четверо.
Андрей как-то забыл, что это для него Катя жена и мать его детей, следовательно, человек взрослый. А для мамы Катенька всегда дитя, нуждающееся в заботе. Идея с пенсией и выездом в загородный дом показалась Андрею очень хорошей.
– Имей в виду, отца твоего я тоже заберу. Не на всё лето, но на месяц точно.
Это Андрея не пугало. Раз папе нужно провести какой-то курс лечения, конечно, надо делать это в спокойной обстановке, а не глотать таблетки в офисе. С компанией он справится. Интересно было бы поглядеть, как освоится родитель с ролью деда: до сих пор он почти не виделся с внуками, не то что заниматься с ними чем-то. Вот Валерий Сергеевич был всегда рад, когда Илья оказывался у них с Еленой Александровной. Наверное, ему всё-таки не хватало сына, а чахлый в детстве Колюня не мог этого компенсировать. Илюшка с удовольствием подтягивался на турнике, отжимался от пола, быстро бегал и далеко прыгал. У деда это вызывало массу радостных переживаний. Наконец в семье появился кто-то, кого можно не кривя душой назвать бойцом…
– Ничего не понимаю, – вздохнула мама, – зачем выдумали эти программы. Мы в своё время выбирали учительницу. Хорошая учительница – значит к ней и надо идти. Ты хоть понимаешь, в чём разница?
– Конечно.
Все программы, предлагаемые их школой, он давно просмотрел, забраковал две из них – одну как самую простую, другую – как излишне для мальчика гуманитарную. Осталось выбрать между двумя, и тут уж действительно надо глядеть на учительницу. За этим он и ехал на собрание. Катя с радостью поручила ему выбор и устройство ребёнка в школу – кажется, она уже две недели не могла толком прийти в себя после того вечера, когда впервые почувствовала шевеление третьего младенца. УЗИ на следующий день подтвердило – они оба лопухи, привыкшие не предохраняться в период планирования Ксюши, решившие к тому же, что во время грудного вскармливания, да когда ещё и цикл не установился, обзавестись новым малышом они точно не смогут. Третий младенец оказался тихушником – не предоставил никаких проявлений вроде токсикоза, прибавки веса или скачков настроения у Кати. А возможную сонливость нельзя было заметить из-за хронического недосыпа, организованного им Ксенией. Да он сам порой засыпал в офисе, в последний момент понимая, что тычется носом в бумаги. Узнав, что в сентябре ей снова становиться мамой, Катя не могла определиться – рада она, что у них будет очередной ребёнок, или в ужасе от перспективы не спать ещё минимум полгода после родов. Не в силах разобраться в ощущениях, она обсуждала только бытовые вопросы – как хорошо, что всё младенческое имущество у них уже есть, покупать почти ничего не надо. Как чудесно, что Ксюша спит всё лучше, глядишь, к году её можно будет переселить в комнату Ильи, чтобы уединяться в той, где она ночует сейчас, с плачущим третьим чадом. А ещё надо будет обзавестись такой коляской, где совмещены люлька для новорожденного и сиденье для личности от года до двух. Катя видела такое приспособление в парке, была поражена, а вот теперь думает – без него им не обойтись. Тогда будет проще гулять с обоими. Но всё равно… У сына первый класс. Его придётся каждый день встречать из школы. Пусть школа и близко, и раньше такой мальчик возвращался бы сам, но теперь это просто не принято. И как всё будет происходить с двумя малышами на руках? А если кто-то будет орать или болеть? А если один – орать и требовать грудь, а второй болеть из-за очередных зубов? Во время этих фантазий лицо у Кати стало такое, что Андрей заверил – уж с этим вопросом они разберутся. Можно нанять какую-нибудь пенсионерку, чтобы забирала сына из школы и отвозила, когда надо в бассейн или на футбол, куда Илья так рвался. А можно нанять няню, чтобы сидела с малышами, если Катя захочет сама его отвозить. Тогда он ещё не знал, что на известие о новой беременности его мама отреагирует так однозначно. Она выходит на пенсию, и зачем им какие-то незнакомые тётки, когда у них есть столь замечательная бабушка. Он понимал Катины противоречивые чувства – рожать и кормить в любом случае ей, и тут он не помощник, но сам после удивления – как так вышло?! – всё же обрадовался. Ведь уже считал, что и второго ребёнка у них не будет, а тут надо же – такой подарок, третий. Даже если этот третий окажется крикливой девчонкой вроде Ксюши, нужно будет лишь потерпеть первое время. В конце концов, то, что она так любит оказываться на руках и в центре внимания, может быть, даже хорошо. Она же девочка, вот и растёт эмоциональной и чувствительной. Чувствительный человек не променяет тёплую пахнущую молоком маму на кроватку, тем более младенческий мозг не в состоянии прогнозировать, что кроватка – это ненадолго и потом снова будут мамины руки. Наверное, у тонко организованных младенцев каждый раз наступает форменный конец света, когда их кладут в одиночестве. Катя, кажется, считала так же, поэтому советы из серии «поорёт и смирится» они во внимание не принимали и укачивали, таскали на руках, клали спать с собой, и кормила Катя дочку не по часам, а сколько той было нужно. Впрочем, теперь с кормлением пора было заканчивать. Хорошо, что к этому возрасту дети питаются уже не одним лишь молоком…
Родителей на собрание приехало – не протолкнуться. Ближайшая к их дому школа считалась сильной, и стремились в неё попасть дети не только с микроучастка. Они с мамой разместились на краю длинной скамьи, где было так тесно – хоть усаживай родительницу себе на колени. И зачем она сюда явилась, ведь даже не понимает разницы в школьных программах. Первой с рекламой своего класса выступала учительница уже отвергнутого Андреем гуманитарного вида. Илья любит задачки. Программу, рассчитанную на детей-гуманитариев, и рассматривать не стоит. Второй – заслуженный педагог со стажем, работающая по самой простой программе «Школа России». Она Андрею понравилась, вот только он был уверен, что делать в этом классе Илье нечего, спасибо бабушке Лене, сильному садику и, наверное, генам. Судя по выражению лица мамы, выступление этого педагога пленило её, и будь ему сейчас семь лет – был бы он отправлен именно к этой Соловьёвой, невзирая на уровень школьной готовности. Осталось самое интересное – две программы, между которыми и надо было сделать выбор. Первой была программа «2100», а второй – совсем новая, раньше в этой школе не преподававшаяся, но Андрея вполне убедившая «Перспективная начальная школа». Учительница, что представляла «2100», не понравилась Андрею как-то сразу. Будь он семилеткой, пожалуй, тоже отнёсся бы к ней с настороженностью. Очень правильная, в идеальном костюме, она слишком часто употребляла слово «должен». Мол, ребёнок, стремящийся попасть в её замечательный класс, должен уметь это, это и ещё вот это. Подобные заявления вызывали у Андрея внутренний протест. Да, Илья всё это умеет, но ничего он не должен. Это школа, а не институт, в школу ребёнок имеет право явиться, даже не зная букв, это тут его должны им обучить. После слов, что класс планируется показательный, решение уже почти было принято. Показательного класса им не нужно, они не породистые щенки на выставке. Последней вышла совсем молоденькая девушка. Андрей даже не понял, что это учительница. Но она, встав рядом с заслуженной Соловьёвой, сообщила, что тоже Соловьёва, что сейчас проходит в школе дипломную практику, а в сентябре возьмёт класс по программе «Перспективная начальная школа». И программа эта нравится ей тем, что… Вначале вздохнув – ну вот, в учителя набирают недоученное младенчество, – вскоре поймал себя на мысли, что заслушался. И что этой Светлане Алексеевне, несомненно, нравится учить детей и она в восторге от новой программы, даже учебники, демонстрируя родителям, брала так нежно, будто сейчас их погладит.
– Ты же выберешь Соловьёву? – шёпотом спросила мама к концу этой презентации.
– Думаю, да, – сказал Андрей, понимая, что они имеют в виду разных Соловьёвых…
Вернувшись домой, он сообщил Кате, что всё отлично, он записал Илью в класс, который будет обучаться по очень интересной новой программе, и что учительница у него будет молодая, красивая, а сын у них не трудный экземпляр, которому нужны заслуженные учителя с хитрыми педагогическими подходами, а прекрасный умный мальчик, и у такой учительницы ему будет здорово, Андрей уверен.
Мама, пришедшая с ним и подхватившая на руки внучку, промолчала. Она была не согласна и уж сама бы точно выбрала другой класс, но понимала, что все её решения по школе в далёком прошлом…
В мае Андрей сводил сына на собеседование, где им сказали, что ребёнок готов к любой программе и по просьбе Андрея Илью окончательно внесли в список 1 «В» класса. Список этот был наполовину пуст, и Андрей усмехнулся – родители боятся доверить чадо неопытному педагогу, да ещё и не разбираются в вариантах обучения. К тому времени они с Катей уже знали, что их очередной ребёнок будет девочкой… После выпускного из детского сада мама, как и обещала, прихватила с собой и всё семейство Андрея, и президента «Зималетто» и увезла за город. Андрей остался один, в квартире, полной детских игрушек, ездил к своим только по выходным и даже не каждую неделю, и по просьбе Кати придумал будущей дочке имя. Дарья. Раз уж она вышла таким подарком…
Подарочная Дарья, однако, устроила им стресс, решив попроситься на свет первого сентября. Линейка ещё прошла нормально, и Андрей с Катей успели пофотографировать сына в классе, пока бабушка катала Ксюшу в коляске на улице. Ксюша чихала от очередной лёгкой простуды и ныла, потому что на её глазах в небо отпустили множество воздушных шариков, а три шарика, привязанных к её коляске, дочку не вполне удовлетворяли.
Спустившись по лестнице, чтобы на улице подождать Илью после обзорной экскурсии по школе и первого урока, Катя вдруг схватилась за живот и через минуту уверенно сообщила – началось. Осознав, что им сейчас нужно срочно ехать в роддом, а не дожидаться своего первоклашку, и бабушка уже с трудом утихомиривает начинающую скандалить девицу, Андрей понял – их троих не хватает – и вызвал по телефону Малиновского. Чтобы тот немедленно явился к школе и ждал, когда учителя выведут первоклашек на улицу, а заодно записал или запомнил, что приносить на уроки в понедельник третьего сентября. Малиновский заверил, что летит быстрее ветра и его памяти вполне хватит на какие-нибудь жалкие две тетради, альбом и карандаши. А также велел не волноваться по поводу продолжения праздника знаний. Мол, подхватит Андреича и поведёт в кафе-мороженое, где они посидят, как настоящие мужики. А бабушка пусть уж тащит характерную мадмуазель домой и развлекает, как может. Успокоившись по поводу уже рождённых детей, Андрей сосредоточился на Кате и том ребёнке, что пребывал в процессе появления на свет. Оставалось надеяться, что в роддом они успеют…