Кэт никогда, ни в одну поездку так быстро не собиралась. Покидала в сумку всё, что валялось на прикроватной тумбочке - тушь, наушники, кошелёк и паспорт. Чуть не забыла ключи. Ехала в аэропорт по скользким, посыпанным песком и отчаянием, улицам, стояла в пробке, слушала, как водитель матерится сквозь зубы и нетерпеливо давит на гудок. На расспросы не отвечала - молча кивала и угукала.
Аэропорт был украшен к Новому году - много мишуры, мало смысла и вкуса. В разных уголках были расставлены движущиеся зайчики, мишки, Санта Клаусы. Отовсюду свисали гирлянды, из динамиков играла праздничная музыка. Настроения Кэт это не прибавляло. Во-первых - каждый год одно и то же. Во-вторых - каждый раз, глядя на усыпанную новогодней атрибутикой улицу или магазин она думала о том, что кому-то это всё придётся снимать, упаковывать и раскладывать по коробкам. Бедняжка.
Кэт не любила Новый год ни из-за детской травмы, ни по какой-то другой причине. Просто в этом году всё было совсем не так, как хотелось бы. Как и в прошлом. Как и в позапрошлом. В какой момент её жизнь пошла наперекосяк - они уже год разбирали с психологом. Психолог услужливо подсовывал различные варианты виноватых, а Кэт лишь вздыхала и понимала, что ни мать, ни отец, ни бывший муж, да даже кот не виноваты в том, что она находится на пороге невероятного отчаяния. Кэт резала себе руки бесчисленное количество раз и после каждого эпизода, очнувшись посреди комнаты с лезвием в руках в собственной крови, она давала себе слово, что больше этого не повторится. Но оно повторялось. Снова и снова.
- Если так и будет продолжаться, мне придётся выписать тебе антидепрессанты - то ли угроза, то ли обещание от её психолога. Эти слова так и крутились в голове. Выход ли? Поможет ли?
И вот, двадцать второго декабря Кэт позвонил её друг детства Егор и через жуткий шум и помехи в трубке сообщил, что дом, где она выросла - маленький, деревенский, уютный домик - сносят. И что если она хочет попрощаться, то надо лететь сейчас. Кэт не раздумывая взяла билет в одну сторону и полетела. В самолёте привычно закладывало уши и тошнило. Читать и что-либо смотреть не хотелось - ребёнок сзади развлекался тем, что долбил ногой в спинку сиденья Кэт, но ей даже не хотелось с этим разбираться. Казалось, что прежняя Кэт лежит где-то под толщей воды, пускает пузырьки и наблюдает за всем, что твориться сквозь мутный водяной паст... А нынешняя Кэт - просто робот, призванный осуществлять привычные действия и как-то функционировать.
Летели часа два. Приземлились спокойно. Такси до небольшого пригорода - места, где Кэт росла и была очень даже счастлива - всё никак не приезжало. Курящий рядом парень - взъерошенные волосы, поднятый ворот чёрного пальто - долго скашивал глаза на Кэт, потом всё-таки подошёл поближе и заговорил.
- Вас куда-то довести? Вдруг нам по пути, времени уже не мало - десятый час.
- Если вам по пути в деревню N, то я бы вписалась. Сколько мне это обойдётся?, - Кэт ещё раз обновила приложение такси - тишина.
- Да я так отвезу. Я мимо неё буду проезжать, мне по пути, - парень улыбнулся. Обаятельный, на маньяка не похож. Подозрительно. Инстинкт самосохранения забулькал откуда-то со дна.
- Не, мама меня учила не садиться в машину к незнакомым людям - Кэт замотала головой и сделала шаг назад.
- Кирилл,- парень протянул ей руку, - с нами ещё поедет моя мама, мой брат и их собака. Не думаю, что с такими зрителями мне будет сильно удобно совершать непотребства. Услышав новые вводные Кэт согласилась.
Снова машина. Теперь битком забитая пассажирами - сзади села улыбающаяся женщина лет шестидесяти, тощий юноша с дредами и огромный пёс в наморднике и шлейке. Кэт, как гостью их автомобиля усадили на переднее. Та по инерции пристегнула ремень, вставила наушники и закрыла глаза. Говорить не хотелось абсолютно. Не помогло.
Улыбающаяся женщина несколько раз тыкала её в плечо, заставляя стопать музыку и высовывать один наушник, чтобы послушать вопрос и ответить на него односложным угу.
- Едешь в N?
- Угу
- Родственники там у тебя?
- Угу
- На Новый год приехала? Это правильно!
- Угу
Через пол часа таких расспросов Кэт уже смирилась со своим плачевным положением, сняла наушники и стала смотреть на чёрную, слабо освещённую дорогу. Перевела глаза на Кирилла и увидела, что он откровенно забавляется ситуацией. Почему-то этот факт сильно задел Кэт.
- Тебя как зовут-то? - Кирилл подавил очередной смешок и перевёл на Кэт глаза.
- Катя.
- Очень приятно, Катя, - пассажиры сзади были заняты теперь разговором друг с другом - мать что-то дотошно выспрашивала у тощего паренька, пёс с интересом наблюдал за обоими.
- Давно в N не была?
- Давно.
- Ты не очень разговорчивая, так?
- Так.
- А я вот страсть как люблю поговорить - Кирилл улыбнулся во все тридцать два и его плечи затряслись от смеха, - не повезло тебе с попутчиками.
- Жизнь боль, - мрачно вздохнула Кэт и кинула в недра сумки коробочку с наушниками. Та печально стукнулись о дно сумки.
- Откуда едешь? - сзади активизировалась мама семейства. Кэт с трудом скрыла раздражение.
- Из Питера.
- Далековато... - протянул дредастый подросток.
- А работаешь кем? - шквал вопросов всё не утихал и Кэт выбирала между двумя вариантами - сказать правду - тестировщицей мобильных приложений, или соврать и сказать проституткой. Должно быть, при последнем варианте развития событий всё семейство мгновенно заткнётся...
- Тестировщицей, - Кэт уже слышала в ушах звон разбитого стекла - вечный предвестник того, что сейчас в неё полетят настолько набившие оскомину вопросы, что одно время она даже думала сделать картонные карточки с ответами на них, чтобы поднимать в периоды особой социальной атаки.
- Ой, какая умница! Первый раз вижу девушку в айти! Какая молодец! Как круто! - раздались вразнобой возгласы с заднего сиденья. Кэт страдальчески закатила глаза. Кирилл уже откровенно хохотал, не отрывая при этом глаз от дороги.
К деревне N у Кэт уже не было абсолютно никаких сил. Ей казалось, что эта бесконечная дорога - её личный ад. И уже начали посещать мысли, что самолёт её вовсе не приземлился, а разбился и теперь она катается по лимбу и отрабатывает свои грехи.
Вывеску с долгожданным названием фары выхватили из темноты внезапно. Внутри Кэт что-то перевернулось, сделало кульбит и сжалось в животе. Кэт прилипла к холодному окну, вглядываясь в темноту старенькой деревеньки в поисках знакомых моментов. Темнота и плохое освещение размазывало картину реальности, преображая незнакомые глазу элементы в знакомые, дополняя, деформируя их. Тут дерево, на которое залезали вместе с Егором. Тут качели были. Там дальше ларёк с хлебом, куда постоянно посылали её маленькую. А ещё там продавались жвачки с вкладышами и яркими картинками и можно было несколько месяцев копить на них сдачу. На вкус они были пластиковые, но какое это было наслаждение... Остальные пассажиры замолкли и затаились - пытливый взгляд Кэт в чёрный квадратик окна сразу остановил все вопросы.
- Куда ехать? - Кирилл осторожно тронул Кэт за плечо, боясь потревожить её внимательную насторожённость.
- Тут направо, три дома, налево и ещё раз налево, - внезапно севшим от волнения голосом проговорила Кэт. Машина бултыхаясь на ямах и кочках плавно поехала по заданному маршруту. В последнем повороте Кэт закрыла глаза. Зажмурилась крепко, так, что в глазах заплясали радужные зайчики. В голове карандашным наброском рисовался дом. Старый дом, где она была так счастлива - большой, деревянный, выкрашенный красной краской с синими наличниками на окнах. С двумя берёзами и кустом сирени у калитки с... Кэт открыла глаза. Фары выхватили из темноты пустырь. Кое-где виднелись плохо спиленные пни деревьев. Вокруг всё было изрыто крупными следами от шин, запорошённых густым слоем снега.
- Нет, мы куда-то не туда приехали... Ты точно повернул как я сказала? - она обернулась на Кирилла. Тот оторопело смотрел на открывшуюся ему унылую картину - кое-где ещё торчали остатки дома, как кости из страшного перелома.
- Точно,- тихо произнёс он. Кэт вылетела из машины, громко и торопливо хлопнув дверью. Забегала вокруг пустыря, как курица по огороду. Да, по этому самому огороду тогда и бегали курицы - чёрная и белая. Кэт включила фонарик на телефоне, принялась лихорадочно светить вокруг себя. "Просто не туда заехали, просто не туда. Я не могла опоздать. не могла...". Крутилась вокруг своей оси, фонарём выхватывая знакомы объекты, окружающие пустырь - соседский дом - почти не изменился, лишь вырос ещё на один этаж, овраг весь засыпанный снегом (в детстве так здорово было кататься с его склона), три тополя, наклонённых в одну сторону, словно три подружки сплетницы - выросли сильно, но наклон тот же. Жгучее отчаяние и осознание вдруг подступило к горлу. Кэт выронила телефон, опустилась в снег и горько зарыдала. Не успела. Она не успела. Всё кончено.
Как Кирилл, его мама и брат доставали её из снега она почти не помнила. Они кутали в какие-то куртки, чистили от снега телефон, искали носовые платки, чтоб вытереть потоки слёз, рискующие превратиться в огромные сосульки. Кэт сидела, укутанная в несколько слоёв в машине на переднем сиденье, выставив ноги на улицу. В руках был откуда-то взявшийся горячий чай (Кирилл, видимо, сбегал в соседние дома и раздобыл), рыдания потихоньку прошли и уступили место тоскливому осознанию собственно глупости и никчёмности. Кэт смотрела на ясное небо, простирающееся над пустырём. Яркие жёлтые звёзды на чёрном полотне. Словно дырки в чёрном саване. Горячий чай приятно обжигал руки. Где-то с заднего сиденья сочувственно поскуливала собака.
- Простите. Мне так неудобно. Я порушила все ваши планы, - Кэт не оборачивалась на своих попутчиков. Стыд и вина домешивали коктейль её чувств, делая существование невыносимым. Кирилл курил недалеко от машины, сочувственно смотря на кокон из курток, из которого торчала темноволосая голова.
- Ничего. Можешь у нас остаться. Как я понимаю, идти тебе особо некуда... - мама Кирилла глубоко вздохнула. Идти и правда было некуда. Пути отхода Кэт на удивление для самой себя совсем не планировала - словно весь план был в том, чтобы приехать к дому, обнять его и срастись с ним навсегда. Словно она и вправду думала, что здесь - где всё начиналось, всё и закончится.
- Я выросла в этом доме, - Кэт показалось, что заботливые попутчики заслуживают знать правду, - потом мы переехали в город, дом продали... а потом никого не стало, - Кэт снова всхлипнула, сглатывая неприятный комок, - только я и этот дом. Так странно было всегда... никого больше нет, а он остался. А теперь и его... - Кэт замолчала и отхлебнула горячий чай. Сзади кто-то похлопал её по плечу. Судя по силе похлопывания это был младший паренёк.
- Ну, ничего. Когда уходит что-то старое обязательно будет что-то новое. Вот увидишь. - мама Кирилла пыталась придать своей мудрости весёлый тон, но эти попытки не увенчались успехом и её голос предательски дрогнул.
- Поехали отсюда, - Кирилл выбросил окурок, раздавил его носком ботинка и решительно сел в машину.
***
Они с Кириллом сидели на кухне просторного тёплого домика. Все уже спали, он курил, молча смотрел в окно. Кэт пила вино из эмалированной кружки и смотрела в мигающее окошко телевизора. Шла какая-то яркая муть - много конфетти, много неестественных улыбок, много блеска.
- Давно себя режешь? - нарушил тишину Кирилл, - заметил, когда мы тебя к машине тащили. Руки все исполосованы, но не для самоубийства, а так...
Кэт молчала, натянула рукава получше, чтобы скрыть все следы своих преступлений против собственного тела.
- Так давно?
- Лет пять.
- Расскажешь что случилось?
- Слушай, я работала с несколькими психологами и психиатрами. Я не думаю, что рассказ первому встречному парню, пускай и очень доброму, излечит меня от всей фигни, которая творится у меня в голове...
- Тут ты права, - Кирилл достал ещё одну сигарету, - ты ведь туда ехала с собой покончить?
Вопрос ошарашил, как удар веслом по голове. Внезапно все звуки стали глухими, словно через вату, кровь запульсировала в висках.
- Нет, - торопливо буркнула Кэт,- совсем нет. Кирилл не поверил, долго сверлил взглядом, потом произнёс:
- Вот и не верь потом в Бога и высшую силу. Хорошо что мы тебе встретились и такси не приехало.
Говорить что-то было бесполезно. Да и Кэт сама особо не понимала врёт она сейчас, или говорит правду.
- Кирилл. У меня так звали попугайчика, - зачем-то сказала Кэт. Кирилл засмеялся.
***
На следующее утро звонил Егор. Долго булькал в трубке, причитая и говоря, что очень пытался уговорить рабочих отложить снос, но сама понимаешь - у них сроки, они не могут. Извинялся, словно сам в этом был виноват. Кэт на него не сердилась. Она, в принципе, ни на кого не сердилась - ни на бригаду, выкорчевавшую её воспоминания раньше срока, ни на Егора, не предупредившего об этом. Тягучее принятие заполняло всё её нутро. Она знала это чувство и не любила его. Так обычно принимают большие потери. Потом обязательно тяжело и долго вздыхают, встают и начинают что-то делать дальше. Как-то жить.
После нескольких дней своего вынужденного пребывания в гостях у семьи Кирилла Кэт засобиралась домой. Купила билет на самолёт, поблагодарила за гостеприимство. Эти несколько дней прошли в приятной предпраздничной суматохе - с украшением огромной настоящей ели старыми стеклянными игрушками, с лепкой пельменей, с кучей странных, абсолютно не нужных для запоминания историй из детства Кирилла и Артёма (так звали младшего брата Кирилла - дредастого худощавого паренька). Кэт была дико благодарна за приём и теплоту, хоть и участие во всех активностях принимала весьма посредственно и неохотно.
Кирилл вызвался довести Кэт до аэропорта, ехал в объезд деревни N, за что Кэт была ему невероятно признательна. Он проводил её до стойки регистрации, поставил внушительно потяжелевший рюкзак Кэт на пол - заботливая мама Кирилла собрала добрых килограмм пять гостинцев в дорогу их гостье.
- Подожди тут, - скомандовал Кирилл и ушёл. Кэт послушно переминалась с ноги на ногу, оглядывалась вокруг - маленький аэропорт маленького городка - несколько окошек для регистрации на рейсы, пыльные ларьки с сувенирами, немного отдающие зеленцой, как зацветшие аквариумы. Кирилл вернулся через несколько минут, держа в руках коробку из-под обуви. Втиснул коробку Кэт.
- Открой, - Кэт послушно открыла. В коробке уютно расположился миниатюрный домик из спичек. Двухэтажный, облепленный снегом из ваты с серебристыми прожилками, надёрганными из дождика. Спичечный домик был выкрашен красной краской. Имелись даже нарисованные синие наличники на окнах и коричневая дверь. Кэт почувствовала как свинец разливается от её груди к ногам, как к горлу подступает привычный, не сглатываемый комок.
- Это же...
- Артём учится на архитектора. Вот, собрал тебе на днях макетик. Надеюсь, вышло похоже. Вроде, всё как по твоим рассказам - красный дом, синие наличники. А архитектура у него, Тёма говорил, достаточно простая и типичная, поэтому вот...
- С... спасибо... спасибо - Кэт не понимала как ещё не плачет. Состояние было такое странное - ей казалось, что её выварили в огромном кипящем чане, словно рака. Внутри всё горело и грозилось выйти наружу потоками воды.
- Не за что, - Кирилл по-дружески обнял её за плечи, - напиши, как долетишь. Или позвони.
Кэт закивала.
***
Летела с обувной коробкой в руках. Постоянно заглядывала внутрь, тревожась не поломается ли что-то. Но моделька была сделана хорошо и крепко - всё держалось, домик блестел своими свежевыкрашенными боками в ярком свете самолётных ламп. Весь полёт Кэт не могла оторвать взгляд. Как настоящий. Вот, сейчас откроется дверь и оттуда выйдет мама. Кэт зайдёт внутрь, за столом уже будут сидеть все и, почему-то Кирилл с его семьёй. Кэт, раскрасневшаяся с мороза, стряхнёт с пальто снег, сядет со всеми вместе и будет долго слушать, как мама с бабушкой будут душевно тянуть строчки из старинного романса - "Я ехала домооооой..."
