Моя судьба самоповтором бредит.
Туман, туман, а где-то далеко
Уходит белый парус в молоко.
И плеск волны, и пустота на рейде.
Чего-то ждёт душа, едва дыша,
То зябко ёжась, то от счастья млея.
Я вижу, как, в испуге, с голыша
Взлетает чайка. И туман мелеет.
Но всё начнётся заново, когда
Сквозь белизну мне станет парус виден,
И небо видно, и видна вода.
Так почему я на тебя в обиде,
Судьба моя, идущая опять
След в след себе, замкнувши круг, в котором
Я мучаюсь пустым самоповтором
И не могу ни в сторону, ни вспять?
Вернётся чайка, заберётся на
Ближайший камень. Парус затрепещет.
Но вновь придёт тумана пелена
И спрячет до поры мечты и вещи,
И море, и небесный окоём.
Опять стою в дурманящей печали.
Опять пытаюсь думать о своём.
Опять в конце всё точно как в начале.
Хоть поводок решения упруг,
Но нет пути, лишь замыкаю круг.
И эта надоевшая строка,
Туман и море, камень и рука,
Хватающая камень. «Получай-ка,
Тупая птица!» И туман, и чайка,
Летящая в туман, от камня прочь.
Не говори, что и туман, и птица
Не повторятся, жизнь не повторится,
Не предрекай иного, не пророчь.
Я так хочу остаться в этом месте.
В тоскливом трансе, с морем в унисон
Дышать и чайку ждать, как ждут известий.
И думать, смерть ли это, или сон?
Мне белой птицы не дано коснуться,
А камень раз за разом отстаёт.
И я хочу, но так боюсь проснуться
И не увидеть в комнате её.