«Кто эта девчонка?50» – Интересно, Валер, ты бываешь хоть когда-нибудь грустным? – спросила Елена, когда Павел смущенно поставил на плиточный пол возле зала для регистрации дорожную сумку.
Повернувшись к нему, Елена спокойно протянула руки. Они быстро поцеловались.
Павел привлек ее к себе, обнял и легко, как пушинку приподнял:
– Ты будешь счастлива со мной, скажи?
– Потом поговорим… – улыбнулась она, оглянувшись на Валерия Яковлевича. Тот держал руки в карманах дорогого спортивного костюма и не сводил с них светло-карих красивых глаз, с лучиками морщин. Усмешка появлялась на его лице с завидной частотой, что не позволяло ей понять шутит он или намерен довести «дело» до регистрации брака.
Обнимая Павла за шею, Елена посмотрела на него снова.
– Неужели ты меня вот так отдашь, Валер? Подумай… Я прошу тебя только об одном – подумай сейчас, пока не поздно.
На глазах её появились жалостливые слёзы. Сквозь расплывающийся туман Елена в сотый раз за последние несколько часов, за эту ночь и утро встретилась с ним взглядом.
Он смотрел так, словно ждал каких-то слов. Пронзительный взгляд, как у животного породы кошачьих – в никуда. Зрачки, казалось, стали узкими и «вертикальными».
– Паша, Пашенька, подожди. Пусти, ну… пусти же меня! … Валер, ты называешь меня инопланетянкой, но это не так. Я – человек. Я... красивая женщина.
– Это исключено.
– Я – человек.
– Что ты сделала, чтобы называться человеком?
– Паша, посмотри… Это он. Он бросил меня перед ЗАГСом, Он подсовывал мне других мужчин, разрушил мою семью, мою жизнь… преследовал меня, хотел украсть мою дочь, когда ей было четырнадцать лет, он – дьявол!!! А сейчас он хочет избавиться от меня вот так, чтобы я жила с тобой в нищете, в твоей убогой квартирке за тысячи километров от моих детей и внуков.– Она перевела дыхание и неистово всхлипнула, а потом две слезинки скатились, оставив мокрые дорожки. Далее последовало доверительное сообщение, – Мой муж женился на его дочери. Моя Лизка замужем за его телохранителем, за у б и й ц е й… Моя внучка считает его своим дедом, а я … дважды была в психушке и один раз в настоящей тюрьме из-за него! Паша это всё неправда, он мне не друг! Он отнял у меня всё! Играет с людьми, как с марионетками…. Он - у б и й ц а, бандит, олигарх... Пашенька…
Лицо Валерия Яковлевича стало еще более добрым, губы растянулись в искренней улыбке, морщинки возле глаз собрались, и он по-человечески расхохотался.
Регистратор вышла из кабинета и вежливо пригласила, но он, еще смеясь, её обнял, что-то шепнул, сунув в карман купюру.
Улыбка не сходила с его лица, широкая ладонь была уже протянута, и Павел почувствовал крепкое рукопожатие.
– Ты берешь в жены настоящую актрису. Скучно не будет!
– Я знаю, знаю.. Я всё знаю… Леночка! Я уже не такой нищий, как ты думаешь. За десятину лет многое изменилось, Леночка…
У меня свой небольшой цех, заводик так… небольшой. Я же тогда, как мы расстались с тобой по обоюдному, продал всё, рискнул, взял кредит, купил два станка и заброшенное арендовал здание под производство.
Думал, пусть бог даст удачи – восстановлю.
Занялся прокатом профлиста. Металл … и всё такое делаем из него… Вот бог и еще дал – прилетел за тобой в Москву. Три года уж всё отлично налажено… И знаешь, я рад. Все получилось лучше, чем задумывалось. Нищеты никакой нет. Леночка… Леночка… Я обеспечу тебя… Ты ушла, потому, что я был никем… никем… простым служащим, военным на пенсии. Тебе нелегко было сделать выбор. Захотела к мужу, к Витале, он хороший мужик, хороший... Вы столько лет вместе.
Вернуться захотелось, я понимаю, но сейчас… Нам же можно? Леночка?
В ответ ему было хмурое молчание.
Прилетев с отдыха и ожидая начала конца для этой неправильной, несуществующей в её представлении семьи, Елена, как бы это странно ни звучало, иногда представляла эту «перспективу» с Павлом.
После знаменательной встречи с мужем и дочерью в Новосибирске неясная её суть открылась перед ними в пёстром цвете. В пёстрых серых глазах дочери она прочитала презрительный ужас: «Продажная, ты всю жизнь отцу из. м е н я л а, со всеми его друзьями, со всеми подряд!»
Объяснения Лиза никакие и никогда бы не приняла. Да и Виталий вряд ли удовлетворил ся простыми извинениями и мордобоем.
Для дочери же после разоблачения стало ясно – мать именно то слово, из-за которого произошел у Лизы первый срыв, когда воздух еле просочился в лёгкие, а губы посинели.
Дальше... дальше в жизни все было уже вполне открыто. Елена падала вниз, как сказал бы Матвей, с огромной скоростью. Она подумать не могла, что Машку и маленькую Катерину Виталий с Лизой оставят, полетят в Новосибирск. Её искать, или другую причину найдут - продавать квартиру. Вот и всё открылось. Случайности не бывают случайными, это закономерности судьбы.
Тайная её попытка сожительства стала открытой и преступной. Связь с этим хорошим человеком, которому можно доверять, который никогда её не выдавал… Павел не выдавал, как они украдкой целовались на редких в последние годы совместных праздниках и касались друг друга, не так серьезно касались, но и не по-дружески.
Тайная связь испачкала её имя, Елена решила, что хватит быть приличной, перестала таиться и начала делать всё открыто: со вкусом и безжалостно, без оглядки на то, что скажут или подумают.
Павел тогда мою обозлённость прочувствовал до мелочей. Был долгий разговор, еще одно снежное утро, и я окончательно решилась бросить Машу на воспитание тому, кто этого ребенка хотел. Стало всё равно, что и кто подумает.
– Задерживаетесь вы, однако.
Елена поймала взгляд веселых глаз, посмотрела на Павла, который взял её за руку и переплел пальцы.
Она искала себе мужчину. Искала того, кто будет хоть отдаленно напоминать чувствительного Макса, от которого у неё всю душу сводило. При одной мысли, при одном воспоминании ей было горячо и в то же время тоскливо. Она решила тогда попробовать не только целоваться с Павлом и полетела к нему с уверенностью, что с ним все случится, как надо. Но ни разу у неё больше не получилось, ни с одним мужчиной жить с любовью. Даже близко не было любви. Ей даже не пахло.
К своему ужасу Елена поняла тогда, что Лиза скажет обо всём своему мужу, он ухмыльнется презрительно, и Максим обязательно узнает. Все узнают, что они тогда застали с отцом.
«Да, с мужем-то разошлись, но вот попались к твоему Лисёнку на глаза, что ж мы наделали, надо было у меня…» – сказал тогда Павел.
– Паша, понимаешь… я должна уехать. Я люблю другого…
– Это уже понял. Значит, буду тебя ждать. Дашь знак, Леночка?
– Не жди. Я не смогу любить двоих… Живи, как раньше, как всегда, только лучше.
– Елена Александровна, у вас времени до вылета сто сорок пять минут... Вперед, пока я пушку не достал. Не шучу.
– Никого я больше не любила. Скоро двадцать лет, как живу без любви… И замуж выхожу … без любви. Двадцать лет!
– Ты что такая бледная? Плохо тебе, Елена Александровна? – вздохнул с улыбкой Валерий Яковлевич и принялся снимать на телефон. – Ну вот объясни мне, что на твой иноземный взгляд хорошего в твоей жизни было... за последние двадцать лет?
– Она очень честная! Я жила, и делала, что хочу…
– Что хочешь? Да зависть голая была и больше ничего. Не спорь, я знаю лучше, чем ты думаешь.
– У нее… проблемы с мужем, дочкой…. Тяжелая судьба…
– У нас у всех из-за вот этой чудофренички тяжелая судьба! – резко перебил Павла Валерий Яковлевич, – Дочь её, моя Птичка, ласковая, замужем счастливо, а эта… никакая она не Леночка. Вражина обыкновенная. В о й н у сначала моей дочери объявила, потом и до своей добралась.
Он замолчал задумчиво, затем продолжил:
– Ни мужа, ни детей нет у неё теперь. Живет для одной цели, уничтожить свою кровинушку, а все ради мальчишки одного, дурачишки. Дочь её столько под огнём этой в о й н ы ходила, столько ранений получила, как решето. Тут, казалось бы, на весь свет окрыситься, не только на мать. А она бережет её, счастья хочет… Ты будешь для неё счастьем, а? Павел Николаич?
Павел руку поднял Елены и поцеловал.
– Люблю я её. И дочка Лисонька, наша девчонка, хохотушка отцовская... На глазах у меня росла.
– Хороший ты человек, Павел Николаич, с предательским гнилым нутром. Но ... свой, нужный. Напоминаешь мне мальчишку-дурачишку.
Значит так: у неё ни гроша за душой, и мозгов нет, нет ничего. Ныть она будет долго, доброго слова от неё можешь и не услышать. Женись на ней, и чтобы духу вашего мы не чуяли. Иначе придётся укокошить. Ты – её последняя жизнь и, возможно, любовь. Если будет тяжко – номер мой есть. Не под забором у м р е т, а быстро и глупо, как у м и р а ю т бандиты.
И помни: всё, что она будет про дочь, зятя и мужа своего говорить - ложь! Ложь и злоба. А что она порождает? Ложь и злобу.
Идите, расписывайтесь, по дороге в аэропорт поговорим. Вещи её уже туда доставили, упаковали.
Помни - это твоя последняя жизнь, Лена. Не подведи меня, я, поверь, могу и сделаю. У меня Катюха перед глазами стоять будет, её спокойное счастье! А на себя уже плевать, помирать скоро.
Завибрировал мобильный, Валерий Яковлевич ответил и просветлел:
– Да, Птичка. Женятся. Да, они уже зашли, сейчас я тебе пришлю… Целую, дорогая, целую крепко, за меня не беспокойся.
***
Лиза получила фото матери, подписи, свидетельство, их поцелуй.
– Пап, будешь смотреть?
Виталий устало покачал головой.
– Я верю, что всё это не просто так тебе пришло на ум. Я же понимаю, что мы с тобой спугнули их, могла она построить с ним отношения, да, могла. Я поехал прокачусь немного, привезти вам пирожных, девочки?
– Виталь, только осторожней! Не гоняй, а хочешь, я с тобой поеду? Никит, останешься у Лизы? Мы с папой прокатимся… А то я уже соскучилась. Тоже хочу… утро такое хорошее…
– Эль, ты сама осторожней, мотоцикл это как-то… опасно. – сказала тихо Лиза.
– А мы на одном. Я обниму своего мужа и поедем за корзинками. Кому с чем? Матвей спит?
– Нет, он Дениса отмывает, в краски залез… Акварель в тюбиках…
– Небось и на вкус попробовал! – засмеялась довольная Эльза.
– Рот чистый. Не успел...
Эльза вышла за мужем и остановила его.
– Обидно?
– Не понять тебе, Эль. Эта зараза… Она и мне и ему одинаково ударила. Как бы объяснить-то? Это подлость, прятаться от нас с дочерью, уехать отдыхать и привести его туда, где мы вместе жили. Подлость выбрать не меня, а просто ... в достатке жить.
Вот представь, если сможешь - живешь ты со своей семьей, дети, муж, родные все… Дом есть свой, небольшая квартирка. Мебель новая, мало её, конечно, недорогая. Денег просто в обрез…. но семья дружная, и муж старается, тебе говорит: потерпи, немного я еще поработаю, и скоро будем лучше жить. А тебя пригласили в другой дом. Богатый, известный, всё там есть, даже и купить нечего, всё уже есть. Деньги – река нескончаемая. И живет там другой мужчина. Вот он пригласил и говорит: живи со мной, всё будет. Я детей твоих возьму, одену, работать не будешь. ... Ты пойдешь к нему?
Эльза улыбнулась:
– От тебя? Нет, конечно.
– Ты хорошо представила нашу бедность?
– Я свою техничку в школе представила, её комнату убогую. Нет, не пойду.
– Почему? – Виталий устало улыбнулся.
– Ну… потому что я тебя люблю. Хочешь в комнату? Давай переедем в комнату. Я помню, как мы в деревне жили, я хочу с тобой.
Могу представить, ты зря думаешь, что я совсем бедноты не знала.
Всё вытерплю, то есть… мне даже и неважно вода из колодца в тазике или … джакузи. Я с тобой.
– Вот и ответ на всё это. Ты любишь! На этом всё и всегда строится в жизни. На любви. И терпения у любящего – река нескончаемая. Честь, совесть они тоже только по любви, Эля.
Они зашли в свой гараж, ворота автоматически закрылись, глаза загорелись….
– Виталя… Виталечка
– Эль… ты такая красивая…
Наклонившись, Виталий стал целовать ее лицо, а Эльза гладила плечи, успокаивающие её пальцы подрагивали, потому, что она волновалась.
Она закрыла глаза. Ритм дыхания был глубокий и медленный, как во сне…
– Я бы никогда от тебя не ушла… Никогда…
– Милая моя… спасибо тебе… Ты какая-то…просто самая женственная.
Она погладила его щеку, поцеловала в ответ:
– Спасибо! Если сейчас не поедем, все решат, что мы тут взрослыми делами занимаемся. Я звоню и делаю заказ в кондитерской, а ты выкатывай байк… Быстро заберем пирожные и прилетим.
– Давай после взрослых дел?
– Ты меня уронишь! Машка уши греет.... Мне вот интересно, сядет она в самолёт или сбежит? Отец сказал, что в этот раз с неё мальчики глаз не спустят до самого трапа самолёта! Этот ваш друг отчитается и фотоотчеты будет слать. Обещался.
***
Елена осторожно шла по огромному цеху, разглядывая большие катушки металла и разноцветные станки.
– Что, Павел Николаич, жена, наконец-то, на проверку пришла? – улыбнулся Елене веселый загорелый мужичок.
– Обхожу владенья свои! – усмехнулась Елена. – Какой замечательный заводик. И сколько у нас человек, Паш, работает?
– В целом семьдесят шесть, а седьмой то работает, то пропадает. Осенью, вот, как сейчас - рук не хватает, в две смены вывожу и сам подменяю... Хочешь, покажу как надо? Иди сюда, попробуй! Черепицу с тобой сделаем, листом… Давай, Леночка. Павел снял свитер и рубашку, сложил аккуратно, чтобы не испачкать, куртку рабочую накинул, рукава закатал.
Елена смотрела на его мускулистые жилистые плечи, и вспоминала, вспоминала… Молодость вспоминала, свело в груди, защемило.
Глаза её неотрывно следили за ним, а потом она подошла и, куда Павел показал, нажала. Грохот шум ушел на задний план, она смотрела, как двигается лист.
Мужичок подошел, осмотрел готовое изделие, убрал лист и снова она нажала, отрезая следующий лист.
Елена взглянула в глаза Павла, он ответил жизнерадостной улыбкой уверенного человека.
Она выдохнула:
– Я хочу здесь с тобой! Хочу попробовать, устала ждать.
Павел Николаевич улыбнулся:
– Жить? Или работать? Пошли оформляться?
– Оформляться? Я уже твоя жена. И фамилия у меня Семёнова… – удивленно проговорила она и тут же переспросила: – Я работать буду?
– Можешь и не работать, оформлю своим заместителем, но лучше и веселей… вот, как все. А потом в столовую поедем. – Он повел её по лестнице наверх, где кабинеты были. – Поедим горячий борщ..
– Борщ и котлеты, Паш?
– Ты вспомнила, Леночка.
– Конечно, как забыть. Мы ведь тогда с тобой первый раз поцеловались. Дождь, столовая, борщ и котлеты. У тебя на котлеты не хватило, ты за меня платил, ел только борщ.
– А почему ты меня поцеловала?
– Ты был такой жалкий и мокрый, когда надо мной пиджак держал, от дождя закрывал. Ты весь дрожал, и я поцеловала, чтобы согреть. – Она посмотрела на его украшенную сединой голову и тихо добавила, – А может у нас и получится… согреться. Первого января подведем итоги и ... посмотрим, что хотелось бы изменить.
***
Какая же она взрослая! Годы летят, словно перелетные птицы, все вместе пролетели.
Катерине едва исполнился год, когда Валерий Яковлевич увидел её, и он считался ей дедом. Но то глубокое и сердечное чувство восхищения, которое он к девочке всегда испытывал, имело какой-то свой подтекст, он умилялся всем тем, что происходит с ребенком, когда ребенок взрослеет, но в тоже время жалел. Он замечал каждую складочку, которая разглаживалась, маленькие ямочки сгибе локтей и на пояснице... Он видел, что у Катюши волосы менялись и были чуть мягче или пушистей раньше. Ему хотелось, чтобы её ушки слушали его голос, и она сразу улыбалась. Его любовь была будто другого свойства, как больше отцовская или даже материнская. А новые слова, которые четко и мягко она выговаривала, её смешные удивленно распахнутые глаза томились в его сердце и вызывали грусть-тоску.
Валер, ты бываешь когда-нибудь грустным?
Да, он бывал. Развивающиеся умственные способности Катерины, когда уже не обманешь сказкой, её движения, рост, который в каждом ребенке естественный, вызывал такой невероятный интерес у него, и в то же время огорчал. Зная, что больше ни одна женщина не родит ему собственного ребенка, который, как Элеонора, унаследует именно его черты, он и не желал больше этого. Когда Катя приехала к нему «пожить остаток лета со щеночком», он понял, что сам стал этим самым щеночком.
Лиза со своими игривыми близнецами проведывала дочку, Матвей выходил из машины, раскрывал руки, и она неслась к нему, как маленькая, чтобы повыше поднял. У Валерия Яковлевича не было такой привилегии и сил на «покружить и подкинуть в воздух» подросшее дитя, наверное, не было. Он наблюдал и ловил «цветник» - две дочери Макса вили из него веревки. Они были больше похожи на него внешне - можно было спокойно выдавать за внучек.
На веранде, прижимая к себе Катю, он задумчиво смотрел на близнецов, которые старательно, с аппетитом лакомились угощением, а потом побежали по траве к качелям, где внук их усаживал. Так или иначе, Катя его росла в любви, но они были особенно счастливы вдвоем, когда бродили и разговаривали обо всём, и никто им не мешал.
Девочка его спросила однажды: «Ну и почему ты не мой родной дед? Ты не женился на бабушке? Деда Виталя родной и ты был бы мой родной тогда… Совсем родной!»
«А я разве не совсем?»
«Но я разве твоя внучка? Ты мой просто друг, деда… Любимый лучший друг».
«А ты моя Катюня! Моя и всё тут».
Скоро начнется школа, буду забирать к себе на выходных. Трудно было сказать, от чего у неё получился такой приятный характер… От воспитания или просто от любви, которую безмерно, без всяких «но» изливали на детёныша мать и отец, или, она такая была милаха, что у всех вызывала только самые лучшие чувства. Но он грустил, и так не хотел, чтобы Катя стала совсем взрослой, отдалилась. А это было уже вот-вот…
Матвей всё еще помнил, и частенько за разговором вспоминал, как Катёнок спала между ними в своей пижамке, просыпалась, и сразу целоваться просила, так сладенько… «Обони меня»… «Я твоя ягодка... Поцелуй-ка меня».
Деня и Диана… они между собой разговаривали, трогали личики, сразу играть начинали, а Катя-Катерина - самая ручная…
– Катюнь! – крикнул он, – Хочу тебя на отдых свозить, и маму твою… они все болеют этими вирусами, давайте махнем, а то в этот раз вы без меня отдыхали!
– Мама!!!- Катерина сразу побежала обнимать и рассказывать. Лиза удивленно посмотрела в его сторону, потом подошла ближе и крикнула, – В сентябре?
– Да! Чтобы вы снова третье сентября своё отметили с Сергеичем, он же любит эту дату. Далеко не поедем, есть у меня знакомый, сдаст нам свой замок на побережье черноморском. Поехали?
Макс, который прятался в доме вышел и сказал:
– У меня работа.
– Ты в декрете, мапа. Поедешь с нами. Хочу побродить, устроить себе настоящий отдых.
***
Матвей в этот же день приехал за ними весь встрепанный и веселый. Крикнул:
– Лиз, иди сюда! – она подошла к машине и была затянута в неё. В маленькой мягкой переноске спал кремового оттенка пушистный безумно милый, но совсем маленький щенок.
– Это кто??? Это кто такой хорошенький???
– Тихо, Катюха просила именно его, я купил… А то знаешь, как бывает, ребенку не успеешь счастье дать вовремя… а потом, с возрастом, уже не надо, вдруг тоска по несбывшимся мечтам придёт? Обещала всё сама.
– А мы на море собрались.
– Ну и прекрасно, поедем.
– А щенок?
– А щенок поедет к своей собаке маме, пить молоко. Я дочери обещал… Хочу чтобы увидела и сказала – её это щенок, или дальше будем искать. Сейчас покажу тихонько, обратно отвезу. Он уже всё, наш, только надо подрасти немного… Это девочка. Ты как, разрешаешь ей собаку?
– Ну конечно, да!
Улыбнувшись, Лиза крепко обняла и куснула его за ухо.
– Ты моя прелесть, дай поцелую, – произнес он нетерпеливым голосом.
– Матвей, потом…
– Нет, поцелуй меня сама, и сейчас. Быстро, кошка! – попросил он, потянувшись ей навстречу.
Лиза жадно прильнула, и, когда повернулась посмотреть в сторону детей, услышала, как он вздохнул.
– Что? Я её зову? И Максимку?
– Когда-нибудь помру от твоих поцелуев. Зови. Только пусть сильно не пищит, или со мной поедет. По пути сюда псина спала. Я не перенесу собачьи вопли от потери матери, щенки так жалобно пищали.
Катя подбежала с круглыми глазами и чуть не расплакалась от счастья, тронутая до глубины души.
Она всё повторяла: «Молли, моя малинка… папочка, спасибо… Господи, мой щенок, моя собака…»
Валерий Яковлевич ничего не сказал, он загрустил. Ведь взял щенка для Катерины, но, оказывается, ей нужна была своя собака, а эта была «дедушкина».
Решили ехать сразу, быстро купили билеты и утром отправились в аэропорт.
В этот раз Валерий Яковлевич был с ними вместе, он подумал о словах Елены о грусти и сказал зятю: «Виталь Сергеич, я, кажись, старею… У меня чувство, что надо всё успеть. Раньше пять раз в год отдыхал за океаном, а сейчас как-то не тянет на экзотику, это точно старость»
«Я и не отдыхал за океаном, наоборот, с Лизкой вспомним родные места, куда в детстве с ней ездили, Машуне покажем, мальчишкам. Мать моя тоже как-то с опаской заграницу приняла, а здесь всё будет хорошо у нас».
Отдых устраивался вполне шикарно, это был не дом отдыха, а настоящий замок близ Абрау-Дюрсо. Захотелось уже не одну, а две недели насладиться здесь, когда подъехали ближе. Море было спокойное, такое спокойное, что малыши свободно бы плескались и не боялись шума волн.
Им было интересно пройтись по берегу до небольшой песчаной косы, которая местами поросла, поэтому, пока все заселялись, туда кинулись на разведку мальчишки. Маша с деланным спокойствием поглядывала на своего «любимчика» Матвея-младшего с близнецами на руках, который пустил прогуляться к пляжу Лизу вместо себя. Она тоже не пошла, осталась, хотя, как еще ребенку ей хотелось побежать, догнать братьев, но взрослая Маша вела себя, как дама. Катя сидела у отца на руках, отходила от самолёта.
Это был отдельный дом отдыха, позади которого густо росли деревья и виднелись светлые крыши отелей, таких же двух «замков». С ними остались еще две семьи, которые не захотели переселиться. Посторонним людям осталось два три дня отдыхать, а остальные с удовольствием переехали в другой отель «с доплатой», которую перевел Валерий Яковлевич.
Пока для вновь прибывших гостей готовили обед – время приближалось к двум часам, мужчины занесли вещи и выбрали комнаты. Нелли Николаевна переодела малышей, в рубашечки с длинными рукавами, чтобы не сгорели ручки и повела их тоже к пляжу, где Лиза и Маша с мальчишками уже купались. Море было достаточно мелкое у берега и очень теплое, серое-голубое...
– А где мороженое можно купить? Спросил Никита, потянув Лизу за руку.
– Мама пошла искать тебе мороженое, давайте назад, искупались, освежились, я пойду Катеньку выкупаю… А с малышами вечерком.
Они вернулись и увидели, как мужчины сдвигают на улице перед отелем круглые столики, соорудив из них что-то вроде цветка из пяти лепестков. Чтобы все сидели вместе и смотрели друг на друга.
Хозяйка и хозяин, повар, официантка, горничная и завхоз вышли все познакомиться, стали хвалить обед, собираясь накрывать.
Из дома вышли еще две девушки в длинных сарафанах. Они поздоровались, направились на пляж
Лиза проводила взглядом с улыбкой. Элеонора усмехнулась и посмотрела на Валерия Яковлевича, который помахал головой и рукой «нет-нет» и скрестил руки на груди.
– Интересно, они не будут нас доставать просьбами выключить музыку или затихнуть? Я планирую вечером здесь сидеть и горланить песни, Нелличка Николаевна тоже, про Лизку вообще молчу.
– Я, наверное, буду спать с детьми, там такая лестница крутая, вдруг проснутся…
– Так на первый этаж вас заселили. Ты что? Мотя сразу сказал, что вы на первом. Конечно, они у тебя носятся… И Макс с бабушкой нашей там, в одной комнате решили, на первом…
– Еще не решили, но пока больше номеров нет. – сказала Нелли Николаевна. – Я бы, конечно, могла и сама с мальчишками или девчонками, кого выделите...
– Лучше со мной. Я мирный, не храплю, и Анюта спит спокойно… – улыбнулся Макс. Нам будет спокойней.
***
Макс сидел спиной, когда девушки с пляжа возвращались с мокрыми волосами мимо их компании, но одна вдруг схватилась за живот и чуть согнулась. Он, почувствовал движение, оглянулся, посмотрел на девушку, и она, не убирая руку с живота спросила:
– Ты чего? Волнуешься?
– Нет – ответил Макс.
– Это я не вам, - сказала девушка.
Макс улыбнулся и отвернулся снова.
– А вам все столики нужны? – спросила вторая девушка, – Здесь было наше место, мы всегда за ним ели.
– Не все, конечно, – ответил Виталий, мы оставили два – видите?
Макс догнал и подхватил убежавшую Лилию подкинул её повыше, прижал к себе и подошел снова к мужчинам. Он улыбался вообще весь день, не зная, что в эту минуту кто-то решал его судьбу.
Вечером все, кроме Эльзы и Макса были немного пьяны. Они долго сидели под открытым небом и наслаждались погодой – дул слегка прохладный ветер с моря.
Как тень вышла из темноты девушка, приблизилась к ним и сказала, показав на Макса, что вот этот мужчина ей ужасно понравился. Так понравился, как никто и никогда.
Макс от неожиданности засмеялся, а она сразу ушла. Валерий Яковлевич посоветовал догнать, познакомиться, однако он не пошел и тоже скрестил на груди руки в отрицательном жесте.
Лиза с бабушкой дали небольшой «Концерт», от чего на балконе появилась немолодая пара с бокалами, которые стали обниматься и в конце концов спустились, поблагодарив пакетом конфет, потому, что цветов у них не было. Седовласая женщина была в слезах и сказала, что голос, как будто неземной, с небес сошел, они на балконе стояли, как в оперетте. Маша потихоньку уселась возле Матвея-младшего взяла его руку и прижалась головой к плечу. Он замер, но руку не убрал, стал тихо посмеиваться над ней.
Уже включили музыку на небольшой колонке, разговаривали, обсуждая последние события на работе. Макс внимательно слушал и даже пытался вставлять своё мнение, а Лиза с Матвеем ушли купаться и долго сидели на пляже, целовались до одури, снова и снова ныряя в тёплое море.
На следующий день Виталий Эльза, Лиза и Матвей с близнецами решили поехать по местам «детства», они арендовали у хозяйки авто, Маша не захотела, она планировала обследовать окрестности.
Макс остался с детьми в номере, периодически выходил и сидел в тени на скамейке. Вечером он уложил детей и отправился купаться.
Девушки уже сидели на пляже, за его спиной, когда он прошел мимо, к воде. То, что случилось потом Макса ввело в замешательство.
Девушки подошли к воде, чтобы встретить его, одна из них попросила:
– Потанцуй с нами. Ты помнишь, как танцевать?
– Что я должен помнить?
– Сказали, что ты хорошо танцуешь, но уже начал забывать. Это правда?
– Старый сводник… – пробормотал Макс, – Нет, я уже давно ни с кем не танцую. Я в закате.
– А я на рассвете, – улыбнулась светловолосая девушка с короткой стрижкой под мальчика и челкой на один бок.
– Мне казалось,… у тебя были волосы длиннее.
– Я сегодня захотела стать красивой. Для тебя. – улыбнулась она, – Меня зовут … А как ты хочешь чтобы меня звали?
– Всё равно.
– Тогда я скажу правду. Меня зовут Ангелина. Можно просто Лина.
– А нельзя просто Ангел? – пошутил Макс,
– Ты тоже чувствуешь? – спросила она склонив голову, как обвиняемая. – Ты тоже чувствуешь, что мы с тобой влюбились?
Макс посмотрел на неё удивленно и покачал головой.
– Нет, я ничего не чувствую.
– А я не с тобой разговариваю!
– Идите спать, девушки… Вы когда уезжаете, завтра?
– Подарок долгожданный, приготовленный для нас судьбой. – Подняла глаза девушка и улыбнулась так открыто, искренне, что Макс остановился. Было много подробностей, которые он сейчас только рассмотрел – тонкое почти мальчишеское тело, остренький подбородок, прямой узкий нос и глубокие карие глаза, которые он не замечал за её падающей челкой.
– Я не успела заметить, что у тебя такие … ресницы интересные и карие глаза. Но заранее полюбила. Можно ты придешь ко мне сегодня? Номер пять, там одна комната, а не две, как у вас. Моя подруга будет спать.
– Обещаю уйти ради такого счастья. – смешливо сказала вторая девушка.
– Вы милые, обе. Но я … женат. Прошу прощения.
– А я буду ждать. Никогда прежде не испытывала такого невероятного… совпадения, Ма-акс.
Она произнесла его имя тихо и нежно. Он потянулся к ней, потрогал пальцами гладкие мягкие пряди шелковистых волос. Асимметричная стрижка, раскосые карие глаза с густыми ресницами, губы бантиком, изогнутые четкие естественные брови.
Чужая или своя - подумал Макс. и снова про себя чертыхнулся «Старый сводник, что он творит - привёз для меня искусительницу Ангелину или сразу двух?»
←Начало этой истории / Следующая часть → Первая история этих героев