Совсем недавно в нашем городе отмечали День снятия Блокады. Эта история из того времени.
В городе, после Блокады, практически не было собак и кошек. Практически, но все-таки были случаи, когда питомцы пережили это страшное время вместе со своими хозяевами. Потом, когда беда чуть-чуть отодвинулась, на них ходили смотреть соседи, а пока шла Блокада, многие своих кошек и собак прятали…
Тем удивительнее история о питомнике элитных такс, переживших Блокаду вместе со своей владелицей, урожденной баронессой Елизаветой Петровной Пец. Пережив революцию, не покинув страну, овдовев, она всю свою любовь отдала таксам, основав небольшой питомник «Теккельгоф» (немецк. «Из усадьбы такс») в пригороде Ленинграда.
Перед войной у нее было тридцать питомцев, большинство из них — гладкошерстные таксы. Елизавета Петровна по свидетельству очевидцев и знакомых всегда была доброжелательна, образована, с ней с удовольствием общались и поддерживали отношения хозяева уже выросших щенков, взятых из ее питомника.
Всю Блокаду она прожила в Ленинграде, не уехав и не бросив своих собак, ей удалось сохранить костяк своего питомника. Чтобы был корм для такс, она договаривалась об охране складских помещений от крыс. Таксы ловили грызунов, тем самым, обеспечивая себя мясом, плюс пайка хлеба в качестве оплаты.
После войны достаток у Елизаветы Петровны тоже не появился, годы были уже не те, бедствовала она. Ее поддерживали собаководы и небезразличные люди, принося еду, и подчеркивая, что эта еда «для ваших собак». Иначе она отказывалась ее брать.
Вот такая невыдуманная история.
К сожалению я не нашла фотографию этой женщины в сети, а прочитав заметку от самой известной таксятницы Ленинграда, я вспомнила слова нашей клиентки, когда мы с ней разговаривали о перестроечных временах.
— Что вы, — сказала она, — разве то время было черное? Мы были молоды, могли работать. Да, потеряли деньги, работу, идеалы и какие-то правила, но смогли встать на ноги и заработать, и прокормить семью. Черный день — это когда ты уже ничего не можешь. У тебя могут быть деньги, а ты уже не можешь работать, потому, как стар и потерялся, и остался один. Вот это и есть черный день.
Я с ней согласилась. И говорила она, вспоминая свою прапрабабушку, не родную, у троюродную или еще более дальнюю родню, ту, что осталась одна, у нее все погибли после революции, а ее старенькую приютила семья бабушки моей знакомой.
***
***
Мира нам всем!
