ГЛАВА 8. И КАЖЕТСЯ ЗВЁЗДЫ ВОСХОДЯТ...
...- Раз, два, три, четыре, пять - я иду тебя искать!
Кто за мной стоит - тот в огне горит!..
Мы с Фоксом играли в прятки... Шесть месяцев - разве это взрослость? Я была шустрым, активно ищущим где бы нахулиганить, подростком, голенастая и нескладная. У меня почему-то всё время лапы во время бега цеплялись друг за друга, я валилась набок или кувыркалась и сломя голову неслась дальше.
Спрятаться, спрятаться... Куда? Куда же!? За шторами он меня уже находил, за диваном тоже, в углу возле балкона ловил, под креслом я сидела... Да куда же залезть!? Квартира большая, а прятаться уже негде! Вот я маленькая была - залезала в такие щели, что никому было не найти, а сейчас - то голова не проходит, то попа застревает, а то лапы не помещаются и хвост предательски торчит... Вот досада какая! А Фокс почти досчитал, вон усами шевелит и хвостом бьет. Сейчас отправится меня искать, а я все место себе подбираю...
- Я иду искать. Кто не спрятался - я не виноват! - закончил считалку Фокс и стал медленно обводить взглядом комнату.
Фокс в прошлом был охотником. Хорошим охотником. Спокойным и расчетливым. Он умел читать следы и выслеживать любого зверя по самым незаметным непосвященному глазу признакам. Но какие могут быть следы на мягких коврах и жестких паласах, какие запахи можно уловить в жилище, где ты и тот, кого ты ищешь, живут постоянно? Верти носом, не верти - ничего путного не нанюхаешь. Ни тебе травы примятой, ни веточек, на которых задержались ворсинки шерсти...
- Вижу-вижу... Слышу-слышу... - попробовал применить "военную хитрость" Фокс, надеясь, что я, девочка-подросток, не имея пока нужной выдержки, выскочу из схрона и помчусь, теряя тапки, к столбу-царапке, чтобы "застучаться".
- Фигушки-лягушки я вылезу! - тихо мурчала я в засаде. - Знаем мы эти приёмчики для салаг! На трехмесячных дурачков рассчитаны ваши хитрости-шмитрости!
В этот раз я нашла совершенно новое место для пряток - открытый, просыхающий после стирки, барабан стиральной машины. Стиралка только что отобедала очередной грязью с белья, и ее влажное нутро еще остро пахло стиральным порошком, таким невыносимо мерзким для чувствительных кошачьих носов.
- Зато меня за этой вонью не унюхать! - радовалась я. - И кому в голову придёт искать кошку внутри Стиралки?
Фокс медленно обходил комнаты и демонстративно совал нос во все углы, такие знакомые по собственным пряткам.
- Куда же она залезла... - бормотал он себе в усы достаточно громко, чтобы я услышала. - Может в шкаф забралась и прячется среди платьев Ма? Или снова залезла под ванную... Мне туда точно не пролезть. Даже голову не всунуть... Пользуется девчонка своими преимуществами. Молодец, хорошо научилась прятаться! А я тебя вижу, а я тебя вижу!
Фокс предпринял последнюю попытку обмануть меня, но я была уже ученая и сидела тихо-тихо. Но запах стирального порошка был нестерпимым, и я чихнула. Круглое металлическое брюхо Стиралки усилило звук, и почти в тот же момент над моей головой замаячили рыжие острые уши Фокса и его растопыренные в усмешке усы. Он довольно мыркнул и помчался к столбику-царапке, у которого "вОда" произносил свою считалку, чтобы "застучать" меня.
Я почти всегда успевала первой. До сих пор не могу понять - то ли я была так быстра, то ли Рыжий Фокс бесконечно мне уступал, чтобы доставить маленькую радость превосходства. Конечно, я была горда, что обгоняла его, мой глаз горел озорством и тонкие усики топорщились от удовольствия. И я не замечала тогда, что Рыжий Фокс мелко семенил и слишком явно не торопился, чтобы мои коротенькие, по сравнению с его длинными лапами, заплетающиеся в суете бега ножки, успевали обогнать взрослого кота, который при необходимости смог бы преодолеть весь путь двумя прыжками...
...- Туки-туки за себя, туки-туки за себя! - вопила я, вертясь от радостного возбуждения одержанной победы...
...Я многого не понимала в то время. Бывший вождь не имел и не мог иметь детей, и я стала для него любимым ребёнком, которому он мог передать знания, накопленные за его короткую, но очень непростую жизнь.
В свободное от игр и еды время, мы спали, или просто отдыхали почти всегда рядом: я - привалившаяся к теплому рыжему боку и спрятавшая нос в густой шерсти, которая, казалось, грела одним своим цветом, и огромный кот, обернувшийся вокруг и положивший на меня лапу или тяжелую, тихо мурчащую морду. Мы были счастливы тем, что нашли друг друга и счастливы нашей общей судьбой, обретя каждый в свое время этот уютный, теплый дом и своих личных людей, любящих и балующих нас...
...Моей любимой игрой с некоторых пор стала "стрельба кроличьей лапкой" по мишеням. Что это такое, спросите вы? Оооооо! Это прекрасная забава, развивающая многие умения и заставляющая мыслить!
Ма привязала высушенную лапку кролика к длинной резинке и каким-то образом прикрепила ее к потолку. Игрушка, будоражуще пахнущая настоящим зверем, свисала почти до пола, и ее, "охотясь", можно было гонять в любую сторону, напрыгивая и делая вид, что она убегает. Как-то раз я крепко ухватила ее зубами и потянула за собой. Я все шла, шла, держа лапку в зубах, резинка все растягивалась и растягивалась... В какой-то момент я не смогла удержать вырывающуюся из зубов лапку, слишком уж натянулась резинка и силы сжатия моих маленьких челюстей не хватило. И - ррраз! Лапка, вырвавшись из прикуса, бешеной мухой пролетела холл, врезалась в потолок и подстреленной гусеницей рухнула вниз. Не долетев до пола, она поддернулась на резинке и снова взмыла вверх, хотя уже не так высоко, как в первый раз!
- Ого! - воскликнула я. - Вот это забава! Всем играм игра!
Фокс, наблюдавший за мной из дверного проёма и лениво лизавший заднюю лапу, сделал круглые глаза и потряс головой, не веря в то, что увидел.
- А что, так можно было? - только сумел промычать он. - Я тоже с ней играл, только мне не приходило в голову схватить ее и так натянуть! Ну, круто же! Дай-ка я попробую!
Рыжий подошел и стал ловить болтающуюся лапку зубами и хватать лапами. Он прижимал ее к полу, бил когтями, раскачивал и всячески "охотился" за ней.
Я смотрела за его неловкими на мой взгляд играми, недоумевая и теряя терпение.
- Ну давай же, хватай ее зубами, - кричала я, - ну что же ты все неправильно делаешь!? Не прыгай на нее! Стой на месте! Аккуратно прижми ее лапой к полу, а только потом зубами хватай! Эээээх, раззява! Снова упустил!
Фокс недовольно пыхтел и огрызался на мои замечания. Конечно, кому из старших приятно слушать наставления младших?
- Я шам с ушам! - бормотал он, пожевывая игрушку. - Тьфуй! - лапка вырвалась из его пасти. - То есть сам с усам! Ну вот, из-за тебя снова упустил! Не приставай к вождю, когда он делом занимается! Мелкая еще меня учить! У меня почти вышло! А ты своим глазливым глазом сглазила меня!
Фокс снова ухватил лапку в зубы и поволок в сторону спальни.
- Не туда!.. - тихо пискнула я, опомнилась и вежливо замолчала. Но долго сдерживать себя мне не удалось. - Уважаемый вождь, вы не туда направили свои царственные стопы. Вы тянете не в ту сторону. Цель совсем в другом месте, и вы никак не сможете в нее попасть, если будете пулять лапой оттуда, из спальни. Позвольте вам предложить пойти в сторону коридора. Именно там, на уровне подпорки от тренажера Па, находится оптимальный прицел. И разрешите еще...
Пииииуууу!
Лапка выстрелила в направление стены, на которой висели разные, непонятные по своему назначению, штуки и с грохотом попала в одну из них, а именно в большое бронзовое блюдо. Оно пронзительно брякнуло о стену, Фокс прижал уши и мгновенно метнулся под кресло, а я, огорошенная его бегством, осталась стоять на месте преступления.
На звук пришел Па, оглядел холл и строгим голосом спросил: и кто же тут главный хулиган?
Кроме меня хулиганов рядом не оказалось. Па погрозил мне пальцем и снова ушёл на кухню допивать чай...
...Кстати о чае. Вот не понимаю я, что находят люди в этой коричневой, пахнущей травами, горячей водичке! Я как-то сунула нос в кружку Па и что вы думаете? Только обожглась паром! Лакать это невозможно! Да и пахнет так себе! Ну это я немного отвлеклась...
...Наконец Фокс все еще с прижатыми ушами выбрался из-под кресла и с видом поверженного, но не побежденного героя прошествовал мимо меня в кухню, обиженно бормоча.
- Могла бы и сразу про направление сказать, а не изображать из себя принцип вежливости! Тирады произносить ты горазда... А вообще, я туда и целился, куда попал! Вот грому-то было! Прикольно получилось, ага?
Фокс, на полпути вскинул задом и, выгнув спину горбом, не добежав до кухни, кувырнулся через голову и брякнулся на хребет, смешно, по-заячьи поджав лапки.
- Ты мой сладкий котик! Зайка мой рыженький! - донёсся из кухни голос Ма. - Иди сюда, мой маленький мальчик!
Хитрый Фокс искоса посмотрел на меня.
- Ну и кто остался в дурачках? - насмешливо фыркнул он, вскочил, сделал хвост вертикальным крючком и торжественно и медленно, лапка за лапку, прошествовал в кухню, получать комплименты, погладушки, пузопочесушки и вкусные хрустики.
- Вот какой хитрец! - пробормотала я и занялась оттачиванием своего умения. - Для всего нужна сноровка: сон, еда и тренировка! - повторяла я только что придуманную мною установку, снова и снова натягивая упругую резинку с лапкой и стараясь попадать в одно и то же место - верхнюю полку этажерки-когтедралки...
...Надо сказать, что этажерка была очень высокой - почти под потолок. У нее было четыре уровня, с полочками-лежаками, домиком и гамачком. Все эти уровни соединяли между собой толстые столбы-когтеточки, обмотанные джутовым канатиком. Я была маленькой и лёгкой. Быстро забираясь на любой уровень, я крутилась на этих столбиках, как хотела. Фокс, кот тяжелый и уже не такой проворный, предпочитал вспрыгивать с уровня на уровень, а о столбы лишь затачивать когти...
Итак я поставила себе задачей раз за разом попадать лапкой именно на верхнюю полку, потом влезать, хватать лапку, спускаться с ней, как с законной добычей, в зубах, и снова запуливать ее туда же.
Сначала, прыгая с уровня на уровень и ища оптимальный маршрут, я, бывало, запутывала резинку, обвивая ее вокруг столбиков. Она становилась все короче и короче, и в итоге заканчивалась где-то на середине пути. Лапка вырывалась из зубов и жалко повисала. Я старалась распутать то, что напутала, но в итоге запутывала еще больше. Совершенно потеряв терпение, я обреченно вздыхала и шла к Ма или Па за помощью. Разумеется мне помогали, ловко разобрав мои узлы, и я снова и снова начинала тренировки.
В таких забавах я проводила по нескольку часов в день, за несколько месяцев достигнув абсолютного совершенства, попадая из любого положения точнёхонько туда, куда целилась. Ма и Па восхищенно смотрели на меня, смеялись и всячески нахваливали. Фокс старательно отворачивался и чистил когти, делая вид, что эти детские забавы его давно не интересуют.
Итогом моих тренировок стал истыканный бесконечными ударами лапки потолок и последующая переклейка испорченных потолочных плиток. Но меня не наказывали за порчу, потому, что мое умение было редким даром.
За склонность к стрельбе и верный глаз я получила от Ма дополнительное прозвище - валькирия Грозовая Дева...
...Как-то вечером, улегшись у нее на коленях, я спросила, что за новое имя она мне придумала? Фокс лежал рядом и мурчал, пока Ма чесала ему шею.
- Да, Ма, расскажи ей сама, - муркнул он, переворачиваясь на другой бок, - а то она ко мне приставать с вопросами начнет... А я, ааааааах, спать хочу...
- Ну что ж, рыба моя, слушай! - Ма погладила мои ушки, почесала пузико и стала рассказывать сказку на ночь...
...Давным-давно, так давно, что никто из живых уже не помнит тех времен, у любимой валькирии Одина Одноглазого по имени Регинлейв, что значит Всадница Бури, появилась воспитанница.
Молодая дева была дочерью конунга Сигурда Вёльсунга и прОклятой Одином за непослушание бывшей валькирии Сигрдривы. Отдав победу в бою конунгу Агнару, а не мужественному Хьяльму-Гуннару, как хотел Один, валькирия лишилась права принимать участие в битвах. Один уколол ее "шипом сна", который давал забвение в долгом, глубоком сне, по истечении которого Сигрдрива должна была превратиться в обычную смертную женщину. Таким было наказание за ослушание.
Путешествующий герой людей коннунг Сигурд влюбился в ослепительно прекрасную спящую валькирию, которую обнаружил в заброшенном замке в полном воинском облачении, и разбудил ее поцелуем. Сигрдрива в благодарность стала его женой и родила ему дочь - красавицу Сторммейден. Бывшая валькирия, лишившись своих сил, назвала дочь Грозовой Девой, надеясь, что по праву рождения от полубогини и обычного человека к ней перейдет часть способностей матери и отвага отца. Сигрдрива не ошиблась в своих предположениях. Дочь и вправду выросла Девой Битв. Она ходила с отцом в военные походы, умела биться любым оружием и успокаивала умирающих воинов, описывая им красоты Вальгаллы. Только одного не умела она - доставить душу погибшего в чертоги героев, как настоящая валькирия.
В одном из походов Сторммейден закрыла своим телом раненого воина и была убита вместо него. Валькирия Регинлейв, которая наблюдала за битвой и должна была сопровождать душу этого героя до Вальгаллы, была поражена смелостью и отвагой молодой девушки, а также ее неземной красотой. За невероятный подвиг и великую жертву Регинлейв, не имеющая возможности, как и все валькирии иметь детей, сделала Сторммейден своей воспитанницей. Именно ей она отдала свою любовь и нежность и передавала тайные знания валькирий.
Какое-то время Регинлейв удавалось скрывать от единственного ока Одина свою слабость и своеволие. Но ничто не длится вечно. Валькирия Рота (Сеющая Смятение), не взлюбившая Регинлейв за то, что Один отдавал ей предпочтение, рассказала Одноглазому о смертной воспитаннице любимой валькирии.
Один вызвал Регинлейв и Сторммейден на божественный суд. Он заглянул к Колодец Мудрости и увидел, что Грозовая Дева на самом деле дочь низвергнутой и наказанной за ослушание валькирии Сигрдривы, нашедшей свое счастье со смертным мужчиной.
Такого Один стерпеть не смог и в сильном гневе, дотронувшись до девушки своим волшебным копьем, превратил ее в кошку с длинными острыми клыками и когтями. Шерсть кошки была цвета черного дыма пожарищ с приглушенно-рыжими пятнами огня.
- Ты, смертная, дочь проклятой, недостойна быть валькирией, но я не стану уничтожать тебя, помня твой подвиг на поле битвы. Ты станешь кошкой-воительницей - правой рукой Регинлейв! - прогремел Один, грозно сверкая единственным глазом в сторону присмиревшей любимицы. - Ты будешь сопровождать ее в битвах и собирать души поверженных врагов, чтобы отправить их в Хельхейм - царство мертвых. И богиня Хель станет твоей второй повелительницей. Ты будешь жить сразу в двух мирах - в мире живых и мире мертвых, и у тебя будет лишь девять жизней. Когда ты исчерпаешь их все, прикрывая Регинлейв от копий и мечей наших врагов и погибая на полях сражений, то умрешь! Поэтому, в память о твоей матери, я даю разрешение тебе и твоим потомкам плодиться и размножаться, как смертные, чтобы не прервался твой род и у Регинлейв и Хель не иссякали помощники и не терялась память о возможном наказании! Да будет так!
Так появились необыкновенные кошки, умеющие стрелять, обладающие отвагой львицы и умом валькирии. У них остались тайные знания, которые с поколениями ослабели и забылись, но если кошка захочет их вспомнить и применить - она вспомнит! Это тоже дар Одина Одноглазого - грозного и сурового, но мудрого и справедливого.
Он боевой кошки Сторммейден каждый год рождались котята цвета дыма пожарищ с огневыми пятнами по всей шкуре, прямо как у тебя, моя Грозовая Дева. Ты инстинктивно помнишь науку Регинлейв и твое умение метко стрелять - память крови несчастной Сторммейден, пострадавшей за свое великодушие и доброту. Если ты захочешь это вспомнить - ты вспомнишь, рыба моя...
...Я крепко спала. В своем сне я сидела верхом на сером крылатом коне-туче. Из его гривы капал на землю живительный дождь. Одна моя лапа крепко сжимала меч, от которого исходил свет, а другая крепко держала лук с волшебной стрелой, не знающей промаха - подарок Регинлейв. И только Солнечный Кот лениво катил свое огненное око по синей глади, не замечая никого на небе, ибо он был велик и не было ему равных, и внимательно рассматривая живущих на Земле...
Сердце моё
Унеслось от меня и скиталось
По вешним горам,
Долгий-долгий день
Оно прожило сегодня
(Ки-но Цураюки)
