Отходила я от операции тяжело. Встала только через неделю и поползла по стеночке в туалет. Серегу иногда приносили на кормление, но кормить было нечем. Имя для сына выбрал Вова, невзирая на разные приметы. В память о погибшем друге. Он не любит рассказывать о том, что произошло с другом. Единственное, что я знаю, это то, что он сам в то время был в Кургане, а парня зарезали по ошибке. Обознавшись. Всё.
За те месяцы, что я прожила у мужа до возвращения в Курган, я успела познакомиться с довольно лихими нравами местных жителей. Драки и поножовщина случались регулярно. Мне это очень не нравилось. «Поразительное место, этот сто первый километр»! – думала я. «Тут и церковь, и бандиты и ещё чёрт знает, что!» В Кургане, до эпохи девяностых было гораздо лучше, спокойней, Солоник со своей братвой пока ещё копал могилы, будущие рэкетиры играли в песочнице.
На малой родине меня вдруг взяло и подвело здоровье. Крепко! Через две недели после кесарева сечения, влив в меня массу антибиотиков и сбив температуру до 37, 2, нас с сыном выписали домой. Уезжать из больницы было страшно, организм давал тревожные сигналы о том, что в нем ни черта не в порядке. Вова сразу вышел на работу, а я через день свалилась с температурой 40. Когда притащилась на приём, положили меня уже без ребёнка с подозрением на сепсис. Вова остался один с двухлетней дочерью и двухнедельным сыном. Честно говоря, я не понимаю, как он выжил. Обычный сельский парень, оказавшийся в такой ситуации.
Следующие две недели прошли для меня как в тумане – повторная операция, капельницы, температура. Когда я из него вынырнула, выяснилось, что Вова сломал большой палец на правой руке. К одной из соседок ночью пришёл бывший муж, устроил дебош в общем коридоре, разбудил детей. Вова вышел и подрался с ним. Караул! Похоже, бандитские нравы переехали вместе с нами. После этого супруг сдался и позвонил своей маме. Она решила взять отпуск и ехать нас спасать.
Валялась я в больнице больше месяца. Именно в тот период и произошла история, которую я поведала в воспоминании «Другой мир».
Вернувшись, наконец домой, я застала сына уже в ползунках. Свекровь приехала примерно в это же время, так что Вова героически растил грудного сына и маленькую дочь все это время один, со сломанным пальцем. Вспоминаем сейчас ту пору и самим не верится.
До декабря я вынуждена была лечиться и ходить на процедуры, но всё же понемногу возвращалась к жизни. И вернулась. Свекровь пробыла у нас месяц и уехала. Её ждали на ферме, где она работала бригадиром. Вова наконец-то вышел на работу, а то жить было уже реально не на что. Лепёшки с чаем стали нашим традиционным блюдом на завтрак, обед и ужин. Немного оклемавшись, я оставила детей под присмотр соседке и навестила отца. Вернулась оттуда с плохими предчувствиями. Об этом я тоже уже рассказала в воспоминании «Шикарный подарок». Жизнь потихоньку двигалась к весне 1994 года, в которую папа ушёл из неё.
Вместе с весной и моим личным горем в тот год на Курган нахлынуло наводнение. Страшное. Разрушительное. На нашу улицу вода пришла апрельской ночью. Погрузив детей в люльку мотоцикла, мы спешно выехали к родственникам мужа в соседний район. Дорога около Увала уже была залита, пришлось ехать в объезд. Оставив нас у родни, Вова вернулся обратно, чтобы охранять дом от мародёров. Холодильник поставил на табуретки, а мебель приподнял на кирпичи. По улице плавали лодки, людям, оставшимся в домах, развозили хлеб, продукты, чистую воду. Электричество отключили. По странной технической случайности именно здание детского сада было подсоединено к другой ветке и осталось подпитанным. Вова тайком включал свет и плитку, чтобы приготовить еду. Это было чревато, так, как и правый и левый край дома уже были в воде. Она доходила почти до подоконников. В середине, где жили мы, она плескалась у края пола, под досками, выступала у плинтусов. Однажды, ночью уплыло крыльцо и прибилось к Линдиной будке, которая стойко переносила невзгоды, забравшись на стол, сколоченный Вовой в огороде. Девяностые и природа испытывали на прочность всех!