Найти тему
Этьен Пуар

Государство — это я (часть 1) | Исторический этюд

Двери обыкновенно разделяют комнаты, иногда помещение и то, что принято называть «улицей», и почти никогда — эпохи. Однако одна из дверей Венсенского замка сейчас отделяла друг от друга две совершенно разные Франции. Это были две страны, объединённые разве что географией.

Старая Франция, регентская, говорящая с итальянским акцентом, ненавидимая самими жителями, умирала в своей постели, не допустив до себя никого, кроме лейб-медика. Франция же новая, юная, цветущая, жаждущая чудес и славы, ожидала исхода подле спальни.

— Я король! — восклицал ещё совсем юнец Людовик XIV. — Я имею право посещать любые покои в моей Франции! Почему меня отказываются впускать?!

— Ваше величество, мой ответ не изменился, — сказал несколько высокомерно священник, — королю не дозволяется умышленно присутствовать при смерти придворного.

— Но умирает не просто придворный!

— Как все равны перед Богом, так все должны быть равны перед королём. Не стоит делать исключений ни для прислуги, ни для первого министра.

Юный король развернулся и обиженно ушёл в первую попавшуюся комнату. Это был то ли кабинет, то ли маленькая библиотека — не столь важно. Всё вокруг кажется незначительным, когда ты, будучи королём, только и делаешь, что подчиняешься чьим-то запретам. Какой смысл носить корону, если тебе не позволено вольничать даже при собственном дворе?

Людовик посмотрел на своё отражение в тёмном окне. Ему было двадцать три года, из которых он считался королём уже на протяжении восемнадцати. И что из того? Всю жизнь он лишь декорация, за которую всё решают министры. В этот момент Людовик XIV ненавидел умирающего Мазарини — он отнял королевское достоинство у своего подопечного. Во всяком случае, тот считал именно так.

— Ваше величество… — раздался знакомый женский голос за спиной короля.

— Уходите. Я не желаю вас видеть.

— Но это ведь ребячество!..

Последнее слово особенно больно ударило по самолюбию монарха.

— Я прошу вас уйти. Не заставляйте меня приказывать.

Женщина не шелохнулась.

— Я приказываю вам, королева-мать Анна, уйти.

Та лишь подошла ближе.

— Ах, да. Вы подчиняетесь только Мазарини.

— Ваше величество, не говорите таких вещей. Я не подчиняюсь никому, поскольку королева… — договорить она не успела.

— А я король! — снова вспылил Людовик. — Я, матушка, я! Не вы! Не кардинал! Не какой-либо министр! Я-я-я! Это вы все должны плясать под мою дудку, а не я под ваши!

Анна обняла сына за плечи, как делала всегда, когда успокаивала его гнев. Король сначала вырвался, но во второй раз был снисходителен. Он посмотрел матери в глаза.

— Ваше величество, вы не пляшете ни под чью дудку. Вы попросту слишком юны и горячи, чтобы править не только сердцем, но и умом, и потому рядом с вами есть помощники.

— Я глуп?

— Вовсе нет.

— Тогда почему вы боитесь, что мне не хватит ума править?

— Я вовсе не о том. Что для вас быть королём?

— Быть королём?

— Да. Скажите, как вы намерены править сами? Что для вас королевская власть?

— Быть хозяином своей страны! Владеть ей целиком! Повелевать каждым клочком земли!

— И только? — удивлённо спросила Анна Австрийская.

— Нет… — растерянно ответил Людовик XIV, — ещё быть справедливым, честным, набожным…

— И только? — повторила королева-мать.

— Нет… ещё…

Оба замолчали. Король вдруг почувствовал, как его щеки коснулась нежная женская рука.

— Быть королём, сын мой, это значит быть Францией.

— «Быть Францией»?..

— Верно. Не просто владеть каждым клочком земли и быть каждому французу повелителем, но и быть тем самым каждым французом. Готовы ли вы чувствовать боль каждого своего подданного? Вы готовы взять на себя ответственность не только за радости и успехи своего народа, но и за его несчастья и печали?

— Я?..

— Вы, Людовик XIV, король Франции и Наварры. Готовы ли вы вести вперёд два народа? Готовы ли вы быть обожаемым и ненавидимым?

Король задумался.

— И меня, вашего бывшего регента, и кардинала, вашего первого министра, любят и ненавидят. Нас первых обвинили во всех грехах во времена Фронды. Смогли бы вы тогда жить, зная, как винят вас свои же подданные?

— Фрондёры понесли заслуженное наказание. Они мне не угроза.

— Быть королём, значит, быть готовым к новой Фронде, быть готовым к новым испытаниям властью. Это и значит быть королём. Не просто сластолюбцем на троне, а истинным лидером своего народа.

В комнату вошёл слуга, глубоко поклонился королю и королеве, а затем сообщил:

— Ваше величество, его высокопреосвященство приглашает вас в свои покои.

Людовик XIV буквально вырвался из объятий матери и поспешил в спальню Мазарини.

На этом я прощаюсь. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропускать новых публикаций. Увидимся!