Сегодня – 100 лет со дня рождения Леонида Гайдая. В связи с этим – фрагмент из недописанного романа. Разговор отца, офицера, со школьным другом инженером. Их всю жизнь связывала любовь к театру. Отец вел драмкружок, дядя Женя Ефимов играл в народном театре. Обоих давно нет в живых, но разговор полувековой давности запомнился. Им было лет по 36, мне – где-то 14.
Игорь ДЬЯКОВ
…Зашла речь о комедиях Гайдая.
Дядя Женя считал их новым словом в искусстве. Он нахваливал их демократизм, раскрепощающее действие, колорит героев, оригинальность сюжетов, раскованный юмор.
Отец стал вдруг резко возражать.
- Это легализация всего низменного, - говорил он. – Дурносмехачества. Из тени выводятся пройдохи. Они обаятельны. Они ничего не стесняются. За них хочется «болеть», их хочется жалеть. Все остальные выглядят лохами. Людям внушается мысль, что труд – это удел серости, дурачков. Актеры прекрасные, но тем опаснее яд! Дождемся, когда и извращенцев начнут оправдывать, и они в наглую повылазят из щелей, в которые забились.
- Ну, Дьяк, это ты загнул! – с удивленной улыбкой, и, как мне показалось, снисходительным тоном сказал Ефимов. – Ты перегрелся на партсобраниях, что ли? За невинные вещи готов наброситься. Для чего вообще существует искусство, - театр, кино? Чтобы человек мог расслабиться, развлечься… В конечном итоге!
- Жека! Скажи, что ты утрируешь, - с болью отвечал отец. – Или говоришь только о цирке. В конечном итоге искусство должно укрощать в человеке зверя. Не дать ему превратиться в овощ. Если модой сделать смехаческий цинизм - всё, что делает человека человеком, будет с хохотом отметено и забыто. Если ты занимаешься искусством, твой долг – тянуть человека вверх, а не следовать за ним вниз, потакая его инстинктам…
Я чувствовал, что оба огорчились. Но, старые друзья, и отец, и дядя Женя ушли от острого разговора. Он возобновился лишь тогда, когда Ефимов стал расхваливать фильм «Доживем до понедельника».
Отец нехотя, почти сквозь зубы, но возражал, опять же не касаясь игры актеров, что для дяди Жени, как я понял, было самым важным и «на театре», и в кино.
Оценка отца была шире. Его волновали последствия «раскрученных» вещей, будь то спектакль, фильм или даже песня.
В «Доживем до понедельника» отец увидел несколько опасных тенденций. Среди них – педалирование «любовной» темы в ущерб всему остальному, включая созревание и собственно учёбу, игнорирование великого счастья исследовать, узнавать, открывать; счастья, стремление к которому должно быть главным в школьные годы.
Учитель спускается с высот, становится как бы пусть и старшим, но всего лишь одноклассником. И все сходятся на том, что главное – любовь, все – любовники томящиеся, - и ученики, и учителя… При этом герой Тихонова, мужественный красавец, еще полный сил ветеран войны, живет с мамочкой, бездетный и, считай, не обращающий внимания на великолепную во всех отношениях героиню Печерниковой!
- А сколько танцуют вокруг фразы «счастье – это когда тебя понимают»! – кипятился отец. - А мысль-то – банальная. Вон Лерка в пединституте это знала на первом курсе. И потом, а кто, собственно, этот «ты»? Может, подлец? Так ты понятен. И кому же от этого «счастье»? Узко, слишком узко, Жека!
А посмотри, кто в фильме самый умный? Скептик-коротышка, естественно, семитского типа. А кто самый тупой – «Васёк» в пиджаке с короткими рукавами. Кто отрицательная фигура, чуть ли не негодяй? Красавец Старыгин! А кто дурёха, которая склоняется к «вумному» коротышке? Русская-прерусская Ольга Остроумова! Чуешь, какие предпочтения, какие стереотипы закладываются?!
Ефимов разлил водки:
- Всё, Дьяк, угомонись. Тут уже пахнет маразмом…
- Маразмом? Думаешь, японцы просто так наводнили мир своими подмигивающими открытками? Экспансия! Сознательная!... Ладно, давай за твой ДРИП*!
--------------------------------------------------
*ДРИП (Дом работников искусств в Калинине (ныне Твери), в котором располагался народный театр, где дядя Женя Ефимов был одним из ведущих актеров. Сейчас Дом народного творчества.
