2 Агата изо всех сил старалась угодить маме, чтобы та на этот раз прониклась материнским инстинктом и не бросила её. Или забрала с собой. Она скакала подле сидящей в кресле мамы Аньки и подсовывала ей под нос крашеное яйцо.
— Мама, съешь ещё, ну съешь! Мама, я сама делала!
Анька, морщась, закрывала рукой ярко накрашенные губы. Она начинала раздражаться. Руку дочери она слегка оттолкнула, но этого было достаточно для того, чтобы яйцо упало и чавкнуло скорлупой об пол.
— Ну, говорю же, что не хочу больше, Агат! Не лезет мне! Я уже одно съела!
Агатка подняла расквашенное яйцо с таким дрогнувшим выражением на конопатом личике, словно яйцо было живое, словно это цыплёнок упал, разбился и больше не дышит. Губы девочки задрожали.
— Я же весь день его раскрашивала... В полосочки... Ба-а-абу-ушка! - начала убегать Агата и с разгона впечаталась в бабушкин живот. Ирина Анатольевна погладила её, успокаивая, по рыжим кудрям.
— Ну, чего ты? - обратилась она к дочери. - Старалось дитё для тебя.
Анька поджимала губы и натянуло улыбалась Агатке. Каких-то особых материнских чувств к девочке она не испытывала. Ошибка юности эта Агатка, причём очень дорогая ошибка, за которую ей теперь годами расплачиваться, ведь хоть живёт она с бабушкой, но деньги всё равно сосёт - мать не стесняется намекнуть, что Агатке то одежда нужна, то сапожки, потому что пенсии им с дедом на двоих едва хватает, а то, что Аньке самой много чего надо, что она ещё молода и хочет быть красивой, как всегда, никого не волнует.
— Платьюшек всяких и шортиков нам отдали на лето, а вот ни сандаликов, ни кроссовочек нету, - говорила Ирина Анатольевна и заплетала вертлявой Агатке хвостик, собирала все непослушные медные кудряшки под резинку. - Ты, кстати, тоже была в детстве кучерявая, пока перед первым классом не подстригли тебя в парикмахерской, видно, рука у мастера была тяжёлая.
— Лучше бы волосы другим цветом стали, - буркнула Анька, - всю жизнь с этой ржавчиной мучаюсь.
— Да это самый красивый цвет! Яркий, задорный! Агатка, правда у вас с мамой самые красивые волосики?
— Нет. Меня мальчики дразнят.
— Это сейчас дразнят, а потом бегать за тобой начнут.
— Не надо за мной бегать! Я уже и так устала от них убегать!
Ирина Анатольевна и Анька засмеялись. Стали есть куличи, потом дед принёс выловленных в родном Азовском море бычков и тарань. Они были в вяленом виде. Взрослые запивали рыбу пивом, Агатка хлестала "Буратино" и дважды облилась.
— Ну какая же ты у нас вертушка! - ласково журила её бабушка, а мать выказала строгость:
— По поnке надо давать, совсем она у вас неуправляемая стала. Девочки должны быть спокойнее!
— Себе дай! - посоветовала ей бабушка и чмокнула внучку в конопатую щёку. - Ночевать будешь?
— Да, наверно останусь, добираться вечером неудобно.
— Мама, а твой гоблин не придёт за нами ночью?
— Какой ещё гоблин? - Анька подозрительно зыркнула на мать.
Ирина Анатольевна вспыхнула, а Агатка с детской непосредственностью продолжила выдавать:
— Ну, которого Толиком зовут, зелёный такой. Он же тебя украл!
— Почему гоблин?! Кто тебе сказал, что он гоблин?! - заверещала оскорблённая Анька. - Мама! Как ты можешь!
— А что мне ещё говорить ребёнку, умная ты наша? Что ты по своей воле? Того? Сбагрила?
Дочь разозлилась на мать, насупилась. Спать Анька легла в зале на диване, через полчаса к ней прискакала Агатка и нырнула под одеяло.
Окно забыли зашторить и стену, у которой стоял диван, освещал дворовой фонарь. Там, над их головами, висел изученный Агаткой вдоль и поперёк гобелен с изображением Aляски. Агатка обстоятельно рассказала матери о жизни тех двух золотоискателей, как им тяжело зимой в лесу, как приходится бороться с волками, как одному из них в схватке отгрызли руку...
— С чего ты взяла, что отгрызли?
— Мне дедушка сказал. Смотри, у него рукав пустой болтается.
— И вовсе не пустой, просто пальцев не видно!
— Потому что отгрызли! Какие же они золотоискатели без увечий? Они должны вернуться домой с полными карманами золота и полукалеками, изгрызенными и в шрамах, иначе в их геройства никто не поверит, все сочтут их за лгунов и воришек! Скажут, украли вы золото, у честного человека украли, хватит врать!
— У честных людей много золота не бывает.
— А что у них есть?
— Не знаю... Ничего толком нет. Вот видишь, у меня ничего нет, сколько ни старайся, всё бестолку.
— Значит, ты честная?
— Выходит, что да.
— А баба с дедом?
— О! Ну эти вообще первые праведники. Всё, давай уже спать, мне вставать рано, на работу надо ещё ехать из этой дыры.
— Нет, нет, подожди, мамочка! Раз ты честная, я должна спросить...
— Быстрей давай. - зевнула Анька.
Агатка привстала с подушки и села напротив матери. Голубые глазки блеснули в темноте, она набрала побольше воздуху:
— Ты же меня любишь, правда? Не можешь не любить, ведь я твоя дочка. И тебе наверняка постоянно меня не хватает, потому что у мамы и ребёнка такая связь есть... неуловимая, но прочная.
Анька подавилась очередным зевком и хотела было что-то сказать в оправдание, но поток Агаткиных изречений остановить непросто. Девочка, захлёбываясь чувствами, разъясняла матери значение их связи:
— Как у нашей кошки с котятами! Попробуй отними у неё котёнка, она же будет по всему двору бегать мяукать и искать его, изведётся вся. Так и ты, наверное, мамочка, страдаешь без меня с этим гоблином Толиком...
Анька возмущённо клацнула языком. Вот мать! Надо ей ещё раз выговорить!
— Агатка, он просто Толик. Дядя Толик, без гоблина, ладно?
— Но ты не должна с ним страдать! Мы же можем быть вместе, мама! Ты и я! Я тебя так люблю, так скучаю! Давай не будем расставаться, пожалуйста, возьми меня с собой, я буду тебе помогать, я кур умею кормить и собирать яйца, я постель заправляю и знаешь что, знаешь?! Совсем забыла сказать! Я уже умею читать! Меня дедушка научил!
Тут Агатка зажгла ночник и пулей, не успела Анька моргнуть и глазом, приволокла в постель детскую книжку.
— "Цыплёнок был маленький, вооот такой. И была у него мама, а мама была вот такая.." Видишь, видишь, какая славная курица! "Мама его очень любила..."
— Умница, Агата, давай спать.
— Ладно, но ты только посмотри, как он жмётся к маме под крылышко! Вот так, смотри, мам!
И Агата поднырнула под руку матери, прижалась, зажмурилась, ощутила запах и тепло её тела, и даже примлела, до того было хорошо. Анька тяжело вздохнула.
— Мамочка, давай мы больше никогда не будем расставаться, всегда будем вдвоём, это же так просто... Так и в природе кругом, цыплятки с курочками, котята с кошками... И всем хорошо.
Анька напряглась и перестала машинально поглаживать плечико Агаты.
— Я не могу, Агатка. Пойми меня правильно, дочь... Мне нужно личную жизнь устраивать, с жильём вопрос решать, и Толик ещё этот ненадёжный, с ним путёвой каши не сваришь. Куда мне тебя ещё? Я сама была ребёнком, когда ты родилась. Да и сейчас не особо выросла. Так что живи лучше с бабушкой, а я, может, когда-нибудь, если всё устроится...
Агатка промокнула наволочкой выступившие слёзы, повертелась немного и начала засыпать, ведь так хорошо рядом с любимой мамой.
— Мамочка.
— А?
— У тебя всё получится, у тебя всё будет, что захочешь. Ты же такая смелая - перебила в Афҏике всех крокодилов. Я так горжусь тобой, мамочка, - промурчала Агатка и подвинулась ещё ближе к её тёплому телу.
— Каких крокодилов? - непонимающе хлопнула в темноте глазами Анька, но Агатка уже начала мирно сопеть.