30 января исполнилось 100 лет со дня рождения Леонида Гайдая — режиссера, чьи фильмы растасканы на цитаты и засмотрены до дыр. Казалось бы, все уже известно про «Ивана Васильевича…», «Операцию “Ы”», «Кавказскую пленницу», «Бриллиантовую руку», но, уверен Николай Корнацкий, современный зритель может оценить кинематографическую эрудицию классика в большей степени, чем современники Гайдая. Читайте о любви юбиляра к Хичкоку, Чаплину, Джеймсу Бонду и другим легендарным личностям.
Годы идут, а Гайдай – вечно молодой. И все еще смешной. Полвека «Ивану Васильевичу…», а «Операции “Ы”», «Кавказской пленнице», «Бриллиантовой руке» и того больше. И пересмотрено все уже раз 100. Но все равно не надоедает. Более того – многие гэги нам сегодняшним даже более понятны, чем среднестатистическому советскому зрителю. Тот ни Хичкока, ни бондианы естественно не знал и потому вряд ли в полной мере мог оценить и фразу Шефа про друга, который «слишком много знал», и отсылку к блокбастеру «Живешь только дважды» (вертолет цепляет за трос машину и там, и у нас), и даже игру слов в названии: «Бриллиантовая рука» явно же пародирует «Голдфингера». Только киношники, счастливые люди, тогда без ограничений смотрели все или почти все и могли легко считать фансервис Гайдая. Теперь же на это способен любой киноман. Самая же известная гайдаевская «хоррор-сцена» – конечно, сон Козодоева в «Бриллиантовой руке», выдержанный в красно-черных цветах. Все как в раннем кино, когда любили экспериментировать с вирированием (например, в «Кабинете доктора Калигари» дневные сцены окрашены желтым, ночные сцены – синим и зеленым). Летающая рука, которая пытается Гешу задушить, опять же вызывает из памяти целый пласт фильмов про своенравные конечности. Вряд ли Гайдай видел «Семейку Аддамс», однако вполне мог видеть классический немецкий хоррор «Руки Орлака» (он даже шел в советском прокате) – про пианиста, которому пришили руки маньяка. Еще в «Операции…» (в новелле «Наваждение») есть схожий гэг – нервный студент (Валерий Носик) заходит в аудиторию сдавать экзамен, а его рука внезапно цепляется за дверь. В «Не может быть!» папашу невесты случайно «погребают» под матрацем – но его рука упрямо «восстает из могилы».
Концентрация трюков в фильмах Гайдая такова, что список ассоциаций, отсылок, аллюзий можно продолжать бесконечно. Правда, время все-таки берет свое – есть шутки, даже чисто кинематографического свойства, не связанные непосредственно с советскими реалиями, очевидные тогда, уже малопонятные нам. Например, сегодня почти забыт «Чапаев» – некогда абсолютный хит советского проката. А значит, для абсолютного большинства зрителей сцена, где Лелик вводит Гешу в курс операции «Дичь», растеряла половину обаяния. И таких смысловых потерь будет все больше. Радует одно – формула гайдаевского юмора по своей сути демократична, и чаще полагается на вечный абсурд, чем на преходящий кругозор. А что такое «Цигель, цигель, ай-лю-лю!» и зачем ввозить в гипсе драгоценности в СССР не знал, кажется, и сам Гайдай.
