29 января 1992 года президент подписал указ «О свободе торговли»
Автор: Фарид Мамедов
Вещевой рынок в «Лужниках»
Транзит советской России к России буржуазной с самого начала столкнулся с радикальными противоречиями. Правительство Бориса Ельцина номинально хотело одновременно устроить либерализацию цен, повысить уровень жизни населения, а также начать приватизацию промышленности и аграрного комплекса. Но из всех затеянных преобразований, безусловно, удалось только одно — свобода торговой деятельности.
Спасти Ельцина и реформы
Стране нужны неолиберальные реформы. Об этом первый президент России откровенно заявил на V съезде народных депутатов РСФСР в октябре 1991 года. Вслед за великими планами были немедленно обозначены не менее серьезные проблемы — недостаток еды в городах, раскрученная инфляция и падение промышленного производства. Причем каждая из проблем не имела отдельного решения.
Из-за инфляции, которая усугублялась тем, что кроме РСФСР на территории Союза имелось ещё несколько эмиссионных центров, продажи по твердо установленным ценам в государственных магазинах не имели смысла. Товары сметались с прилавков, поступали в спекулятивную продажу, а в результате рос дефицит, подогреваемый рублёвой массой, которая ничем не была обеспечена. По свидетельству генерала Шабаршина, уже в середине 1991 года в центре Москвы быстро росли стихийные рынки, на которых продавали остатки былой «советской роскоши», всяческий иностранный неликвид и спекулировали товарами из госмагазинов.
Проблема в торговле усугублялась диспаритетом цен на сырьевую продукцию, которую Россия поставляла в другие республики Союза. Те ее покупали по твердым ценам ниже рыночных, а обратно везли уже переработанную продукцию, которую сбывали по более высоким ценам. Разрыв, по словам Ельцина и его правительства, в 1991 году составил 33 миллиарда рублей.
Голод не тётка
Всё это печальным образом сказалось на снабжении городов, особенно продовольствием. В 1991 году жители России резко сократили потребление колбасы — на 25%, до 1,4 миллиона тонн, молочной продукции — почти в два раза, до 12 миллионов тонн. Зато консервы сметались с полок магазинов — за год продажи выросли в 2 раза, до 1,6 миллиарда условных банок! Советские граждане, уже наученные «павловской реформой» (советская денежная реформа 1991 года, сделавшая ранее выпущенные денежные знаки недействительными, после чего в течение года цены выросли в разы), не очень-то доверяли властям, поэтому готовились чуть ли не к войне.
Большинство «пятой точкой» чувствовало, что впереди тяжёлые времена. В Кузбассе уже летом 1991 года фактически перешли к военным нормам распределения еды по карточкам. Кемеровский обком, а также горисполкомы уральских и сибирских областных центров от Перми до Новосибирска докладывали в центр, что продовольствия осталось на пару недель или месяц, что в ряде мест вводятся карточки, на которые граждане получают не более 0,5 кг мяса в месяц и не более 300 граммов хлеба в сутки. Из Москвы требовали обеспечить их 20 тысячами тонн жиров, иначе встанет вся пищевая промышленность и город сядет на голодную диету.
Проблема голода в России в то время часто обсуждалась на правительственном уровне. И сложность состояла не только в том, чтобы не дать людям массово помереть: в тот момент в страну уже тысячами тонн отгружали гуманитарную помощь, да и резервы определенные оставались. Проблема могла быть чисто политического характера — в 1989–1991 годах забастовки горняков из-за проблем городского снабжения успешно уронили авторитет Горбачева и вытащили на политический олимп Ельцина. Повторение общенациональных забастовок, усиленных городскими волнениями оппозиции, могли отправить правительство российских реформаторов на свалку.
Так что от успешного снабжения городов товарами зависело выживание правительства Ельцина и его самого. Дешевые товары и ликвидация дефицита поднимали его политический рейтинг в глазах россиян. Опираясь на такую «торговую легитимность», первый президент России мог затребовать себе экстраординарные полномочия для проведения любых радикальных реформ.
Что им и было сделано на V съезде. Депутаты, правда, пытались устроить бузу, так как одно дело обещать всем мир, богатство и уверенность в завтрашнем дне, а другое — добиться этого. Но всё-таки решили наделить Бориса Ельцина фактически экстраординарными (попросту — почти диктаторскими) полномочиями для проведения радикальных реформ. Правительство младореформаторов было выведено из-под какого-то контроля народных избранников и пустилось во все тяжкие.
Вопрос политического выживания
Сразу же после подписания Алма-Атинской декларации 1991 года, окончательно закрепившей развал СССР, ельцинское правительство взяло быка за рога, и уже 2 января 1992 года страна встретила год либерализацией цен розничной (на 90%) и оптовой (80%) продукции. Первоначальные планы правительства заключались в том, чтобы выровнять спрос на товары и денежную массу.
Рынок все порешал весьма радикальным образом — цены взлетели в несколько раз. На исходе января 1992 года они были в 3–3,5 раза выше по сравнению с декабрем 1991 года на все группы товаров. Гигантские очереди в городах, галопирующая инфляция и массовая нищета быстро привели к не менее массовой радикализации населения.
От какой-либо поддержки кабинета младореформаторов не осталось и следа. Народные депутаты всё чаще стали задавать вопрос о принесении в политическую жертву первого вице-премьера Егора Гайдара — официального архитектора новых экономических реформ.
Ельцин, который был «политическим животным», то есть обладал чуть ли не идеальным нюхом на общественные настроения, уже к концу января устроил разнос своему правительству в прямом эфире телевидения. Причем трансляцию организовали так, чтобы зрители увидели выступление президента, но не его министров.
Ельцин заявлял, что, отпустив цены, министры позабыли о социальных обязательствах перед гражданами. Требовалось немедленно поправить эту ситуацию. А вот где найти на это деньги — это уже не были проблемами президента. Его задачей было поставить перед правительством задание, а их обязанностью — отработать его.
Благодаря грамотному сюжету получилось так, что Ельцин заботится о жителях России. А вот Гайдар и компания — это какое-то сборище странных личностей. Ещё и в советниках у них американцы во главе с банкирам Джеффри Саксом. Что явно не добавляло популярности правительству реформаторов.
По итогу всех этих разбирательств получалось следующее. Любая удачливая реформа или удачный исход действий правительства записывались в актив Ельцина. А вот за все неудачи должен был расплачиваться Гайдар и министры экономического блока. В другой стране и при других условиях вице-премьер просто подал бы в отставку, не желая выгребать за обожаемым президентом всю грязь, но не в России, так как на карту оказалось поставлено будущее буржуазных реформ.
Первая и основная свобода
Уже 23 января 1992 года на стол Ельцину лёг указ о либерализации торговли. Так как поднять производство и обеспечить социальные обязательства в условиях обвала ВВП страны у правительства не получалось, было предложено ввести беспошлинный ввоз товаров в страну и их последующую реализацию в любых точках, кроме метро, зоны отчуждения рядом с железнодорожными путями и тому подобных ограничений.
Предоставить предприятиям независимо от форм собственности, а также гражданам право осуществлять торговую, посредническую и закупочную деятельность без специальных разрешений с уплатой установленных платежей и сборов <...> Установить, что предприятия и граждане осуществляют торговлю (в том числе с рук, лотков и автомашин) в местах, отведенных органами исполнительной власти, за исключением проезжей части улиц, станций метрополитена, аэропортов, пассажирских судов и поездов, вокзалов, территорий, прилегающих к зданиям государственных органов власти и управления, детских дошкольных и школьных учреждений.
Указ «О свободе торговли» ввели в действие 29 января 1992 года. Эффект получили сразу же. С одной стороны, полки магазинов стали быстро заполняться. Появилось огромное число стихийных и не очень рынков вроде тех же «Лужников» или «Черкизона». Однако, с другой стороны, за какой-то год была почти полностью убита советская промышленность и производство товаров массового потребления.
Цены быстро вышли из-под контроля. Покупательная способность российских пенсий упала в два раза по сравнению с 1991 годом. Началась галопирующая инфляция, которая в 1992 году достигла более 2600% — уровень даже не Африки, а самых нищих стран Латинской Америки. Экономика была обрушена: в 1992 году Россия потеряла более 14% ВВП, в 1993-м — ещё почти 9%, в 1994-м — 12%. Суммарные потери до 1996 года, когда начался определенный рост экономики: около 40% ВВП. Как в 1991 году, в 1995 году до 80% населения России жили ниже черты бедности.
Несмотря на весь этот кошмар, реформаторы считали, что они всё сделали верно. Закрылись предприятия? Ничего — бывшие советские граждане миллионами записались в «челноки», начав индивидуальную предпринимательскую деятельность по ввозу в страну товаров из Польши, Турции и Китая. Пенсии маленькие? Ничего не попишешь, зато пенсионеры массово записались в уличные торговцы, распродавая остатки былой «советской роскоши». Конечно, если она у них была.
Тем же, кому не повезло вписаться в рынок, достались дешёвые алкогольные напитки. В июне 1992 года очередное правительство во главе с Гайдаром разрешило их беспошлинный ввоз в страну. Жизни миллионов россиян, а именно так оценивается сверхсмертность того периода, были ценой, которую страна и общество заплатили за возвращение к капитализму.