Ветер обдувал могучие скалы, тянущие свои пики к небу. Деревья цеплялись за маленькие клочки земли, словно люди за жизнь. Солнце отказывалось дарить тепло, несмотря на ясную погоду.
На склонах гор стояла кучка ветхих домиков, опасно расположившихся на краю обрыва. Горная река разделяла поселение пополам, брызгами показывая свой буйный нрав.
Здесь живут отчаянные люди, давно переставшие верить в доброту мира и в самих себя. Это беженцы. Худые, бледные старики и старухи.
Во всём поселении жила лишь одна женщина, которую ещё нельзя было назвать старухой. Местные зовут её Зрячей, высмеивая её слепоту или подчёркивая талант видеть будущее или прошлое… но не настоящее. Эту женщину редко видно вне дома днём, но по ночам высокий силуэт часто замечали из окон домов.
Стоит солнцу зайти, как она тут-же исчезает и появляется лишь под утро, пугая своим измученным видом. Людей настораживает уверенность, с которой женщина проходит места, где способные видеть люди с трудом пробираются, а многие и вовсе ищут обходной путь.
Как-то к ней пришёл дед с банкой молока. Он помолился перед входом и открыл скрипучую дверь. В доме всегда было темно и пахло разносортными травами. Женщина сидела на кресле в углу и будто бы смотрела в окно, что-то бормоча под нос. Дед молча смотрел на неё печальным и сочувственным взглядом. Затем поставил банку на стол и закрыл за собой дверь.
– Здравствуй, Зрячая, – тихо и хмуро сказал он низким скрипучем голосом.
– Присаживайся Леонид, подыши горной травой, – красивым и спокойным голоском, вселяющим доверие, ответила женщина.
Дед сел и скрестил пальцы, не отводя печальный взгляд с колдуньи. Та совсем не шевельнулась и продолжала что-то бормотать. Наконец она застыла и повернула голову в его сторону. Лицо было худое, бледное. Тонкие губы не переставали дрожать. Глаза были перевязаны грязной тряпкой. Раньше они были замотаны бинтами, но те быстро кончались и пришлось пользоваться тем, что оставалось.
– Рассказывай… только не громко. Воздух только от одного твоего вида трещит, – сказала Зрячая, положив руку на сердце.
– Со здоровьем что-то в последнее время… И я, и корова моя Машка… уже скоро совсем захвораем. Я вон, молока тебе принёс, ты просила.
Старик подвинул банку с молоко, и Зрячая прикоснулась к ней рукой. По поверхности белой жидкости пошли круги, словно в озеро бросили камень.
– Достать кружку из верхней полки. Налей туда молока, –попросила женщина.
Дед тут-же встал и исполнил просьбу. Он протянул кружку с молоком, стараясь лишний раз не скрипеть старыми полами. Зрячая взяла её в руки и что-то прошептала, потом сняла с шеи деревянный амулет в виде совы и макнула в молоко.
– Корень ветряной розы нужен. У меня есть… наверное, – неуверенно произнесла она.
– Вон он висит. – указал дед пальцем на маленькие корешки.
– Возьми его. Всё, что есть, возьми. Молока больше надо. Положи туда несколько корешков и выпей, а потом животному дай.
– Спасибо. Вновь ты меня выручаешь! – улыбнулся старик, – я-ж, вот… тебе же молока принёс. Бери.
Старик вновь подвинул банку ближе к женщине, но та отодвинула её обратно.
– Не возьму. Нельзя… больше. Ты лучше, когда в дом мой заходишь - не молись. Не люблю я ваши горькие молитвы.
Старик встал и поклонился, взяв банку обратно и задвинув стул. Тихая улыбка не сходила с его заросшего неопрятной бородой лица.
Стоило ему протянуть руку к двери. Как женщина вновь подала голос:
– По ночам не смотри в окна, а лучше спи сном крепким. Ночью по улицам беда ходит.
Дед насторожился, но поверил колдунье.
Та посидела ещё несколько минут и, наконец, встала с кресла. Пол заскрипел под её ногами. Она подошла к пыльному зеркалу и протёрла его рукою, снимая тряпку с лица.
Когда глаза вновь стало видно, они открылись и блеснули фиолетовым цветом. Женщина поморгала, пытаясь привыкнуть к лёгкой боли и сухости.
Привыкнув, она вновь посмотрела в зеркало, ненавистно смотря в хрусталики отражению. Её кулаки сжались, а по щекам потекли слёзы.
Зрячая печально опустила голову и вновь обвязала тряпку вокруг головы, закрывая свою главную тайну от всего мира. Она наматывала тряпку несколько раз, дабы даже малейший свет фиолетового пламени не просачивался сквозь ткань.
Солнце спряталось за горы, и все жители посёлка укрылись в своих халупах, растапливая их перед холодной ночью. По вечерам в этих местах становиться ужасно холодно.
Зрячая открыла дверь и протянула руку на улицу. На неё капал холодный, но редкий дождь. Ветерок обдувал грязную одежду женщины, и та, собравшись с силами, пошла.
Уже с наступлением полной темноты она дошла до своего любимого места. Туда не ведут дороги. Лишь узенькая, извилистая тропинка, опасно заигрывающая со скалистыми склонами гор.
Тропинка приводит к большому дереву, которое склонилось над горным озером, протягивая к нему свои корни. Возле дерева росли фиолетовые цветы, создавая общий волшебный аромат.
В этих цветах стоял невысокий крест, который невнимательный путник мог даже не заметить.
Зрячая подошла к нему и села на колени. Что-то прошептав, она положила странный камушек в землю и закопала его.
– Теперь ты поживёшь подольше, – тихо сказала она, – надеюсь ты успел спасти дочку. Тот человек в маске доставляет много проблем, но он тебе не ровня. Ведь мой муж не умеет проигрывать.
Колдунья застыла и начала слушать. Горный ветер колыхал цветы. Дерево жалобно скрипело и скидывало свои листья.
В озере то и дело всплескивала вода. Женщина вновь сняла тряпку с лица и посмотрела на крест.
– Наша дочь слишком сильна. Пока она не научится слышать Аля и использовать его силу правильно… смерть будет ходить за ней вплотную. Аль накажет её… как наказал меня.
Глаза женщины постепенно угасали и вместе с ними гасло тело. Она встала с колен и в последний раз обвела взглядом безымянный крест.
– Семь лет, – вдруг сказала женщина, – через семь лет она сорвёт печати, которые мы с тобой наложили. Надеюсь, этого времени будет достаточно…