Выросла она на одуванчиковом молоке да на южном ветру. Они и имя ей дали — Лея. Гибкое, как маковый стебель, и прозрачное, словно весенний дождик. Знала Лея музыку полевых цветов, слова трав, да язык земли, шершавый и влажный, лизал ей колени, когда наклонялась она утром слушать перезвон колокольчиков-водосборов.
Цветы поднимали и доверчиво тянули к ней свои головы, да не простоишь всю жизнь на диком поле. Мышиный горошек, что Лея вплетала в свои пшеничные волосы, нашептал ей, куда идти, и пошла она по алому его следу.
Новый дом её выстлан был теплым солнечным камнем и журчал переливчатым водопадным голосом. Одурманивал он вечерним ароматом левкоя, а утренним — ирисов и роз.
Думала Лея, что можно вечно танцевать между петуньями и лавандовыми кустами, вместе с ветром играть на тростниковых дудочках, подражая утренним птицам. Только однажды она услышала, что цветы зашептались по-новому. Вместе с капельками росы принесли они весть о том, что стала заходить в их сад белая куница.
Лишь достигла ушей Леи эта новость, стало холодать по вечерам в саду. Солнышко, что давало ей силу, вдруг откатилось вдаль да как будто дорогу забыло.
А меж тем циннии, что первыми принесли тревожную весть, засохли, а с ними вместе побледнели и её губы да щеки. Сколько Лея ни прикладывала их к ярким розовым лепесткам, не могла вернуть своей коже прежней живости.
Волшебство аромата цветов почти уже перестало действовать и лишь слегка могло поддерживать в ней трепетную жизнь.
А тем временем розы шептались, что белая куница уже близко подходит к их сёстрам и выпивает из них все краски, так, что безжизненные лепестки их сухими опадают на землю.
Камни в саду стали холодными, по ночам они прислушивались теперь к сказкам луны, а она серебрила им головы и смеялась. От этого смеха просыпалась Лея ещё до рассвета. Да и спала ли она, всё пытаясь дыханием отогреть последний распустившийся розовый бутон?
Она смахивала с кожи серебристый иней и, чтобы почувствовать хоть что-то, подносила палец к шипу и колола его. Из пальца тут же выкатывалась капелька алой крови, падала на землю и впитывалась в корни. Так Лея и розовый куст боролись за жизнь и не подпускали к себе белую куницу.
И вот однажды, когда реальность уже смешалась со сном и лунными сказками, Лея увидела перед собой чёрные глазки-бусинки. Белая куница обежала вокруг неё и розового куста три раза. Взметнулось белоснежное облако и накрыло их тёплой шубкой, а куница встала на задние лапки, потянулась вверх и поцеловала Лею в бледные губы.
Перетекла струйка жизни, словно душа прозрачная, в кунье тельце. А через миг вместо куницы стояла на том же месте, улыбаясь поникшему саду, Лея — в белоснежном платье и хрустальной короне.
А в груди её морозной пели тонкими голосками души ушедших цветов.
Автор: Яна Конозова