Я редко захожу во дворец Ширваншахов, здесь слишком громко отражаются эмоции многочисленных туристов. Изредка по вечерам встречаюсь с хранителем сокровищницы, призраком старого везиря Хатема, любимцем шаха. Он суетливо кланяется и, прихрамывая, ведет меня в тайную галерею, под которой замаскирована вырубленная в скале зала. В этот склеп, перед разграблением дворца в 1501 году, удалось поместить богатства шахской семьи. Всегда удивлялся, что опытные реставраторы, ученые, архитекторы двадцатого и двадцать первого века не обнаружили бесценной коллекции. Впрочем, везирь и по жизни славился хитростью и недоверчивостью, а после смерти отвел глаза всем охотникам за сокровищами. Кому теперь, как не мне, любоваться изобилием чудес? Тут, на каменных столах, несколько подносов с ожерельями, браслетами и кулонами, чья роскошь задушена вековой пылью. По мне, так ворох осенних листьев красивей. Есть еще печать белого мага, нефритовый глаз и перо птицы Рух, ради которого внук Чингиз-хана, Кубла-хан снарядил важную экспедицию с участием кипчакских шаманов и китайского прорицателя. Два сундука золотых цехинов, дукатов, флоринов, гульденов, даже солидов и дариков в знойном искушении равнодушно ожидают новых хозяев. Гордость сокровищницы – булатный кинжал с бесценным изумрудом. В шестнадцатом веке Аббас Первый послал в дар сыну Ивана Грозного царю Федору тяжелый щит, украшенный золотом и камнями, а священный кинжал оставил у себя, как символ единства с северным соседом. А вот запечатанный магами кувшин с хаомой, что достойна восхищения, поклонения и трепета. В запретном городище Амашара этот волшебный напиток готовили из граната, эфедры, дикого винограда, горных трав.
Поглаживая бессмертный изумруд, я пытался подавить беспокойство. Нужно было сосредоточиться, прогнать странное волнение, которое словно в жаркий полдень внезапно обдувает спину и плечи. Начало покалывать кончики пальцев, потом ладонь, кисть, предплечье, и легкая змеиная тревога поползла выше. Откуда-то возникла щемящая боль. Просто так в этом мире ничего не происходит, и сегодня случилась беда. В какой-то момент мое зрение поймало нечто странное, чуждое, передало свои сомнения дальше – нервам, сердцу, мозгу. Хотя есть ли сердце у бесплотного духа? Начал вспоминать. Вот я утром двигаюсь вдоль крепостных стен, ныряю в радостный лабиринт знакомых переулков. Домики, дворы, россыпь окон и калиток. Резные ореховые ставни, червленая кованая изгородь, разделяющая тесный палисад на две вселенные, наглый рыжий кот, островок зелени в каменном бассейне, разноцветная пирамида чайных стаканчиков. Не то? Еще раз: взломавший асфальт корень чинары, мускулистый и гладкий, словно упитанный тюлень, неподкупные каменные кошки, требушет на бурой стене, зеленая поросль в каменном бассейне, красная черепица в трещинах… Почему меня так тянет к этому не примечательному сонному бассейну? Откуда холод?
Сосредоточился. Вспоминаю. Вот я прохожу мимо дома большой семьи Мехтиевых, любуюсь младшими удальцами клана, поющими бутонами китайской розы, строгой лепкой портала, миновав каменный бассейн, упираюсь в лавочку хромого Гасыма. Взгляд равнодушно скользнул по высохшему водоему. Стоп. Возвращаюсь к просмотру бассейна. Вспоминаю. Чахлая травка, бурые камешки, неплохая инсталляция искусственных лотосов. Травка-камушки-цветочки. Что же меня смутило?
Травка: нет. Цветочки: не то. Камушки. Взгляд заостряется, как игла, застывает, начинает кружиться голова, но я уже четко разглядел гравий, щебень и гальку. Среди них объявился чужак. Вот он: гладкий овальный предмет размером с ноготь старого землекопа. Незаметный в траве, не притягивает взора, не покрыт пылью. От него явно веет угрозой, как от неразорвавшейся бомбы времен Великой Отечественной войны.
Откуда?
Почему?
Кто?
Я закрыл глаза, сжал кулаки, медленно, со скрипом старой арбы, мое обращенное сознание поползло назад, в ближайшее прошлое. Вопреки здоровью, энергетике и обещанию не нарушать зыбкое равновесие. Рваные образы наплывают друг на друга, сменяются картинки, тянется по спине холод. Смутно вижу некую женщину. Скрюченные пальцы, напудренное лицо, кособокий парик, тяжелая юбка, губы гаечным ключом. Она небрежно вытаскивает из сумки пакетик леденцов, желтый вталкивает себе в медный рот, коричневый аккуратно роняет, и он падает в травку, что покрывает дно высохшего бассейна. Предыдущая картина: Напудренная с группой туристов бредет по Крепости, до этого – Напудренная ненавязчиво встречает у главных ворот автобус, из которого радостно вылезают люди в ярких шортах, смешивается с группой, гипнотизируя экскурсовода.
Как ее просмотрели стражи северных ворот?
Как я не почувствовал приближения чудовища?
Призрак старого Хатема в ужасе – ему передаются мои эмоции.
Чего теперь рвать волосы? В Крепость попало семя зла, иначе эту «конфетку» не назовешь.
До вечера я бродил по извилистым улицам и небольшим площадям, осматривался, словно впервые оказался в Ичери Шехер, искал страшную гостью или хотя бы ее следы… но безрезультатно. Надо ли говорить, что таинственное зловещее зерно исчезло из старого бассейна, хотя я его тщательно осмотрел?
***
…Много преданий уже знает Сария. В каждой истории – тайная правда жизни, и самые невероятные события достойны доверия. Ее восхищает Су-инсаны, водяной человек в лабиринтах Кзыл-Агачского заповедника, что на юге Азербайджана – рыбаки видели гребнистую спину, перепончатые лапы-руки и сросшиеся ноги-хвост. Она хочет попробовать таинственные ягоды малины в горах Шеки, познакомиться со степным призраком гуляй-баны и загадать желание на скале Беш-бармаг, где святой источник. Сария мечтает подняться в карабахские горы, чтобы любоваться изумительной красотой цветка хары бюль-бюль, в лепестках которого легендарный «соловей» погибает от любви. Она знает, где растет волшебное Дерево желаний и почему на острове Пир-Аллахи сохранились вросшие в камень следы уходящих в море деревянных колес…
Я сижу в продавленном кресле, Сария, кукла Маша-Марьям и луна за окном почтительно слушают продолжение сказки о беке и его дочерях.
…Маленький отряд медленно двигался к загадочным Железным Воротам, что некогда соединяли Восток с Западом. С каждым днем семья бека поднималась все выше в горы. Здесь когда-то пролегала часть великого Шелкового пути. Фатима и Сонечка впитывали щедрую красоту незнакомого края. Это Родина, она бесконечно добра. Среди дубов, каштанов и вязов вились изумрудные тропинки к полянам, обещавшим сладкие заросли земляники и малины. Орешники, лещина и кизил набирались сил после зимних холодов, пели радостные колыбельные будущим плодам. Неведомая сладость хрустального воздуха, ароматы цветущих субальпийских лугов, благородство редких лекарственных трав, чистота горячих минеральных источников, – все вызывало восхищение юных путешественниц. Здесь уже сказывалась высота – с заходом солнца резко холодало, приходилось доставать теплые куртки.
– Я бы тоже хотела… – размечталась Сария, но смутилась и замолчала. В темноте блестели ее глаза.
– Ближе к вечеру семья бека прибывала в какое-нибудь село, где знатных бакинцев принимали местные старейшины. На ужин подавали вареную баранину, толстые лепешки, начиненные пряными травами, свежую простоквашу, что вкуснее сметаны, разваристую чечевичную кашу. Спали они в гостевом доме, такие дома есть в каждом селе. На ночь бек привязывал к ногам дочерей тонкую волосяную веревочку, ведь нужно быть начеку, вдруг ночью детей попытаются похитить? Жена и няня ложились на ковры по бокам от малышек, бек, не выпускавший веревку, дремал на соломенном матрасе у порога, что его очень смущало, а верные слуги ночевали рядом в сарае, охраняя лошадей и багаж.
По утрам молочная вуаль тумана покрывала все в округе, за три шага невозможно было разглядеть человека. Они завтракали горячими румяными чуреками, жирным козьим сыром в молоке, пили приправленный медом чай из диких горных трав. Солнце разгоняло туман, и путешествие продолжалось. Открытые всем ветрам на вершинах холмов возвышались могучие инжировые деревья, над которыми парили орлы. По преданиям, передвигаться в этих местах нужно только с чистыми мыслями сердцем и душой. Здесь по старинке в селах собирали яйца для замеса известки и глины – строительство крепостей и храмов велось без единого гвоздя, птицам и кошкам был разрешен вход в мечеть, а начальные буквы имени возлюбленного девушки писали хной на ладонях. Освященные в мечети кусочки сахара прикладывали к стенам древней крепости, если сладость прилипала, то могло исполниться благое сокровенное желание.
Утомительный путь под жарким солнцем завершался поклонению силам природы при бархате ночного неба. Сверкающая звездами тишина укутывала мягким, убаюкивала сквозь далекое бормотание реки в низовьях и сладкий треск угольков. На седьмой день проливной дождь помешал им продолжить путь, и семья бека целый день провела в селе. Их охотно приглашали в свои дома местные жители, и Фатима с Сонечкой, сопровождаемые мамой и няней Лялей, наблюдали, как живут и работают сельчанки. Все они были замечательными рукодельницами, плели роскошные тяжелые ковры, вязали толстые шерстяные разноцветные носки-джорабы, вышивали узоры на шелковых тканях. В рисунках некоторых ковров Фатиму поразил сложный символ, который, как ей объяснили мастерицы, называется «Рука Фатимы». С разрешения хозяев она приложила ладошку к этой благому узору. Девочек восхищали элегантные с мелкими бусинами чарыхи из нежнейшей кожи, сладко звенящие монисто и добротные пояса, украшенные монетами или цветным бисером и бирюзой.
– У мамочки есть такой пояс, с бирюзой. От той бабули память, которая от другой бабули, – выдала семейную тайну моя слушательница.
И сладко уснула.
Я выскользнул в окно и спросил луну: «Где чудовище?». После сам же ответил: «В Крепости». И вновь отправился в бесцельное плавание по ночным улицам. Мне казалось, что я ослеп и оглох, брожу по пустынной сцене, отодвигая бесчисленные занавеси, пытаясь позвать хоть кого-то. Мир застыл в незнакомой печали. Час, второй, третий. Лишь под утро…
…я обнаружил нечто странное на Замковой улице, что примыкает к дворцу Ширваншахов. По мостовой, не скрываясь, полз большой червь. Видом и запахом он напоминал протухшую гирлянду сосисок, на которые не польстятся даже крысы с помойки. Отвратительное создание пульсировало, разбухая, сквозь прозрачную кожу было видно бурлящее месиво. Мне бы уничтожить его сразу, без раздумий, но я застыл в брезгливом недоумении. Впервые мне встретилось такое омерзительное существо. Странное и опасное, как улыбка людоеда. Оно стало расти, выпрямилось и обрело черты приземистой горбатой обезьяны. Нечто хтоническое, злобное. Джинн?
В каждом джинне при неукротимой свирепости и страсти разрушений живет, как наследие пращуров, толика благородства. Тысячелетние традиции: самая необузданная сила имеет в противовесе крупицу великодушия, чем гордились все древние потусторонние существа. В этом пришельце благородства не ощущалось, одна чудовищная ненависть и жажда уничтожения всего живого, страсть к беспощадному разрушению. Он не джинн, запоздало подсказало чутье, это оборотень из ада, неистребимый, как смерть.
Я вскинул руки в сакральном жесте «прочь, незнакомец» – и суровая сила покатилась волной, чтобы вынести монстра за периметр Крепости. Смарагдовые струи хлынули на него …и опали, растворились в жарком воздухе. Зловещий противник даже не сдвинулся. Я нахмурился и сложными пассами создал плод забвения, резко метнул опасный снаряд. Словно небесный огонь пронесся над площадью. Безликую фигуру поглотило сиреневое марево, полыхнул фейерверк. Мираж растаял. Фальшивый джинн стал выше ростом.
Он отбрасывал тень!
В нем, как в вулкане, бурлила раскаленная желчь.
Тогда я выкрикнул запретное Слово атаки и поразил чудовище солнечным мечом. Камни под ним расплавились, и враг исчез в рое сверкающих искр. Нестерпимый жар взметнулся фонтаном к небу. Древняя площадь вздрогнула, застонала от боли, и сразу наступила тишина. Бурый туман раскрошился. Передо мной стоял мутант, созданный адскими изуверами, мне не удалось его уничтожить.
Три атаки оказались безрезультатными.
Впервые за много веков я заколебался.
И в эту секунду чудовище пошло в наступление.
Оно надвинулось, как темная стена, и выплеснуло тысячи ядовитых игл, ледяных и огненных. Лавина! Словно грозовое небо опрокинуло кипящий вулкан на замерзшее море. Треть моей энергии моментально испарилась.
Я почувствовал, как забеспокоился параллельный мир незримых обитателей Крепости. Тревожно вздрогнули окаменевшие великаны периметра Ичери Шехер. Засуетились растерянно гномики-привратники иноземных посольств. В отчаянии заметался в подземелье страж шахской сокровищницы. Статуи кошек зловеще выгнули спины, стремясь ворваться в битву иерархов. И даже скорбно застонал святой Варфоломей, небесный покровитель города.
Так уж повелось исстари, что в трудный час на помощь мужьям и сыновьям поднимаются женщины. Матери, жены, сестры встают перед ураганом, как цветущий сад. Я услышал неторопливые шаги, шарканье туфелек и домашних тапочек. Мужчины Крепости в это время уже ушли на работу, а молодежь в школы и вузы. Остались только добрые приветливые женщины. Мне стало горько, что именно они преградили путь врагу. Сестры Рафига и Лятифа, полная медлительная Тукезбан ханум, молодая певунья Севиндж, пожилая Бикя хала, красавица Мехрибан и седовласая Елена Васильевна, мирные жительницы Малой Крепостной и улицы Магомаева. А если жуткая тварь сомнет меня, пройдет сквозь тающий туман и врежется танком в беззащитную толпу? Что могут безоружные, как остановить монстра слабым женщинам и стайке испуганных детей?
Как он возник, я не заметил. Благообразный старец, белоснежный, согбенный, очень худой, встал рядом, опираясь на тонкую клюку. Тщедушие в ранге всемогущества…
– Святой Ага! – прокатилось сзади изумленно-ликующее.
Они его увидели?! Сам легендарный сейид Ага, что не мог ходить и даже ровно сидеть. К нему, в Крепость, шли за исцелением и благословением люди всех национальностей. Немощные, увечные, калеки. Неверующие и не верящие, потерявшие людей и утерявшие себя. Сила святого была настолько велика, что даже крошки хлеба и крупицы сахара с его стола несли исцеление. Семьдесят лет его дух не появлялся в Ичери Шехер так явно.
Он стоял рядом со мной, и прозрачная качающаяся тень, словно белесый дымок затухающего костра, показывала, насколько слаб сейид. Я невольно шагнул вперед, заслоняя патриарха, и при этом коснулся его плеча.
Золотой ураган!
Тысячи лунных караванов шелка!
Громовой зов птицы Рух: меня поглотили сверкающие волны Каспия, и я увидел бесконечную цепь костров на белых стенах. И понял вновь, словно проснулся, знаменитую мудрость моих соплеменников: «Сила народа – сила горного потока». Поэтому в моем облике целый народ в едином порыве отразил адскую атаку. И моей рукой нанес ответный удар чудовищу. С жирным шипением расползся плащ, обнажая шипы. Из мертвых глазниц брызнула оранжевая грязь, одно за другим, как бессильные проклятия, вскипели и лопнули покровы…и погасли.
Адский посланец исчез.
Продолжение следует...
Автор: Клиентсозрел ( Кирилл Ахундов)
Источник: https://litbes.com/ya-zodchij/
Больше хороших рассказов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
Здесь весело и интересно.
#проза #рассказ #литературная беседка @litbes мистика #дом #сын #дерево #главные ценности жизни #мир #жизнь Городское фэнтези