Будущий медик излагает девушке (как много можно было обсудить во время кадрили) свою теорию любви. Между людьми должна быть не просто любовь, а любовь-страсть. Разницу он демонстрирует так: ради простой любви жертвуют собой, чтобы не допустить мучений любимого, а когда любовь-страсть, то так заботятся о любимом, чтобы «он вообще не чувствовал никакого принуждения или стеснения, исходящего от любящего». Иными словами, настоящая любовь – это в первую очередь ничем и никем не стесненная свобода для любимого. Вместе с тем абсолютная свобода в любви не самоцель. Это средство устранить из любви тревоги, и тогда останется лишь чистая любовь, которая по своей природе «весела и беззаботна».
Но не все так прямолинейно, как показывают дальнейшие события в романе. Несмотря на то, что автор вооружил своих героев теорией разумного эгоизма, так что они тщательно взвешивают свои намерения и совершают поступки только если они приносят личную пользу, «возвышенные чувства» дают о себе знать непредсказуемым образом, хоть их и объявляют второстепенными и состоящими «из того же стремления к пользе».
Ставший формальным мужем бежавшей из семейной паутины девушки молодой теоретик понимает необходимость оберегать зародившуюся любовь от ряда угроз. Он обеспокоен тем, чтобы в любовь не вкралось «вредное чувство» признательности спасителю или чувство обузы на пути его возможной блестящей карьеры, и как на их отношения повлияет ущемляющий девушку «недостаток возможности блистать в обществе и богато наряжаться». Но с этим набором подводных камней любви легко справляется оптимизм практического благоразумия, вытекающий из теории разумного эгоизма, при условии, что в нее нужно также обратить и возлюбленную. Как и следовало ожидать – единомыслие возобладало.
Сделаем небольшое отступление и опишем несколько необычный при взгляде со стороны характер бытовых деталей этой внезапной, но теоретически обоснованной и бережно охраняемой любви. У молодых есть нейтральная комната, и без позволения друг к другу являться нельзя. На недоумение квартирной хозяйки, что молодые не видят друг друга неодетыми, следует разъяснение, что «так-то любви больше, и размолвок нет». Удовлетворилась ли ответом хозяйка не уточняется, я ее муж согласен: «А и это на правду похоже, Петровна: отчего же на чужих-то жен зарятся? Оттого, что их в наряде видят, а свою в безобразии».