6 февраля/ 24 января по ст. стилю
Блаженная Ксения родилась в 20-30 годах XVIII века в Санкт-Петербурге. Мужем Ксении был певчий придворного хора Андрей Федорович Петров, служивший в звании полковника. О детстве и юности блаженной ничего не известно; память народная сохранила лишь то, что связано с началом подвига юродства Ксении — внезапно скончался ее муж, умерший без христианского приготовления.
Потрясенная этим страшным событием, 26-летняя вдова решила начать труднейший христианский подвиг — казаться безумной, чтобы, принеся в жертву Богу самое ценное, что есть у человека, — разум, умолить Создателя о помиловании так неожиданно умершего ее супруга.
В день похорон, когда Андрея Федоровича повезли на кладбище, блаженная одела на себя его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз и в таком костюме пошла провожать гроб супруга. Родственники мужа и знакомые Ксении весьма сожалели о ней, они думали, что смерть Андрея Федоровича внезапным горем помрачила сознание молодой овдовевшей жены. Ксения же, как потерявшая рассудок, утешая их, говорила: “Андрей Федорович не умер, — но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла”. “Не зовите меня больше Ксеньей, но зовите меня Андреем Федоровичем”. С такими словами Ксения стала скитаться по улицам Петербурга, сообщая всем, знавшим ее, что “Ксеньюшка моя скончалась, и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут”.
После смерти мужа овдовевшей Ксении отошло имущество Андрея Федоровича — дом, который он имел в приходе церкви апостола Матфея на Петербургской стороне. Часть этого дома снимала одна благочестивая христианка Параскева Антонова, хорошо знавшая Ксению и давно бывшая с нею в дружбе. Утешая после похорон “помрачившуюся умом” вдову, Параскева в причитаниях спросила: “Как же ты будешь жить теперь, матушка?” На это начавшая свой подвиг юродства Ксения ответила: “Да что, ведь я похоронила свою Ксеньюшку, и мне теперь больше ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу, пусть молятся об упокоении души рабы Божией Ксении”.
Тогда Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, ибо ей самой нужно будет на что-то жить и кормиться, но Ксения твердо отвечала:
“Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет”.
Услышав о таком решении, Параскева из жалости о “повредившейся умом” вдове, обратилась к родственникам ее мужа Андрея Петрова с просьбой поспособствовать ей предотвратить Ксению от такого неразумного поступка. Родные мужа подали прошение начальству умершего Андрея Федоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. По их ходатайству Ксения была вызвана на соответствующее обследование, которое заключило, что она совершенно здорова. За ней было подтверждено право распоряжаться своим имуществом по ее усмотрению.
После этого блаженная Ксения раздала все принадлежавшее ей имение и в одном только костюме покойного мужа вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Определенного местожительства Ксения не имела. Целыми днями она бродила по Петербургской стороне по преимуществу в районе прихода церкви святого Апостола Матфея. Зимой и летом, в зной и стужу, непрестанно молясь, она безропотно несла свой спасительный подвиг. Встречающимся знакомым и обращающимся к ней по имени она с досадой говорила: “Ну какое вам дело до покойницы Ксении, она вам ничего худого не сделала”.
В это время началось строительство новой каменной церкви на Смоленском кладбище. Воздвигнутое строение было уже весьма высоким, так что каменщикам приходилось сначала поднимать кирпич на леса, а потом класть его в кладку. Тогда блаженная Ксения решила тайно по ночам помогать строителям. Она целыми ночами поднимала кирпич и складывала его на лесах. Наутро приходили рабочие и очень удивлялись случившемуся. Наконец, они решили узнать, кто все же этот незримый помощник строительства. Оказалось, что этот тяжелый труд выполняла известная всей петербургской стороне “безумная” Ксения.
Мало-помалу к таким странностям блаженной привыкли. Многие стали считать, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угодно, однако некоторые наиболее чуткие христиане стали замечать, что в Ксении есть что-то особенное. Милостыню, которую ей предлагали, она брала не у каждого, но только у людей доброго сердечного расположения. Когда ей давали деньги, она брала только копейку и тут же отдавала ее таким же бедным и нищим, как и она сама.
Постепенно камзол и кафтан Ксении истлели. Зимой и летом ее видели в жалких лохмотьях; на босых ногах, распухших от мороза, были надеты рваные башмаки. Добрые люди предлагали Ксении теплую одежду, обувь, милостыню. Блаженная долго ничего не соглашалась взять. Позднее она неизменно стала одеваться либо в красную кофточку и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку.
Днем Ксения, как безумная, бродила по городу, а на ночь укрывалась от глаз людских, выходя за город, в поле, и там пребывала в молитве. Так ее однажды и застали заинтересовавшиеся ночными исчезновениями Ксении горожане. Ксения всю ночь стояла на молитве, попеременно кладя поклоны на все четыре стороны света. В поле, по ее словам, присутствие Божие было “более явственно”.
Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших ее благочестивых людей — Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.
Блаженная была тихой и кроткой. Лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны увидели ее в гневе, совершенно вышедшей из себя. Уличные мальчишки, завидя юродивую, стали над ней смеяться и дразнить ее. Блаженная безропотно сносила их насмешки. Но неугомонная разнузданная ребятня не ограничилась одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность блаженной, в нее стали бросать грязью и камнями. Тогда, по-видимому, и у блаженной не хватило терпения. Как вихрь бросилась она за распоясавшимися оголтелыми мальчишками, грозя им своей палкой, которую всегда носила с собой. Жители Петербургской стороны, увидя блаженную в таком гневе, пришли в ужас от поступка детей и тотчас же приняли все меры, чтобы никто не обижал Ксению.
Многие тогда стали обращать внимание, что в словах и поступках Ксении часто кроется какой-то глубокий смысл. Замечали, что если Ксения у кого-либо что-то просила, то это было знаком грядущей невзгоды или беды для того человека. Если же, наоборот, блаженная подавала кому-нибудь что-либо, то получателя в скором времени посещала внезапная радость. Позднее, когда блаженную стали почитать за прозорливицу, стоило ей только появиться на рынках и улицах города, как всякий, знавший ее, предлагал ей свои услуги. Купцы открывали свои лотки и прилавки со всевозможными товарами. Все наперебой упрашивали “Андрея Федоровича” взять что-либо или отведать от предлагаемого товара, ибо замечали, что если Ксения брала что-нибудь у хозяина, то торговля у него бывала очень удачной.
Извозчики, завидя блаженную издали, гнали лошадей, прося Ксению проехать с ними хотя бы несколько шагов, считая, что это непременно принесет им удачу в работе.
Матери маленьких детей были убеждены, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет.
Известен случай, когда блаженная однажды зашла в гости к своей давнишней знакомой Параскеве Антоновой, которой подарила свой дом, и строго выговорила ей: “Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!” Параскева весьма смущенно восприняла эту нелепицу, однако послушалась блаженной и пошла. На одной из улиц Васильевского острова у самого кладбища увидела она толпу народа и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались узнать, кто эта женщина и где ее родственники, но не смогли. Увидев во всем случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе, усыновила его, и воспитала по всей строгости христианской жизни. Этот приемный сын до глубокой старости содержал свою мать и весьма почитал ее. Параскева же благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление принять на воспитание сына.
Ксения всегда принимала участие в устроении жизни благочестивых христиан. Так, к примеру, она часто бывала в семье Голубевых, состоявшей из матери-вдовы и ее семнадцатилетней дочери. Блаженная Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий тихий нрав и доброе сердце. Однажды она неожиданно появилась в дверях их дома, как раз в тот момент, когда мать и дочь в столовой готовили кофе.
Обратившись к дочери, Ксения сказала: “Эх, красавица, ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!”
Девушка была весьма смущена услышанным. “Как так?! — возразила она. — У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж, да еще жену хоронит?” Услышав все эти возражения, Ксения стала сердито настаивать: “Иди!”
На кладбище мать с дочерью увидели похоронную процессию. Хоронили молодую жену одного доктора, скончавшуюся при родах. Молодой вдовец все время безутешно рыдал, а, увидев могильный холм над прахом супруги, лишился чувств и свалился на руки едва успевшим подбежать Голубевым. Когда он пришел в себя, мать и дочь как могли старались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство. Через некоторое время оно возобновилось, а год спустя молодой человек сделал дочери Голубевой предложение.
Брак их оказался счастливым. Быть может, не без молитвенного заступления блаженной прожили они долгую, тихую и благочестивую жизнь, а, умирая, заповедали чтить память о Ксении и следить за ее могилкой.
В подвиге юродства Ксения подвизалась 45 лет; блаженная отошла ко Господу в самом начале девятнадцатого века; есть мнение, что Ксения преставилась около 1803 года.
Погребена была святая угодница Божия на Смоленском кладбище Петербурга, где в свое время она помогала строить церковь в честь иконы Божией Матери, именуемой “Смоленская”. Отпевание добровольной страдалицы совершалось в церкви апостола Матфея.
Чудеса, творимые блаженной, не прекратились и после ее смерти.
В первые же годы после ее кончины на могилу блаженной стало стекаться множество людей, которые часто в память о святой после панихиды брали землю с ее могильного холмика.
Постепенно весь могильный холм оказался разобран, пришлось насыпать новый, но и этот вскоре разобрали. Тогда на могилу положили мраморную плиту; почитателей блаженной и это не остановило — плита разбивалась и частицы ее разносились во все концы России. Разбирая землю и ломая плиты, почитатели блаженной оставляли на могиле денежные пожертвования, которыми пользовались нищие.
Со дня кончины блаженной Ксении прошло более двух веков, однако творимые по молитвам святой угодницы чудеса не иссякают и по сей день, и народная память о ней все возрастает.
В 1902 году над могилой угодницы Божией построена часовня с мраморным иконостасом и надгробием.
По свидетельству священников, нигде не служилось столько панихид, сколько их совершалось на этой могиле.
В настоящее время часовня отреставрирована и вновь открыта для богомольцев, уповающих на помощь и заступничество святой блаженной Ксении Петербургской.
Дорогие братья и сестры!
Просим помочь храму Вмч. Димитрия Солунского в Яковлево (Сергиево-Посадский г. о.) в издании книги «И остави нам долги наша». Книга недавно получила одобрение Издательского совета Русской Православной Церкви. Автор – протоиерей Вячеслав Брегеда делится своим многолетним опытом служения в храме-часовне при Московской областной психиатрической больнице № 5 г. Хотьково и другими душеполезными повествованиями. Регулярно публикуется в журнале «Русский дом» и известен православному читателю по ранее вышедшим его книгам. В прошлом году книга протоиерея Вячеслава Брегеды «Духовные светильники Карагандинской земли» стала лауреатом конкурса Издательского совета РПЦ «Просвещение через книгу». Пожертвования можно перечислить на карту Сбербанка России: 4276 1609 1314 5786.
Помогай нам всем Бог!