Пыль почему-то ещё не улеглась, хотя взрывы кончились много дней тому назад. Весь мир был прежний, лишь немножко помятый и покрывшийся дымкой пепла. Пару недель назад вот на этом самом холме сновали какие-то весёлые людишки, смеялись, ссорились, мирились… А теперь только пустота. Ворон не знал, осталась лишь вообще на Земле жизнь. Бомбы были ужасные, вся видимая котом трава сгорела вместе с корнями, деревья обуглились, дома стояли полуразрушенные, как будто куски от них откусила эта война.
Глупые, глупые люди! Они ведь были вполне себе счастливы! Зачем им это оружие, эти конфликты? Кот по имени Ворон не мог дать ответа на этот вопрос. Он совсем не понимал людей, уличные мурлыки, конечно, дрались, но они не уничтожали друг друга массово, это… противоестественно! Ворон не боялся людей, но и не любил, он признавал их ум, но видел и необозримое число глупостей в их поступках. И вот теперь он остался один на безмолвной, пустой и потерявшей всякий смысл планете.
Ворон прятался где-то глубоко в самых недрах города, когда других постигла такая катастрофа. Где-то, вероятно, выжили крысы, может быть и коты… Но сейчас мурлыка не слышал ни одного звука, издаваемого живым существом, кроме голодного урчания в животе. Он уже давно ничего не ел, запасы, припрятаные им, кончились, еда с поверхности земли была отравлена. Теперь перел ним стояла миска, в которой лежала вяленая рыба, последнее, что осталось. Ворон растягивал удовольствие, он наслаждался закатом, смотрел на запустевший, страшно безмолвный пейзаж. Смерть его не пугала, жить на Земле в одиночестве всё равно бессмысленно, а если где-то и сохранился комочек тлеющей жизни, он умрёт прежде, чем доберётся туда.
Кот съел наконец свою рыбу, вечер печально догорал в своём молчаливом, усталом великолепии, жизнь казалась чем-то навсегда и безвозвратно утеряным. Ворон потянулся, встал и начал неспешно спускаться по раздробленному склону вниз, наслаждаясь каждым мгновением, пока ещё можно… Он не верил, надежда теперь была пустой тратой сил, а он не хотел их лишаться просто так. Всё равно ничего не изменишь.
В ушах кота отдавался какой-то неясный слабый звук, должно быть от не так давно перенесённого ужаса, грохота и ошеломляющей реальности. Но писк усиливался и вскоре приобрёл форму человеческого голоса. Кричала, вероятно, девушка. И не в голове Ворона, а по-настоящему!
Мурлыка вздрогнул и, окрылённый нежданной, хрупкой надеждой, бросился на звук. Голос доносился из какого-то заваленного всякой рухлядью подвала в фундаменте. Ворон просочился сквозь щёлку вниз и лицом к лицу столкнулся с заплаканными человеческими глазами. Девушке было не больше лет шестнадцати, осунувшаяся, с корками запёкшейся крови, слабая и раненая она показалась коту ангелом. Он принялся разгребать обломки. Лапы его вскоре истёрлись, лёгкие болели от натуги, но он не мог бросить человека в беде, он не хотел ничьей смерти. Девушка тоже постаралась напрячься изо всех сил. Ободранные колени на палочках её ног, покрытых ссадинами, изогнулись от неимоверной натуги… Наконец руины были кое-как раскопаны. С трудом девушка попыталась привстать, но одна нога была вывихнута или сломана. Прямой опасности оставаться здесь не было, но внизу могли скапливаться вредные газы, и кот принялся подбадривать её.
Хромая, без сил, но живая и полная наивной, ничем не обоснованной верой в лучшее она поднялась на мост. Здесь когда-то они ездили с отцом в гости к бабушке… А теперь никого не осталось кроме неё и кота. Планета была изуродована, загублена, обезжизненна.
Они очень долго шли так через город. Солнце уже село, оставляя над горизонтом лишь отблески своих бледных лучей, веяло ночной прохладной, жаркая духота дня сменялась холодным зноем ночи. Девушка начала оступаться, ноги её не слушались, подворачивались. Ещё шаг, ещё… И тут она пошатнулась в последний раз и…
Ворон с ужасом смотрел, как его новая хозяйка падает на тротуар, он при готовился к самому худшему, но… Чья-то грязная, жилистая рука схватила девушку за талию и перекинула как пушинку через плечо. На дороге стоял парень, ровесник новой знакомой, с болезненно-уставшим видом, но живой и даже почти без ран. «Пойдём!» - коротко бросил он коту, бережно придерживая девушку, но это показалось им красивее любой речи греческого оратора. Ворон взглянул вниз и увидел, что рядом с чужаком сидели коты. Их было не меньше трёх: раненая измученная кошка, какая-то породистая питомица и дворовый рыжий кот. В другое время мурлыка принял бы их за оборванцев, но теперь они были его единственной надеждой. Да что там его, они были последним шансом Земли на возрождение… Но Ворон теперь не боялся верить. «Жизнь продолжается!» - усмехнулся в усы он, гордо взглянув в небо, прямо в самые очи улыбавшегося Бога…