Кирилл Спиридонов рассказал КП - Ульяновск о СВО, гуманитарной помощи и о том, как встречают Россию в ЛНР и ДНР
Офицер 31-ой отдельной гвардейской десантно-штурмовой ордена Кутузова второй степени бригады, заместитель командира роты по военно-политической работе, вице-президент Ульяновской городской Федерации самбо Кирилл Спиридонов готовится в третий раз отправиться в зону СВО. До этого молодой военный уже получал серьезное ранение на поле боя, но выжил и даже помогал выносить своих раненых товарищей из под обстрела. За это он получил государственную награду — Медаль «За отвагу».
«КП-Ульяновск» взяла интервью у отважного ульяновца и расспросила про СВО, службу, ранение. А еще узнала, с каким настроем боец снова отправляется на передовую.
Про службу
— Почему решили стать военным?
— Изначально я служил срочную службу, потом остался по контракту в нашей 31 бригаде ВДВ, занимался спортом, выступал за них. Служил и в разведподразделении, и в десантно-штурмовой роте. Будучи сержантом, хотел поступать на офицера — у меня к тому времени уже было высшее образование, поэтому была такая возможность, но по разным причинам этого не случилось, и я ушел в запас. С момента начала СВО вернулся из запаса, сам подписал контракт и сам поехал в зону СВО.
— Добровольцем получается?
— Получается, да. Вообще у меня там на тот момент уже было много друзей и товарищей. Кто-то из них не вернулся… Я не мог оставаться в стороне. Тем более, что у меня уже был боевой опыт: я ветеран боевых действий, прошел Сирию. Подумал, что мой опыт пригодится. Поехал помогать своему подразделению, в свою же роту, где служил ранее.
— Военным мечтали стать с детства или спонтанно получилось?
— Если честно, спонтанно. Наверное, были мысли в детстве, как у всех мальчишек. Хотел поступать в Суворовское, но как-то не сложилось. Ушел в другую сферу, начал заниматься спортом. По первому образованию я вообще политолог — учился в УлГУ. Второе получал в УлГПУ на физвозе (физической культуры и спорта, - прим. ред).
— Образование политолога вам как-то помогло в нынешней ситуации?
— Да, помогло. Получается, когда я вернулся в первый раз после ранения в июле, мой контракт к тому времени уже заканчивался. Я подписал его во второй раз, и мне предложили стать офицером. Командиры увидели, что я проявил себя достойно, и ходатайствовали за меня. Так я стал замполитом. Получается, что работаю по своему профилю.
Про СВО и ранение
— На СВО поехали с самого начала?
— Практически, да. Я прибыл в зону СВО в начале апреля. В июне получил ранение. В июле приехал домой восстанавливаться. Потом уже повторно отправился принимать роту в конце ноября. В начале января вот вернулся домой, но тоже по болезни — подхватил воспаление легких. Сейчас восстановился, собираюсь обратно на следующей неделе.
— Как получили ранение?
— Было наступление. Происходила зачистка опорного пункта противника, укрепрайона. Брали высоту, и получилось так, что накрыла мина. Минно-взрывная травма. Получил контузию, осколочные переломы. В тот момент даже раненых вытаскивал из под обстрела в таком состоянии. Правда, я сам половины не помню уже, но потом мне рассказывали, когда в госпитале пришёл в себя.
— Что почувствовали в тот момент?
— Звон. Сильный звон. Эмоций не было. Я не понимал, где нахожусь, был в прострации. Все происходило, будто в замедленной съемке, как в фильмах. Только это не фильм, а жизнь. Но ничего, мы быстро сориентировались, такое уже было не впервые. Ребята были ранены, нужно было вытаскивать, оказывать им медицинскую помощь. Эмоционировать было некогда. Все происходит за доли секунды, и ты действуешь на автомате. В такие моменты не думаешь ни о чем, просто делаешь то, что умеешь.
— Это ваше первое ранение?
— Да, при таких условиях первое.
— А страшно было?
— Страх всегда присутствует, но его нужно побороть. Либо ты преобладаешь над ним, и он работает тебе в плюс, либо он над тобой. Все прекрасно понимают, что любые секунды растерянности могут привести к смерти. Все были собраны и понимали, что надо делать.
— Как ваши родные отреагировали на ваше решение отправиться на СВО?
— У меня одна мать, и она меня поддерживает, близкие тоже поддерживают. Есть такое понятие, как долг. Лично я ощущал только поддержку со всех сторон. За это большое спасибо и руководству нашего соединения ВДВ, президенту федерации самбо Артему Филатову, Герою России Олегу Лобунцу, который всячески нас поддерживает. Они все нас поддерживали и всегда помогали – и добрым словом, и делом, и гуманитарной помощью.
— Но мать, наверное, все равно с тяжелым сердцем отпускает единственного сына...
— У меня мама бывший директор школы, ветеран труда, пенсионер, педагог. У нее такая хорошая школа жизни и больше 30 лет стажа... Поэтому она все прекрасно понимает. Она сама меня так воспитывала, прививала любовь к Родине и патриотизм с самого детства. Она воспитала меня мужчиной, по-другому быть и не могло. Я не мог оставаться в стороне. Но, конечно, она переживает. Это же мама.
— Находясь там, часто появляется возможность позвонить близким?
— На самом деле, нет. Все зависит от ситуации и от места, где находишься. Если в тыловой зоне — есть возможность позвонить родственникам, друзьям, а когда на передовой — нет. Иногда бывало, что 2 месяца не было связи, но она в любом случае есть.
— Какие настроения среди бойцов?
— Моя работа как раз и заключается в том, чтобы эти настроения были в правильном русле, чтобы бойцы были морально готовы и настроены. Настроение боевое, все понимают, где они находятся и, что от них требуется. Крайняя моя задача была — проводить боевое слаживание мобилизованных. Обучать и готовить их не только морально, но и заниматься их боевой подготовкой, чтобы в дальнейшем они могли применять полученные навыки и знания на практике.
— Тяжело подготовить парней, у которых нет опыта боевых действий?
— Да, многие изначально не совсем понимают, что происходит, но со временем их боевая подготовка меняется только в лучшую сторону. После проделанной работы, они готовы выполнять поставленные перед ними задачи
— После того, как возвращаешься оттуда, наверное, меняется отношение к жизни?
— Кардинально. Больше начинаешь ценить, то, что у тебя есть. Когда находишься в такой обстановке, начинаешь задумываться об этом. И вообще в плане каких-то моральных людских качеств многие меняются, становятся крепче.
Мы тоже верим в скорейшую победу, что все цели специальной военной операции будут выполнены, и мы вернёмся к своей привычной жизни. Тем более, что я тренер и вице-президент Ульяновской городской Федерации самбо. Мне было чем заниматься здесь, но я это все оставил на какое-то время и пошел туда. Я понимал, что это мой долг, и я не мог наблюдать это со стороны.
Про гуманитарную помощь
— Ульяновцы сильно помогают нашим парням там — собирают гуманитарную помощь, средства. Доходит ли это до вас?
— Доходит, конечно. Все получаем. Я сам лично получал гуманитарную помощь и мои бойцы тоже. Если есть именные, которые подписанные, то они отдаются лично в руки.
— Дети пишут письма солдатам. Это поднимает боевой дух?
— У меня есть письма от детей. Одно из них получил, когда в госпитале лежал. Оно меня очень тронуло. Его писала маленькая девочка, но, несмотря на ее возраст, в тексте ее письма, прослеживалось четкое понимание происходящего и искренняя поддержка. Знаю, что многие ребята всегда носят с собой письма из дома или таких вот детишек. Как талисман, чтобы душу грело.
Некоторые бойцы по возвращению даже отыскивали ребят, которые писали им письма, встречались с ними. Надеюсь и я, когда все закончится, смогу лично сказать этой девочке «спасибо».
—Чего больше всего не хватает там?
— В плане какого-то обеспечения всего хватает. Родных не хватает. Потому что бывает такое, что лежишь в окопе, и мысли приходят в голову, что очень скучаешь по кому-то. Наверное, это и придает сил. В такие моменты понимаешь ,что тебе есть ради кого жить, ради кого возвращаться живым, идти вперед и выполнять боевые задачи. Можно сказать, что ты не один в окопе лежишь, а все твои близкие с тобой там мысленно. Ведь они тоже здесь переживают, некоторые же подолгу не выходят на связь. Неопределенность тоже пугает. Тем более, что они не знают всего, что здесь происходит, и я им этого рассказать не могу.
— В третий раз с какими эмоциями едете?
— Если честно, нет никаких эмоций.
— А в первый раз?
— У меня тогда был определённый заряд… Когда я через многое прошёл, эмоции поутихли, их нужно контролировать. Начал задумываться о своих родных близких, ведь в первый раз ехал, не было таких мыслей. Это, что было в личном плане, а в плане патриотизма и военной службы у меня ничего не поменялось. Я как в первый раз ехал с конкретной целью, выполнять специальные боевые задачи, так и сейчас.
— Был ли такой момент, когда вам стало по-настоящему страшно?
— Когда товарищи оказались ранеными. Когда приходилось оказывать медицинскую помощь тяжелым. Переживал за них больше, чем за себя, чтобы выжили. Хотя я мог тоже оказаться в такой ситуации, был обстрел. Про себя тогда думал, у многих семьи и дети, у меня никого, мне и терять, по сути нечего. В такие моменты, ты действительно готов отдать свою жизнь за товарищей.
— Как встречают наших бойцов жители ЛНР и ДНР?
— Достойно. Были рады, что мы пришли. Мы им помогали в плане гуманитарной помощи, потому что они там находятся без света и воды. И они нас всячески поддерживали.
— Как они вас поддерживали?
— Был случай, когда один мужчина принес пакет с разными соленьями, вареньями и сказал, что его жена домой не пустит, если он не передаст нам этот пакет. Это приятно, но мы стараемся не брать такие вещи, как-то неудобно.
Про спорт
— Почему выбрали самбо?
— Тоже спонтанно получилось. Я с 7 лет занимался спортом, поменял много разных видов: футбол, легкая атлетика, бокс. Параллельно меня друзья затянули в самбо. Решил попробовать направление боевое самбо. В тот момент выступать можно было только с 18 лет, а мне как раз исполнилось. Я выступил, мне понравилось. До сих пор помню свои первые соревнования. Было необычно. До этого у меня были только ударные виды спорта, а здесь появилась борьба. Начал учиться бороться. Научился, выполнил кандидата в мастера спорта. Из-за травм ушел. Потом меня как-то попросили подменить тренера, и мне понравилось, ребятам понравилось. Так начал тренировать.
— Помогло ли вам самбо на СВО?
— Конечно, помогло. По большей степени в плане характера. Спорт – он закаляет не только физически, но и морально. Я же работаю с другими бойцами, поэтому стараюсь им как можно больше передать такие моменты. Спорт формирует характер, стремление к победе, выносливость, логическое мышление. Конечно, физическая подготовка играет большую роль.
— Самбо — это рукопашный бой. Это пригодилось там?
— Рукопашный бой не пригодился (пр.ред. смеется).
— Вы же тренер. Замечали, что ведете себя с мобилизованными, как с детьми на тренировке?
— На самом деле, взрослые такие же большие дети. Все ребята достойные, адекватные, работать с ними одно удовольствие. Не было таких моментов, чтобы приходилось с ними возиться и сюсюкаться. Моральная поддержка, конечно, нужна. Людям же тоже тяжело находиться в таких условиях. Прорабатываешь с ними это, общаешься, помогаешь решать им проблемы, подпитываешь личным примером. Поэтому, в какой-то степени, да.
— Планируете вернуться в тренерскую деятельность после СВО?
— Скорее всего, да.