У этой истории два начала. Причем, первое, главное начало датируется 1879 годом, и место его рождения – Франция, Париж. А второе начало случилось – вот парадокс-то! – на сорок лет раньше, в 1839 году в Петербурге. Бывает, оказывается, и такое. Фокус в том, что если бы в 1879 году некто Ксаверий Браницкий не издал книгу «Славянские нации», то мы бы вряд ли вообще сейчас говорили на эту тему, а литературоведы прошлого века не написали бы о ней своих многостраничных работ.
Работы были посвящены Михаилу Юрьевичу Лермонтову.
Весь сыр-бор начался из-за этих строк названной выше книги:
«В 1839 году в Петербурге существовало общество молодых людей, которое называли по числу его членов «шестнадцатью». Это общество составилось частью из окончивших университет, частью из кавказских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра или с бала, они собирались то у одного, то у другого. Там после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшей непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало… Мы… принадлежали к этому свободному, веселому кружку»…
Вот, собственно, и все, больше об «обществе шестнадцати» вы не найдете ни строки у тех, кто якобы входил в него или хотя бы лично слышал о его существовании. Какой вывод можно сделать из прочитанного отрывка? Молодежь, скрепленная дружбой и общностью интересов, так коротала свободное время: весело и шумно. За чаем, вином, чтением стихов и анекдотов. Может, из-за анекдотов и было-то упомянуто III Отделение, и то так, к смеху упомянуто, в том же игривом тоне, что и иные строки, но… Но мы иногда любим политизировать даже то, что никак этого не заслуживает.
Сделаю маленькое отступление и расскажу такой анекдот. Пришел поэт в издательство, принес детские стихи. Подает их цензору. Тот читает: «Муха-муха, цокотуха…»… Глаза его лезут на лоб: «Да как вы смеете так о партии нашей писать? ЦКтуха, это недопустимо!»
С «обществом шестнадцати» произошло то же, только в обратном порядке. У автора, Ксаверия Браницкого, было все написано черным по белому, как я и процитировал, а вот критики начали придавать «веселому кружку» иные окрасы. Сначала чуть-чуть, мол, возможно, велись там разговоры и на запрещенные темы, потом общество назвали оппозиционным, потом Михаилу Юрьевичу прописали в нем лидерство, потом эти шестнадцать человек стали уже заговорщиками, а царь их так испугался, что разогнал всех по разным местам, а Лермонтову подстроил дуэль. Вот в таком тоне, каждый прибавляя по чуть-чуть, рождали статьи Б. Эйхенбаум, Д. Павлов, Л. Семенов, Э. Герштейн…
Почему не могло происходить именно так, как это описывают названные выше критики и литературоведы?
Попробую доказать.
Первым делом буду исходить из того, что Лермонтов был все же здравомыслящим человеком. Он прекрасно знал, что находится на особом счету в IIIотделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, которой руководил высочайший профессионал своего дела Александр Христофорович Бенкендорф. В составе Канцелярии существовала так называемая вторая экспедиция, которая как раз и занималась творческими людьми. Лермонтов уже поплатился ссылкой в 1837 году за стихотворение «Погиб поэт, невольник чести…», был наказан в марте 1840 года за дуэль с Дантесом, причем, дважды. О самом этом поединке (и проходил он необычно, сначала на шпагах, потом на пистолетах, и причины его были крайне занимательны) можно написать отдельную статью, и я, может быть, возьмусь за это, но пока сообщу лишь, что сразу после дуэли Лермонтова посадили на гауптвахту, там его навестил Дантес, они опять сцепились, правда, лишь словесно. О перепалке этой тотчас стало известно начальству (каждый шаг поэта отслеживался!), и последовало второе наказание… Словом, если бы это «общество шестнадцати» во главе с заговорщиком Лермонтовым действительно хоть шаг, хоть полшажка делало что-то политически недозволенное, это бы сразу стало известно и шефу тайной полиции, и императору Николаю. Знаете, именно в эти годы (39 – 40) тайная полиция получала до 12 тысяч сигналов о неблагонадежности граждан. Тут были донесения мельчайшего масштаба – кто что сказал, кто что написал. В прицел попадали и те, кто числился по К. Браницкому в списках этого общества: один шумно вел себя в общественном месте, другой без должной почтительности приветствовал встреченную на прогулке по Летнему саду императорскую семью (это было действительно наказуемым делом)… Даже такие мелочи замечались сыском, а то бы не замеченным осталось веселое и шумное тайное общество. И потом, если было оное, то о его существовании должны говорить какие-то материальные доказательства, не так ли? Прокламации, программы, дневники… Ничего этого не было.
Да и не могло быть. Давайте учитывать еще фактор времени. Со дня восстания декабристов всего десять лет с копейками прошло, III отделение, созданное в 1826 году, вовсю било копытами, оправдывая свое назначение, агенты его работали среди студентов, среди военных, а уж литераторы были традиционным объектом их внимания…
Впрочем, об «Обществе шестнадцати» я повел речь вот почему. Среди ближайшего окружения Михаила Юрьевича были неординарные, удивительные люди, что в общем-то и понятно. О них бы тоже писать и писать, но сегодняшняя цель у меня другая. Если помните, я обещал своим читателям задать новую литературную задачку. Она – вот о чем.
Сама задачка такая.
Среди литературных героев, созданных Лермонтовым, один выделен особо. Молодой офицер, храбр, презирает трудности службы, влюбчив… Сразу же появилось множество вариантов, кто стал прототипом героя. Одни говорили, что писатель списал портрет с себя, другие называли еще пять-шесть фамилий… Есть и такая версия, что Лермонтов, почти ничего не приукрасив, изобразил в романе Андрея Шувалова, с которым начинал служить в Нижегородском драгунском полку. Тот был чертовски храбр, ранен, награжден орденом, затем вместе с поэтом посещал петербургские салоны, и дружная компания шестнадцати собиралась чаще всего в его доме на Английской набережной, потом оба отбыли на Кавказ, на войну с горцами…
Итак, вот цитата из романа, а вы определите, как называется этот роман и как фамилия его героя. Сразу предупреждаю: не спешите с ответом, хоть он, вроде, и сам собой напрашивается. Если бы было все так просто, я бы вам его и не задавал, поскольку знаю, с кем связываюсь.
Читаем:
П…н взошел к Фениксу с одним преображенским и другим конноартиллерийским офицером. Он велел дать чаю и сел с ними подле стола; народу было много всякого: за тем же столом, где сидел П…н, сидел также какой-то молодой человек во фраке, не совсем отлично одетый и куривший собственные пахитосы.
Ответ на эту задачу будет опубликован в среду.