89 год. Еще СССР, перестройка, есть нечего, но энтузиазм у всех и во всём.
А я устраиваюсь на работу в детский дом. Как давно это было. И какое отношение этот опыт мог иметь к будущей жизни, где всё изменилось, всё стало не так, ну и я стал другой. Совсем другой.
Конечно, я знал, как общество представляет себе детский дом.
Жизнь трудная. Все воспитанники обуты и одеты, но однообразно. Игрушек мало. Поездки в театр или музей раз в жизни. Еда соответствует калорийным нормативам, но без изысков.
Администрация, учителя и воспитанники жизнь свою кладут служению детям. Встречаются, конечно, кое-где люди случайные в педагогике, но в целом кино и литература создали вполне законченную и непротиворечивую картинку.
И в этой картинке есть образ типичного детдомовца, никем не подвергаемый сомнению.
Выпускник энергичен, самостоятелен, в отличие от домашних детей готов к жизненным трудностям, хороший друг и вообще прекрасный член социума.
А для полного счастья не хватало всего лишь денег. Эту мысль в широкие народные массы успешно внедрил хрестоматийный киногерой Юрий Деточкин, отправлявший в детский дом деньги, полученные за реализацию краденых автомобилей.
А будут деньги и для воспитанников, тут же наступит рай на земле.
И такие представления были не только у обывателей, но и у братьев Стругацких, описывающих наше светлое будущее, в котором детей отбирают у родителей и воспитывают в интернатах.
Действительно , как можно сравнивать молодых неопытных родителей с профессиональными педагогами.
Я, как бывший директор школы с многолетним стажем и знакомый с работой школьного интерната, понимал, что реальность будет отличаться от стереотипных представлений.
Но не до такой же степени!
Я должен был организовать трудовое обучение и внеклассную воспитательную работу, связанную с техническим творчеством, ну и вообще всем, к чему можно руки приложить, поэтому был вхож в администрацию. То есть знал: что, как и почём.
Расположен был детский дом в чудесном месте, на юге московской области. Сосны, река… И готов к сдаче чудесный новый учебный корпус.
Денег сколько угодно!
Особенно впечатлял список шефов – Большой театр, Третьяковка, кондитерская фабрика и два физических НИИ из Академгородка.
Содержание одного воспитанника обходилось в 200 рублей. Для сравнения ставка молодого учителя с высшим образованием в то время составляла 100 рублей (плюс доплаты, минус подоходный).
Одежда и обувь – «Адидас» и прочие бренды.
Смета на питание 60 руб. в месяц. Я сам питался в столовой и должен признать, еда по количеству и качеству, ни в какое сравнение не шла со школьной столовой, где я раньше работал директором.
Напомню, на дворе голодный 89 год, а в меню по субботам приличная гроздь винограда на каждого и банка красной икры на четверых.
Те, кто в теме, понимают, что икра в банке весьма затрудняет злоупотребление по сравнению с икрой на бутерброде.
Я вовсе не призываю вернуться в СССР и не утверждаю, что подобные условия были везде.
Это был вольный или невольный эксперимент в отдельно взятом учреждении, политика воплощения существовавших тогда идеалов на практике, такая, как скажут физики, флуктуация.
Мне доводилось увидеть своими глазами, как формальное изобилие всего, чего только можно, приводит к такой концентрации горя и безысходности в одном месте.
Причем, результат был не просто плохой, а во многом даже хуже, чем в рядовых среднестатистических учреждениях.
Зарисовки
По профилю моей работы
Оборудование мастерских лучше не придумать: станки, приборы, инструменты, материалы – полный комплект. Ну, это понятно от шефов-физиков.
Решил прикупить материальную базу для технического творчества – нет проблем.
Минивен «Рафик» во дворе, чековая книжка в бухгалтерии – тратьте, сколько считаете нужным. Я даже смог укомплектовать и подготовить команду авиамоделистов на Московские соревнования.
Тропинка от автобусной остановки.
Постоянно дежурят несколько малышей и каждого незнакомого взрослого встречают, берут за руки с двух сторон и ведут в детский дом, преданно заглядывая в глаза.
У всех теплится надежда – а вдруг этот дядя или эта тетя заберут их из этого рая с собой.
Старшеклассники не встречают, у них надежда уже умерла, и они от мира ничего не ждут.
Взаимная ненависть.
Учительница, абсолютно бесправная, живет в служебной комнате при детском доме со своими двумя детьми. При этом ее зарплаты не хватает, чтобы кормить детей в детдомовской столовой.
У воспитанников безответственность абсолютная. На уроке ученик может кинуть тетрадь в учительницу и уйти гулять. Пожаловаться некому, родителей в школу не вызовешь, а наказать самостоятельно невозможно – ни в угол поставить, ни на ужин сладкого лишить.
Это родители могут выпороть в случае чего, а тут ни в коем случае.
Гримасы социализма.
Брат и сестра. Младшие школьники. К ним на выходные приезжает взрослая старшая сестра с мужем из города. Забрать их с собой не имеет права. У нее маленькая квартира. И вот, государство тратит на двух детей 400 рублей в месяц вместо того, чтобы улучшить жилищные условия кандидата в опекуны.
Отношения с собственностью.
Игрушки меряются не штуками и не кубометрами, а комнатами. Бери, сколько хочешь. Пресыщенность девальвирует цену.
В лесу у костра мальчик случайно разорвал свою новую (фирменную) куртку, тут же снял ее и кинул в огонь.
Новую выдадут!
Вместе с тем у тех, кто вырос в семье и попал в детский дом в сознательном возрасте, одежда, в которой его привезли - высшая ценность. Майка из детства носится, пока не истлеет.
Детский дом в трудные времена.
Работники пенсионного возраста вспоминали послевоенные годы, как всё было тяжело.
Дети сами кололи дрова, носили воду, помогали на кухне, чинили свою одежду и работали в подсобном хозяйстве.
Потом ветераны добавляли: «но дети были лучше». В смысле, как раз соответствовали образу детдомовца, существовавшему в широких кругах населения и многократно описанного в классической литературе.
Сразу вспомнил Энгельса и Макаренко –только труд может сделать человека и гражданина.
Организовал с воспитанниками сборку мебели в новом корпусе. Не повременно и не вообще, а персонально.
То есть двое собирают парты, и на столешнице снизу подписывают: имя, фамилия, число и год.
Потом всем классом приемка, ну и моё напоминание – через год развалится, все узнают: кто и когда это делал.
Конечно, собирали безобразно. И долго, и по несколько раз переделывали, и конечно - развалятся. Ну, так ведь я не парты делал, а граждан.
Время решать.
Конец учебного года. Линейка, выпуск восьмого класса. Всё как обычно. Слева воспитатели, справа педагоги, я скромно стою в сторонке. Речи, цветы, всё как положено, кроме одного фрагмента.
По сценарию в конце ученики дарят в знак благодарности цветы своим учителям, но всё пошло не так. Дети, с которыми я непосредственно работал, обогнули своих учителей и все свои цветы вручили мне.
Наступил момент истины. Надо было либо уходить, либо взять на себя ответственность за всех и навсегда.
Среднего не дано.
После линейки я пошел пить чай, вдруг стук в двери и входит делегация учителей, как бы от имени всего коллектива, и предлагает мне стать директором детского дома.
Тогда как раз вошло в моду избирать руководителей.
Наивные люди. Эти бесправные, понаехавшие с временной пропиской, поверили телевизору и вздумали что-то решать. Да кто же им даст.
Я, как человек искушенный в аппаратных играх, знал, что будет дальше. Через полчаса об этой инициативе будет доложено действующему директору, она тут же позвонит в РОНО и через день меня уволят (причину найдут).
Поэтому я отказался от предложения и пошел к директрисе сам. Ну и сказал, мол, так и так, по семейным обстоятельствам дорабатываю учебный год и ухожу. Она выразила глубокое сожаление, и на этом моя «педагогическая поэма» в стране под названием СССР закончилась.
А через 12 лет мой сын собрался со своими одноклассниками посетить какой-то детский дом и отвезти туда подарки бедным детям.
Ситуация выглядела очень благостно. Дети из очень благополучных семей, ученики частной гимназии решили заняться благотворительностью не славы ради, а во имя гуманизма.
Результат был закономерен.
Юные филантропы приехали в детский дом. Вручили свои подарки, а воспитанники вместо благодарности обложили гостей трехэтажным матом.
Наши гимназисты поначалу опешили, но потом ответили адекватно. Конечно, воспитание не позволило им применять ненормативную лексику, поэтому они высказывались исключительно на четырёх иностранных языках: трёх живых и одном мертвом - латынь. Самое приличное было - «пенис вульгарис».
Вечером несколько благотворителей пришли ко мне в гости. Без озлобления, но с вопросом: «Что они сделали не так? И как же всё-таки можно помочь этим несчастным детям?»
Я им рассказал о моем педагогическом опыте и открыл главный секрет: «Не надо помогать людям, надо попросить помощи у них. Найти какое-нибудь дело. Увлечь, заинтересовать, да хоть бы заставить. Главное создать ситуацию – никто кроме них помочь не сможет».
И вот тогда кто-то из них через какое-то время станет другим.
Может быть!
Так делают родители по отношению к своим детям, руководители в своём коллективе и лидеры страны со своим народом.
Это единственный способ заслужить любовь тех, «кого они приручили».
У вас может получиться.
Мои гости поначалу рьяно стали обсуждать педагогические проекты и перспективы, но через некоторое время «градус» дискуссии заметно упал. До них дошла грандиозность задачи. И по времени, и по усилиям. Тут разовыми поездками и подарками, купленными на деньги родителей, не отделаться.
А учились они в гимназии под патронатом Высшей Школы Экономики, и впереди ожидалось светлое будущее, в котором эти действительно умные и добрые дети собрались осчастливить человечество.
А тут какой-то детский дом.
В общем, поездка оказалась крайне полезной. Пришло осознание проблемы.
И эта проблема была не детского дома, а самих благотворителей.
Гости допили чай в молчании, а потом пошли готовиться к поездке на месяц в Англию для погружения в языковую среду – учёба в английской школе и жизнь в английской семье.
На этом благотворительная акция закончилась, и никто о ней больше не вспоминал.
Но я надеюсь, что этот случай и мой рассказ о детском доме из далекого СССР был полезен.
Впрочем: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…»
А сыну я напомнил известную молитву: «Господи, дай мне мужество сделать то, что я должен, смирение принять то, что я не могу изменить и мудрость отличить первое от второго».
