О гласных (именно так назывались депутаты городских дум) столичной петербургской Думы, пишет «Петербургский листок».
Я чрезвычайно рад, что у меня нет ровно никаких шансов попасть в гласные будущей Думы. Ни один петербуржец не застрахован от какой угодно болезни. Но гласные, - будущие гласные, по-моему, неминуемо обречены все особому роду психического расстройства. Нечто в роде маниа грандиоза. Но исключительно на денежной почве.
Внешние признаки болезни не лишены даже красоты – субъект держит голову гордо откинутой назад, говорит слегка в нос и с особой небрежностью произносит слово «миллион». Как-то так:
- Мыльон…
Вторая стадия недуга – заболевшего охватывает неудержимый зуд к займам, исключительно городским. Его идеал - задолжать не только всей Европе, но и Азии, Америке, Африке и Австралии. Будь сообщение, он попросил бы в долг у Марса.
Мотивирует он при этом свои займы самым диким образом – то необходимо засыпать что-то такое, что сто лет тому назад прокопано, то наоборот – неотложностью прокопать вновь что-то такое, что уже 200 лет назад специально и с большим трудом засыпали.
Каждую застроившуюся улицу он непременно желает расширить, а вновь возникающую – сузить и застроить до безобразия. К потребным цифрам выражает полнейшую небрежность:
- Всего десять мыльонов? Тьфу!
Жил вот скромненько, личные счета вел аккуратненько и вдруг: «Десять мыльонов? Тьфу!»
Школы, больницы даже водоснабжение и канализация его при этом отнюдь не привлекают. Его интересую только аферы: выволочь из-под воды новый остров, что-то осушить, что-то затопить и непременно, между прочим пустить по Екатерининскому каналу вместо финляндских пароходиков электрическую конку.
Эстетические требования у этих заболевших, тоже огромные. Они, во чтобы то ни стало желают украсить Петербург. И все это очень просто:
- Снести Адмиралтейство! – рекомендует один – тогда у Невского будет вид на Неву.
- Выпрямить Малую Морскую!
- Переменить климат! Выписать из Ниццы!
- Верно. А на огородах обязать разводить только ананасы!
И так далее, и тому подобное.
Что будет дальше – он этого не знает, но в данную минуту денег у него хоть отбавляй, а впереди улыбаются новые получки – можно в Берлине занять, в Лондоне. А Америка на что? Там не знают куда с деньгами деваться. Положим по всем этим займам придется проценты платить, но это уже дело благодарного потомства – поморщится, поежится, но будет платить.
Зато по Каменностровскому хоть в десять карет шеренгой поезжай, а на новой солнечной набережной будет такое здание Думы, что все знатные иностранцы язык прикусят:
- Много, мол, на своем веку видали, но такого великолепия – ни в жизнь!