Аннотация
Главный герой в погоне за лучшей жизнью бросает беременную невесту и уезжает в город с любовницей. В итоге он остается ни с чем.
Степан, работающий трактористом в деревне, готовится к свадьбе. Но случайная встреча и бурная ночь заставляют его бросить беременную Настю и уехать в город.
Настя в отчаянии предпринимает попытку избавиться от ребенка, обратившись к местной знахарке. К ее счастью, та смогла убедить ее оставить ребенка.
Вернувшийся из города Степан желает вернуть Настю и ребенка, но родная мать выставляет его за дверь.
***
Домик знахарки появился совершенно неожиданно, едва Настя выехала на опушку леса. Она спрыгнула с велосипеда и по инерции пробежала несколько шагов. Настя просто стояла и смотрела на дом. Она и не видела, как сзади подошла старушка в чёрной одежде. Маленькая, худенькая, только глаза чёрные - черные и яркие.
«А ведь страшно туда идти. – зябко передернула плечами. – Очень.
– Ну чего раскапустилась посреди тропинки, – неожиданный окрик вызвал поначалу оцепенение. – ни пройти, ни проехать. Вот же люди! Ни стыда, ни совести, ни уважения.
Настя вскрикнула и повернулась, едва не роняя велосипед. При этом больно ударилась локтем о руль. Зашипела сдавленно, потирая ушибленное место.
– Ну и что ты скачешь как коза, совсем о ребёнке не думаешь. Вот, молодежь, один ветер в голове гуляет!
Настя поспешно отступила в сторону и убрала велосипед. Старушка прошла мимо. Отойдя метров десять, обернулась. Пристально посмотрела прямо в глаза. От проницательного взгляда Насте стало как - то не по себе.
– Ну и долго стоять будешь? До морковкиного заговенья? Ты же ко мне приехала? У меня дел не початый край, недосуг размениваться. Неведомо сколь самой осталось грешную землю топтать.
Настя припустила за ней бегом. Велосипед только подскакивал на мелких выбоинах, жалобно позвякивая звоночком. Пару раз сумка с вещами падала с руля, и ей приходилось возвращаться за ней.
Они вошли в дом. Снаружи маленький, потемневший от времени и неказистый, внутри оказался довольно приличным. И светлым.
– Ну, садись. В ногах правды нет.
Настя присела на краешек массивного табурета, робко осматривала кухню. Сумку теребила на коленях.
«Странно, я думала, увижу череп там или хрустальный шар, пучки трав и банки с отварами. А нет ничего. – Настя была разочарована. – По деревенским меркам хозяйка не отказывает себе ни в чем. Вон, какой телевизор большущий на стене».
– Рассказывай, что за беда тебя ко мне привела? Не зря же столько километров отмахала.
Настя плача рассказала сквозь слезы всё, как на духу. И про несостоявшуюся свадьбу, и про беременность, и про измену жениха. Ничего не утаила. Старушка внимательно слушала.
– Пошто решила, что помогать стану, делая что - то чёрное, непотребное? Я Черновед с роду в руки не брала. Да и не след сейчас грех на душу брать, коль на пути в Навь осталось шаг шагнуть.
– Ну, подружке - то моей помогли. – прошептала, вытирая слезы кулаком.
– Вот же… – кулаком по столу ударила с досадой. – Язык, что помело, вода не удержится! Растрезвонила всё - таки. А ведь молвила, что ни одна душа… Никому веры нет.
– Так дите - то с патологией развивалось. Врачи сказали не жилец на этом свете. Если и проживет, то совсем малость.
– Потому и взяла сей грех на душу. Дите - то безгрешным рождается, чистым. Не заслуживает мук адовых. А сейчас ему хорошо, пусть и в чертогах Навьих, да легко.
– Помогите, пожалуйста! – со всхлипом Настя хотела было упасть на колени.
Но старушка придержала, не позволив сползти с табурета. Она с такой силой прижала ладонь Насти к столу, что та прикусила губу от боли.
– На вот, попей чайку, а мне покумекать треба... Тут главное не нарушить баланс. Один неверный шаг и конец.
Старушка двинула ей кружку с чаем по столу. Та остановилась прямо возле руки Насти, ни капли не выплескивается на стол. Настя взяла кружку и стала пить чай маленькими глотками.
«Странный вкус, но приятный. Чудно бабушка говорит. Порой совсем непонятные слова вставляет, а в целом вроде как вполне современный язык».
– Ну а как ты хотела. Знания писались во времена стародавние, тогда еще бесовских букв не придумали. Ну а пришел Кирилл с Мефодием, так и пошло - поехало. Кто сейчас те книги прочесть способен? Почитай не осталось таковых.
«Она что мысли читать умеет? – вздрогнула Настя. – Или я в голос сказала?!»
– Да тебя по лицу прочесть можно. Как открытую книгу. Пей - пей чаек!
Настя всю кружку - то и выпила. Вытерла тыльной стороной ладони испарину, выступившую на лбу. Причем, холодную, хотя было очень даже жарко. А потом глаза начали закрываться, голова клониться к столу. Через минуту голова бессильно упала на сложенные руки. За мгновенье до этого легкий сквозняк пролетел сквозь маленькую кухоньку, колыхнув вышитые занавески на окнах.
Она видела сон. А может быть и не сон. Все выглядело настолько реальным.
Настя стояла на берегу бурной реки. Посередине речки тонул маленький мальчик. Он постоянно звал маму. А Настя не могла сдвинуться с места, чтобы спасти его. Она делала усилия оторвать ноги от земли, но безуспешно.
Казалось, что к ногам приковали неподъемные гири и, как ни старалась Настя сделать хотя бы шаг, ничего не выходило. От бессилия слезы хлынули из глаз, рот открылся в немом крике. После очередной попытки она упала и пыталась ползти.
Вдруг река превратилась в поле, на котором колосилась пшеница. Кое - где синими огоньками заметны соцветия васильков. Настя шла по полю и услышала как кто - то зовет её. Обернувшись, увидела все того же бегущего мальчика, в коротких шортиках и белой маечке. С его головы слетела кепочка с логотипом «Спартака» и ее унесло ветром прочь. Мальчик плакал, явно был напуган, а за ним бежала большая черная собака.
Настя бежала изо всех сил. Бежала, бежала, бежала Хотя прекрасно понимала, что собака ей не по силам, для нее она такая же легкая добыча, что и мальчик. Но бежала, отбросив все страхи.
«Я успею. Я успею во чтобы - то ни стало. Я спасу своего сына!»
Но не успела. Огромный пес в высоком прыжке преодолел последние метры и, мальчика не стало видно.
– Мама! – услышала сдавленный стон и зов.
Настя открыла глаза, вскочила и снова упала на табурет. Ноги её не держали. Сердце билось, как молот, и она прижала руку к груди.
– Что Вы делаете? Я не хочу. Это же мой сын!
Ее крик эхом многократно отразился от стен кухни.
– Ну, пока ничего. Готовлюсь только. Я поняла, как можно решить твою проблему. Без последствий для нас.
Знахарка улыбалась, а Настя, уронив лицо в руки, заплакала.
– Я не могу… – плечи сотрясались от беззвучных уже рыданий. – Я не могу, сама, чтоб своими собственными руками.
Знахарка мгновенно стала серьезной.
– Думать головой надобно, а не другими частями тела. Пусть это станет тебе уроком на будущее. Коль в первый раз мозгов не достало подумать, так сейчас думай. – вылила отвар прямо в рукомойник на кухне. – Надеюсь, ты всегда будешь помнить, что хотела убить сына собственными руками.
Настя провела ночь в доме знахарки. Та не отпустила ее домой, хотя ей и не терпелось вернуться. Проснулась утром бодрой, со счастливой улыбкой на лице.
Настя хотела поехать на велосипеде и даже успела поставить ногу на педаль.
– Не смей! – резкий окрик заставил вздрогнуть всем телом. – В руках поведешь. Тебе теперь не только о себе беспокоиться нужно. И не бойся отца с матерью. Ты их кровь и плоть, продолжение их рода. Так что не убьют.
Настя медленно шла по полевой дороге, подставляя лицо ласковому теплому ветерку, наполненному умопомрачительными ароматами полыни, чебреца и других трав. Счастливая улыбка не сходила с ее лица.
«Как же я буду растить ребёнка одна? – Настя даже остановилась, раздумывая, прикусила губу. – А выдюжу, смогу! Даже если мама с папой сильно воспротивятся, то у меня есть Вера. Тётка меня любит. Не даст пропасть».
***
Увидев Настю с сумкой в руках, мать заплакала, запричитала. Отец же долго молчал, смотрел на нее исподлобья. Потом ногой придвинул к себе табурет, грузно опустился, положил ладони с узловатыми пальцами на колени.
– Где была? Только не смей врать. – глухо выдавил, наконец. – К Верке я ездил.
К бабке ездила, – глухо проговорила, опустив голову. – на тот конец леса. Хотела, хотела… чтобы не было никого.
Резко поднялся, табурет упал на бок рядом.
– Знай, если бы сотворила такое с нашим внуком, на порог не пустил бы тебя никогда!
Настя с облегчением вздохнула, бросилась на грудь матери. Но уже не плакала
– Это счастье, а не горе! Бог дал! Значит на то его воля. Вырастим с Божьей помощью. – отец перекрестился на иконы в углу.
Василий довольно крякнул, достал из шкафчика маленькую бутылку с мутной жидкостью и вышел, прихватив со стола пару огурцов.
Прошло шесть месяцев.
Стук в дверь заставил Настю уложить ребенка в кроватку. Ее опередил отец.
– Занимайся наследником, я сам открою.
Василий открыл дверь и увидел мать Степана. Она замерла у порога, нервно теребя концы платка.
– Знаю, что Вы ненавидите меня лютой ненавистью. И за дело. Это я такого сына воспитала. Но прошу вас, не лишайте внука. Он же и моя кровиночка. Я помогать буду, нянчить, стирать. Всё, что только позволите.
Женщина горько заплакала. Василий сначала хмурился, с силой сжимая зубы. Потом взял женщину за плечи.
– Проходи, не стой в дверях.
Кивнул Насте, вошедшей с ребенком на руках. Настя осторожно передала малыша матери Степана.
– Господи, крошечка дорогая. А бабка тебе целое приданое принесла. Ни у кого нет такого…
***
Прошел год.
Ранним утром Степан шел к деревне, в сильном алкогольном опьянении и без чемодана. Из кармана пиджака торчала бутылка водки. Навстречу ему неспешно брело стадо, подгоняемое Семеном - калекой, с перебитой ногой.
– Семен, братела! Как я рад тебя видеть!
– Степан! – Семен споткнулся от неожиданности. – Какими судьбами! Никак решил домой вернуться?
– Ну да, хватит шататься по белу свету.
– Так ты же вроде как подженился.
– Было дело. – Степан громко икнул, потом еще раз. – Не сошлись характерами.
– Что, все так плохо? А говорят в городе житуха еще та!
– А давай выпьем и я расскажу тебе про счастливую городскую жизнь. У меня и пузырь есть.
– Давай. – Семен колебался недолго. – Хорошо день начинается.
Степан сел на поваленное дерево неподалеку от сеновала.
– Эй, а стадо?!
– А куда они денутся? Знают сами куда идти. – ударил себя кулаком в грудь. – Лично выдрессировал.
– Ну, ты даешь! – произнес с оттенком уважения.
– А то! – принял бутылку, сделал глоток – Чай не лаптем щи хлебаем. Ну а чего баба не устроила? Ну, с которой ты сбег.
– Да, дура баба попалась.
– Так она ж вроде как в начальниках. Не глупая, выходит.
– Зато характер, как выяснилось, не приведи Господь.
– Это как?!
– Каждый вечер пьянки - гулянки. загнул палец на руке. - Оказывается, приготовить пожрать должен тот, кто жрать хочет. Она - то может салатом обойтись, а мне – то мяса хочется! Воооо! – загнул второй палец. – Сколько не работай, деньги за два дня кончаются. В общем, мне пальцев не хватит, чтоб все плохое пересчитать. Что ни говори, а деревенские лучше.
– Что же ты Степка деревенскую – то, которая лучше бросил?
– Ну дурак был. Да ничего, Настька меня простит.
Это вряд ли. – с сомнением покачал головой – Замуж твоя Настенька выходит и сына твоего на нового мужа записывать хочет.
– Как так? Да я не позволю! У меня такие связи в городе! Разом ребенка отберу и ни с чем оставлю.
– Что ж ты со своими связями оборванцем вернулся. Даже без чемодана.
Семен подобрал кнут и стал догонять к стадо.
– Приползёт ещё ко мне на коленях! Умолять станет, а не приму!
***
Степан проснулся дома, сел на постели, обхватив со стоном голову руками. Рядом стоял чемодан. А рядом с чемоданом сидела мать.
– Мам, это чего а? – непонимающе смотрел то на мать, то на чемодан.
– Это Степа я тебе вещи на первое время собрала. – отвернулась, скрывая выступившие слезы. – И даже денег тебе положила, с голоду не помрёшь, пока на работу не устроишься. Но жизнь портить Насте и внуку не позволю. Уезжай в свой город.
– Мам, ну куда ж я поеду?
– А вот этого я не знаю. Нашёл же куда ехать, когда девку беременную на позор бросал. Авось и теперь найдёшь. А ко мне ни ногой!
Мать вышла, хлопнув дверью. Степан сидел минут десять, потом начал собираться.
– А по делам тебе Степка. – поправил одеяло на постели, взбил подушку. – Сам во всём виноват.
Степан плюнул зло под ноги и вышел, громко хлопнув дверью.
Конец