Холст белый цвета снега, пушистых хлопьев в танце менуэта, под старым фонарём, где свет мерцает, сопровождая скрип уставшего металла.
Он очень стар, он болен, он устал.
Он вспоминает всё,
Всё то, что рисовал.
Задумался, взглянув на чистый белый лист.
В видениях пришла она.
Осколком боли.
Не понял, не простил, не принял.
Но почему?
И мысли полились рекой, терзая душу и взывая к краскам.
Вот девичья стыдливость на челе, мазком зари оставшаяся нежность.
Смущение и робкие надежды на отзвук сердца трепыханье.
Как трогательно нежное лицо, что он в ладони погружал свои.
Рассвет пришёл и наступил расцвет прекрасной розы в сонме всех прелестниц, увиденных им в дней череде.
Художник молод был, он искушал, но не желал быть искушённым.
Исчезла девичья наивность, ушли и грёзы о любви, пред ним теперь стояла ЖЕНЩИНА, в глазах которой не было тоски.
Она обворожительна и страстна, она вся светится от счастья.
Источник счастья?
Нет , не он, другой.
Художник рисовал: и представлял, что комнаты, где лёгкие шаги слышны, заполнены до края солнца светом.
Ещё: есть музыка, веселье, детский смех, уют, тепло, есть радость и успех.
Там жизнь кипит и бьёт фонтаном.
Закончены портреты, краски прочь, испачканные кисти на столе.
Пожалуй можно прогуляться, дойти до моря, до пенной полосы, поймать остатки от видений мимолётных, вдохнуть все ароматы, что бушуют в вечернем воздухе угаснувшей зари.
Кафе, где пол паркетом застелён, где кисти плавно продолжают ветра дуновенье, целуя невзначай узор под ножкой у стола.
Где женщины за столиком ведут беседу неспеша, прислушиваясь к звукам саксофона.
Войти?
А почему бы нет?
Понаблюдать, послушать, насладиться.
Сесть в уголке, где света нет, где можно раствориться, внимания не привлекая своей тоской по женщине , что потерял, не оценив.
Играет блюз саксофонист, свеча играет светом на металле.
Ах, женщины!
Они из тёмного угла лишь еле различимы, но так различны.
Одна, как нежность цвета кофе с молоком,
Другая - словно в кастаньетах звон.
Испанией наполнен он.
А здесь?
Русь, Есенин, берёз штрихи, полей просторы, широта души.
Скалистых Альп суровых красота.
Италии далёкой суета из розовых мечтаний и мгновений.
А этой женщине присуща доброта, как прикорнули нежно к ней любимцы.
О, это - королевы красота, что охраняема прекрасными пажами.
А эта дама столь защищена, что видно сразу, женщина - супругова жена.
А саксофон играл и плакал.
Художник понимал, что..,
В молодости быть хотел он
Умным, мир переделать.
Теперь он мудрым стал.
Он мудрость мира принимал.
Ушёл, оставив недопитым чай.