«Жду тебя с Великой Любовью»… – эти ликующие слова заканчивают одно из бабушкиных писем сразу после войны. Сначала обоим кажется, что встреча произойдет вот-вот. Тамара даже трогательно дает мужу свой рабочий телефон: Ж-4-31-26. Дескать, если приедешь внезапно, – звони, сразу прибегу… (Набрать бы этот номер сейчас, но как быть с буквой «ж»? Право, кажется, что, если б не маленькая эта загвоздка, то там сразу сняли бы трубку, я бы вежливо попросила к телефону Тамару Сергеевну – и тогда… оттуда зазвучал бы ее взволнованный молодой голос, и я бы сказала ей, чтобы она не волновалась так мучительно, потому что совсем скоро и еще долго-долго будет очень-очень хорошо, я точно знаю. Но… все никак не придумать, как справиться с проклятой буквой.) Рекомендует ценные вещи не доверять почте, а привезти самому… Покупает «Димочке» ткань на пальто, себе шьет шелковые блузки из присланных им тканей, чтобы понравиться ему, когда приедет, в каждом письме спрашивает, что слышно о демобилизации, пребывает в радостном волнении…
Но…
Странно и страшно писать это: если 42-43 годы в эвакуации были самыми опасными и тяжелыми, то теперь, с мая 1945 года по май 1946-го, наступил год самый мучительный нравственно…
* * *
Но пока еще горяча первая радость победы, пока еще длится этот бесконечный выдох облегчения, еще только расправляются плечи, поднимается голова: будем – жить.
«24 мая 1945 г.
…Последнее мое путешествие было в Вену. Надо думать, что это была самая западная точка, которая была мной достигнута, т.е. западнее быть уже не придется. Пора, пора – назад, на Восток. В Вене я был 11 мая. Вынес впечатление, что это очень красивый город, хотя и пострадал очень от военных действий, главным образом, от авиации союзников. Я был во дворце Франца-Иосифа, в парламенте, соборе св. Стефана, осматривал венскую оперу, ратушу. Посетил кладбище и могилы Штрауса, Моцарта, Бетховена, Брамса, Шуберта. Был и в Венском лесу…».
Кругом средневековые замки, офицеры беззаботно охотятся, подняли 7 зайцев, кто-то убил серну… Зажарили и съели – ничего себе, пикничок.
Продолжаются посылки в Москву, в основном, отправляются бесконечные материи на платья и блузки.
Подоспели и новые награды: медали «За Вену», «За Будапешт», «За победу над Германией». Все, наконец, могут чуть расслабиться, ездят друг к другу «в хозяйства» в гости, рыбачат, ночами режутся в преферанс на деньги… И снова – пикники, пикники… Представляю, как должно было сердить бабушку, когда она читала дедушкины простодушные описания офицерских развлечений! Зато он догадался поставить у частного дантиста коронки и мосты на зубы (от своих – натерпелся!). Эти «европейские» зубы простоят долго…
* * *
У Тамары дочь выжила, а у знакомых ребенок умер от менингита начале июня 45-го, перед этим другой – в эвакуации. «Отец им так гордился, катал в колясочке», – с горечью пишет бабушка… Всегда так было, даже в ту весну, когда казалось, что теперь – только счастье впереди. Кому – Победа, кому – горе… А она все шьет и шьет платья, блузки из великолепных заграничных тканей: скорей, скорей – успеть предстать перед мужем красивой! И…
Возраст Димитрия под приказ о демобилизации не попал. Впереди полная неизвестность. Суеверия еще больше одолевают мою и без того суеверную бабушку – вот отрывок письма от 25 июня 1945 г.:
«Димочка! Зря ты не взял ту подкову, что вы с товарищем нашли на шоссе. Помнишь ли, когда-то очень давно, гуляя в лесу в Сокольниках, мы с тобой нашли подкову, и я взяла ее себе в сумочку? Она у меня до сих пор цела, она со мной ездила в эвакуацию и обратно вернулась. Ты смеешься, наверное, да?».
Ну, конечно, ей уже кажется, что, если б он взял ту подкову, как она – свою… Уже был бы дома, быть может? И тут, как назло – выпала из трамвая, сильно разбилась… «Вечно то я куда-нибудь падаю, то на меня что-нибудь падает. Весной на меня, например, упал карниз…». Теперь я знаю, в кого я – человек-авария…
И вот, новая горечь – хуже той, что сквозила в ее письмах раньше:
«Эти четыре года разлуки я переносила: ведь это было неизбежно и неотвратимо, но теперь я нетерпеливо жду тебя! Неужели, еще месяц, может, и больше? Теперь месяцы так бесконечно длинны, тянутся, как годы… Просто невозможно еще так долго прожить без тебя!»…
Ах, Тамара, Тамара, Тамаруша-Руша… Не месяц – одиннадцать. Одиннадцать месяцев еще, милая… Горечь будет только нарастать, переходя в отчаянье. Кому – и так ли?! – нужно было это последнее их испытание?
И все-таки она верит, что скоро, скоро… Просит поберечь усы, чтоб она успела их еще раз увидать, пока не сбриты… Уж на что-что, а на них Тамара налюбуется вдосталь: усы останутся у дедушки до конца жизни.
Чтобы мой канал мог развиваться дальше, подпишитесь на него, пожалуйста! А если мое творчество Вам нравится, поставьте лайк, он мне действительно нужен.
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге книги автора можно купить в Доме Книги, а для тех, кто находится в другом городе или предпочитает электронные версии, их можно приобрести здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/