По утрам бабуля вставала раньше всех, и бегала по квартире.
Ну как бегала - ходила быстрым шагом : туда- сюда, как ёжик по полу, стуча своими коготками.
Да она и была чем - то похожа на ежа. Такая же маленькая, кругленькая, колючая по характеру, что, впрочем, не мешало ей иногда прятать иголки, и становиться обычной доброй бабушкой.
А когда спрашивали, зачем она это делает (ходит по квартире), она оправдывалась, что так у неё меньше болят ноги. Наверное, просто коротала время, ждала, пока проснутся остальные.
Потом всё шло строго по многолетнему установленному графику. Умывание, чистка зубов, прилаживание шиньона к ставшим редкими волосам и, наконец , вишенка на торте - пучок на голове.
Затем, посвежевшая, с розоватыми щеками от холодной воды, садилась за стол, и начинала пить чай. С хлебушком.
А во всех уголках квартиры, и на лоджии, в том числе, были припрятаны шоколадные конфеты, куски сыра и ещё много разных вкусностей.
Родственники, знавшие об этой особенности бабушки, считали это последствием пережитого ею голода во время войны. Она была дочерью деревенского сапожника, жила в деревне, и видела, как от голода умер её младший брат на руках у матери. Отец пил по - чёрному, вполне оправдывая поговорку о сапожниках, и умер рано.
Больше она ничего не рассказывала ни о своём детстве, ни от своей родине.
Когда приезжали гости, бабуля накрывала на стол деловито и сосредоточенно. Она всегда гордилась тем, как готовила борщ, и старалась им угостить дорогих гостей. Гости недоумевали, откуда в борще колбаса, и активно отказывались от подобного гастрономического изыска. Видимо, длительное проживание в столице дало свои плоды, иначе непонятно, чем была обусловлена смена ингредиентов в таком, казалось бы, общеизвестном блюде. Многие подозревали в этом всё же возраст.
Все рассаживались, и только тогда она заводила свою коронную речь о насущном для неё, нетленном. О нужде.
О том, как всё плохо, денег не хватает, ходить не в чем, вся обносилась и т. д.
При этом она шумно вздыхала и возводила очи горЕ, так, чтоб ни у кого не осталось сомнений, как она несчастна.
Родственники поначалу ей верили, одаривали вещами, или тем, на что падал её цепкий взгляд. Потом верить перестали, но одаривать продолжили.
А куда деваться?
Так повторялось из раза в раз. А потом кто-то из родных заглянул в её платяной шкаф, и увидел, что тот был полностью забит новехонькими вещами, впрочем, легко узнаваемыми, поскольку все они были выпрошены у родни. Многие были с этикетками. Что это было? Тоже голод? Или другое?
Муж умер. Много лет назад. Инсульт.
Накануне бабуле снились мухи.
Она тяжело переносила смерть деда. Неделю она просидела в углу, на табуретке, раскачивалась, и потихоньку голосила:
- На кого ж ты меня покинул, Миша!? Как я? Как же мне теперь жить одной на белом свете? Как же я.... как же я...
Когда уже прошло достаточно много времени, она стала периодически снова садиться в уголок на стул, и раскачиваясь, снова страдала. Желательно, конечно, страдать под присмотром, уж что-что, а публику она любила всегда.
В юности она занималась в самодеятельности, танцами, и пением. Поэтому к публике относилась положительно, периодически устраивая мини - перфомансы для соседей возле своего подъезда. Раньше люди после работы часто собирались для общения на лавках у входа в дом.
И вот, когда бабуля начинала что-то рассказывать, она так и ходила взад и вперёд, со сложенными за спиной короткими толстыми руками, точ-в-точь как она то делала дома, бегая большим ежиком по квартире.
Её слушали, не перебивали. Смеялись, если это было нужно. А она была счастливой, как никогда, в такие моменты, видимо осознавая свою нереализованность в качестве артистки "погорелого театра", как она выражалась.
После смерти деда дети перевезли её в Москву, поближе к своим семьям. Купили ей однушку, там она жила одна.
В Москве бабушка вела вполне себе светский образ жизни. У неё даже были приёмные часы для того, чтобы сыграть после обеда в карты со своим приятельницами, соседками по подъезду. Приходили толстая Рая из деревни, и Анна Михайловна, коренная москвичка. Они играли в карты презабавно, словно в светском салоне, но на современный лад.
Между делом обсуждались последние события в мире, и, конечно, сплетни.
Тётя Рая иногда приносила с собой "блюдя" ( тарелку) с печеньем, которое пекла сама. Тогда они пили чай.
Анна Михайловна конечно всякий раз морщилась, когда слышала это название тарелки на непонятном диалекте, но молчала, угощаясь действительно вкусным печеньем. И всё продолжалось по кругу.
Так шли годы. Размеренно, спокойно.
До тех пор, пока бабуля не решила съехаться с младшим сыном. На своё несчастье.
Потому, что сноха её совсем не любила.
И сделала всё так, чтобы в своём новом доме бабуля чувствовала себя как в гостях.
Вдобавок, сын с невесткой много пили.
Им в 90-е удалось неплохо "покрутиться" и заработать шальные деньги. Вот тогда- то и появилась привычка пить.
И снова бабушка садилась в уголок на табуретку. Раскачивалась и подвывала тихонько, чтоб не слышала сноха:
- На кого ж ты меня покинул, Мишаааа....
Как же я? Как же я? Как же я...
Зачем съезжалась?
А чтобы жить получше.
И деньги экономить на еду.
А получилось так, как получилось. Накликала сама себе беду.
Все вещевые запасы бабушкиного шкафа были пропиты. Деньги, отложенные на чёрный день, подошли к концу. Поэтому к ней в комнату почти не заходили.
Два дня она лежала одна. Соседи спохватились, почему за почтой не выходит. Кто-то сказал снохе об этом, и она наконец - то зашла в комнату к бабуле. Которая умерла два дня назад.
Кто его знает, почему так происходит? Любимый вроде сын, и вот такая жизнь.
Про старшего - то правда она забыла.
А он всегда ей помогал тихонько. И был похож на мать, один - в - один.
Такой же смуглый, украинец наполовину, Он её и похоронил. Пока брат с женой решали про банкет- поминки в ресторане.
- Мишаааа! На кого ж ты меня покинул....
Как же я? Как же я? Как же... Вот так.
Если понравился рассказ, подписывайтесь, ставьте лайки.