Старая Павлина, бабка Павлина, "эта ведьма", а то и вовсе - "из крайнего дома" - никаких приятных и ласковых прозвищ. Это тебе не "тетенька Люся, вы же добрая, дайте молочка!".
Она эту Люську помнит младенцем. Как и ее мать - вот уж кто точно злобная карга, хоть и не особо старая еще, вопреки взрослым внучкам. Этм летом уже вторую замуж отдали.
Отдали, в соседнюю деревню, которая и не деревня уже вовсе, а поселение полноценное село. А она, Павлина, помнит как там первые срубы ставили недалеко от небольшого живописного озерца.
А у них половина домов пустеет. Молодежь уезжает. Дети рождаются уже там, в городах, и сюда возвращаться не хотят. Только на лето иногда приезжают еще, но и их становится меньше.
Некому передавать свои знания. Некому, нет достойных, вот и мается старая Павлина, уйти не может. А так хочется уже отдохнуть!
Вот и Люськина племянница, Наташка, вроде сильная деваха, но... Не зря ее взрослые "крысой" называют, с гнильцой девчонка. 14 лет ей уже, женихуется, понятно, но... Подругу вот, Маринку, подставила, унизила подло. А для той - удар на всю жизнь. Маринка-то - сплошь кожа да кости, итак ей по жизни досталось, матери из последних сил помогает по хозяйству, при этом учится на отлично и с младшими занимается, пока их папаша пьяный валяется где не попадя. Сергей Левыкин, когда-то невероятно красивый, высокий и сильный мужчина, постепенно спивался, то ли тесно ему было в деревушке на 20 с хвостиком домов, то от безысходности своего положения, что женился на немой по залету, а не по любви.
И вот еще беда - понравился Наташке и Маринке один и тот же парень - тьфу, а не парень, Павлина аж сплюнула от души.
- Что б ты... Переехал отсюда быстрее! - Павлина в последний момент спохватилась и сказала не то, что собиралась, - успокойся, Павушка, успокойся, милая, не стоит он того, - уговаривала она сама себя, торопясь по тропинке в сторону березового леса.
А парень - вот уж под стать этой Наташке - еще более гнилой. Сговорились они как-то с этой девицей, а однажды летним вечером Павлина почувствовала такую волну боли и отчаяния, прокатившуюся по деревне, рванула на улицу, семеня своими старческими ногами, на палку опираясь, в сторону дома Левыкиных. По пути крикнула в окна дома ее бабки:
- Валентина! Валентина! Беда у вас, беги скорей! - Валентина в свои 56 считавшая себя еще "огого бабой", еще бы - рослая, статная, черноволосая с редкой проседью, сильная женщина, выскочила как была - потертые штаны до колен и грязная футболка, только с огорода вернулась, босиком - да не привыкать, побежала за Павлиной и с удивлением подумала, что никак не угонится за той.
Пока бежали через всю деревню, собрали еще жителей, в итоге к сараю Левыкиных прибежали толпой, гомоня и не понимая что стряслось.
Павлина рванула двери сарая, сорвала силой своей замок изнутри, распахнула и только Валентина успела подхватить тело внучки опадающее с табуретки с веревкой на шее.
Павлина привалилась к стене сарая, про себя повторяя: "Успела, успела старая, молодец ты еще".
Засуетились соседи, помогли Валентине Марину уложить прямо там, на солому, кто-то побежал на ферму, где работала мать Марины, Лиля.
Девочка плакала и цеплялась за ворот бабкиной футболки, та ругалась, плакала, причитала одновременно, прижимала внучку к себе.
Павлина медленно, бочком проскользнула за сарай и пошла огородами вдоль речки домой.
Она уже видела всё предшествующее такому поступку Марины.
Гадкий парень пригласил девчонку на свидание - подговорила его Наташка, предложила поразвлечься, свою подругу предложила ему. А та, дурочка влюбленная, сияла, как заря, собираясь. Платье светленькое одела с красивым квадратным вырезом, лифчик у матери выпрошенный, та, хоть и посмеялась, но купила - нечего там прикрывать и прятать было, от слова "совсем" нечего. Но Марина сделала себе чуть ли второй номер - ваты напихала. Подкрасила глаза угольком, у матери взяла помаду парадную, которую та берегла как зеницу ока. Сегодня можно. И побежала в рощу, где должен был ждать ее Димка. Любимый ее Димка.
А там... Димка, ожидавший "доску с занозами", как он называл Марину за глаза, и, увидев вдруг резко похорошевшую девчонку, мгновенно понял в чем дело. В свои 17, опыта у него было достаточно. Со смехом он рванул платье за вырез, раздался треск рвущейся ткани, второй рукой он вывернул Марине белье, посыпались куски ваты. И словно мало этого было - со всех сторон вдруг раздались смешки - пришел Димка не один, из-за кустов поднимались его дружки, Наташка и еще девчонки из соседнего села. Слезы брызнули у Марины из глаз, и словно эта вата из лифчика вдруг залезла ей в уши - она ничего не слышала, ни смеха, ни слов Димки и Наташки. Ринулась бегом домой, не сдерживая рыданий, не желая больше жить, царапаясь о ветки кустов и деревьев. Добежать до сарая, а там все нужное всегда найдется. Больно, больно, как же больно ей было в те минуты, словно вся горечь мира вдруг обрушилась на плечи этой хрупкой 13летней девчонки, придерживающей обеими руками разорванное платье в мелкий цветочек. Длинные светлые волосы цеплялись за ветки, но девочка не чувствовала этого.
Это и почувствовала старая Павлина, собирая землянику на пригорке возле своего дома. Сжалось сердце, на миг потемнело в глазах, а затем Павлина рванула туда, куда мчалась утонувшая в боли и отчаянии девчонка.
Потом Валентина зайдет к ней с гостинцами, варенье, молоко, творог, конфеты - в глухой деревне сложно найти что-то, да и не нужно это Павлине, уж Валя-то знала. Она одна из немногих не боялась старую ведьму. Принимала как должное, есть и есть, кур не изводит, детей не ест. Наоборот, от тяжелой болезни поможет, да и мази для колен делает такие, что ни одна аптечная не сравнится. А теперь вот внучку от смерти уберегла.
Пожалуется ей Павлина, что устала и сдает уже совсем, раньше бы и вовсе предотвратила такое, а теперь вот сил только и есть почуять свершенное да смерть отвратить.
Валентина покивала, поохала. А что поделаешь? Про то, что ведьма с таким даром должна передать свою силу преемнице она еще от своей матери знала. Та ушла хоть и рано, но Валентина ее помнила хорошо. Как-то она спросила Павлину, отчего матери нельзя было помочь, та ей сказала, что нельзя помочь тому, кто этого не хочет. А она не хотела жить без мужа, который не вернулся с войны. Зато Валентина была сильной за них обеих. Даже с возрастом ее красота не совсем ушла, если бы не горькие складки многочисленных разочарований вокруг рта. Замуж так и не вышла, родила сына, одна воспитывала, а когда тот деревенскую девчонку обрюхатил, заставила его женится. Лиля ей нравилась. Немая только разве. Зато характер золотой, улыбается как солнышко, красивая - хоть в кино снимай. Трех внучат подарила ей, хозяйство держит сама, сынок Валин пьет, а она не жалуется. Наоборот, всех утешить старается, поддержать. Будет и ей в старости поддержка.
А вот Павлину жалко. Одна она. Лет ей уже.. Никто не знает сколько, как и сама бабушка Паша. Соседи говорят, что всегда помнили ее такой - старой.
- Не дал мне Бог детей, нет и здесь достойных, хоть по деревням иди.
- Придет время, судьба сама тебе подарок сделает, баба Паш. Всему свое время, видать. А ты нам нужна еще, - Валя улыбнулась хмуро смотревшей на нее старухе, - ну, не серчай, не серчай, ты ж еще огого у нас! В 145 баба ягодка опять.. - она увернулась от запущенного в нее полотенца.
- Ох, ты ж, егозой была, егозой и осталась! Надо было крапивой пороть тебя в детстве! - но через минуту смеялись уже обе, а потом пили чай с земляникой.
Через несколько дней, когда Валентина снова заглянула к бабе Паше, то застала ту в приподнятом настроение. Павлина занималась сортировкой трав и что-то напевала.
- Не слышала, чтобы ты когда-то пела, - пробормотала Валентина, ставя трехлитровую банку с парным молоком и сумку с горячими еще пирожками на скамью.
- Нашла я ее, ты не поверишь, кто! - Павлина взяла кружку и плеснула туда парующий травяной отвар, подала Вале, - пей! И мажь, - баба Паша протянула ей баночку с травяной мазью, - для коленей твоих.
Валентина послушно взяла и кружку, и мазь.
- И ведь где нашла, за порогом буквально! - продолжала ведьма, посматривая как-то странно на свою гостью, та как раз размазывала по коже приятно пахнущую лесными травами и мятой мазь.
- В роще встретила возле болот!
Деревня располагалась вдоль небольшой речушки, текущей сквозь густой лес, места были богатые не только на грибы-ягоды, но и на болота. Со стороны дома Павлины был небольшой земляничный пригорок, переходящий в луг, затем в березовый и еловый лес. Река, к которой прилегали половина деревенских участков, за пределами деревни раздваивалась метров на пятьсот, и один из потоков превратился в небольшое болото, со стороны деревни украшенное березовой рощей, светлой и чистой, которую облюбовала старая ведьма. Остальные жители деревни в нее не ходили, боясь столкнуться с ней.
- Захожу в свой лес, а там эта малявка городская, Танькина, ходит спокойно, осматривается как у себя дома, представляешь?
- Москвичкина что ли?
- Агась! Спрашиваю, что здесь делает, а она мне деловито так: "с лесом знакомлюсь!" А у самой уже в корзинке травки разные, и брусника, значит, по болотам шастала, мелкая, как угораздило-то? Я давай расспрашивать что да как. И про болота. А она мне: "А вон там тропка есть, можно безопасно пройти". И травки мне показывает свои и рассказывает какая для чего. Сбор вон энтот, что ты держишь - ее работа! И я тебе скажу - лучше, чем мой! Во как!
- Будешь теперь знакомиться с ней?
- Буду, а то ж, только вот... - Павлина тяжко вздохнула, - Таньке-то как это преподнести? Они ж городские, из столицы, не поймут.
- Не поймут, - тоже вздохнув, подтвердила Валентина, - только вот... Странная она. Не такая как ты, конечно, но как взглянет иной раз, хуже ведьмы, - Валентина перекрестилась.
Павлина при этом жесте почему-то вспомнила про Марину.
- Внучка-то твоя как?
- Ох, с божьей помощью, - Валя вновь перекрестилась, достала из под футболки крестик и поцеловала его, да и эта мелкая как раз к ней ходит. Катя. Вообще-то они с младшей нашей, Оленькой, подружайки, ровесницы ведь, а Лилечка говорит, что теперь видит ее с Мариной. Та-то ни с кем больше из местных общаться не хочет, после... А с Катей вот даже смеются.
Валентина вдруг расхохоталась, вспомнив утренний инцидент. Баба паша удивленно уставилась на соседку, но та еще долго не могла ничего внятного произнести. Когда уже наконец отсмеялась, утирая слезы принялась рассказывать:
- Задумала я с утра супчик куриный устроить, а тут заходит ко мне мать этого гаденыша, прощеница значит просить. Лепечет себе под нос что-то, не разобрать толком, урывками только, прости мол, не держи зла, дурак... Ну чисто мой Василий, когда спохватился, что сын растет у него. Помнишь тот год, как он приехал и коленки тут протирал, принять просил? Аки блаженный, ей-ей... Вот и эта такая же.
Валентина отпила еще отвара и продолжила:
- Ну что с ней делать, она ж не в себе. Говорю: "Бог простит", а она глаза вытаращила, юбки подхватила, да как помчится прочь, голося на всю деревню: "Убийца, убийца!"
- Чегой-то она? - удивилась Павлина.
- Да говорю же, суп я задумала! Куру словила как раз, как это зашла ко мне во двор. Пока она прощения-то выпрашивала, кура в руках трепыхалась как ненормальная, руки мне исцарапала, ну я ее на пенек и голову ей топориком - тюк. Оглашенная эта заткнулась на мгновенье, я и говорю: "Бог простит", топор в пенек воткнула и хотела уже в дом вернуться как она подхватилась. И с чего вдруг? - Валентина хитро улыбнулась и отпила еще ароматного отвара, - ммм, чудесный сбор.
Баба Паша округлив глаза всплеснула руками и женщины обе захохотали.
***
*
Полный цикл "Ведьмин дар" и дополнительные части можно почитать здесь: https://dzen.ru/suite/1e72cbee-8733-4573-aec6-bce8eea105e4
***
Автору на лечение, буду благодарна за каждый рубль: 5469 9802 6379 4394
***
Ставьте лайк и подписывайтесь на канал!