В конце 1910 года колонизационная политика Цинов коснулась Халхи в полном объеме. На протяжении двух веков Урга была оплотом китайского влияния - в начале ХХ века в ней проживало 5000 китайцев и функционировало 215 торговых фирм. В январе в Ургу прибыл полковник Тан Цзайли, занявшийся реорганизацией армии. Для его части в 10 км от Урги строили казармы Худжир-Буир, рассчитанные на 400 пехотинцев. Доля монголов в гарнизоне Урги должна была составить 50 %. Кроме того, в окрестностях планировалось расселить несколько тысяч земледельцев. Тем временем, в декабре 1910 года полк Ю-Хоа разместился в восточной Халхе. Его грабежи вызвали протесты хошунных князей 2 восточных аймаков. Конфликт развивался далее и привёл к отставке шанзотбы Бадам-дорджи. На протяжении начала века, китайские тороговцы продавали монголам товары в долг по низким ценам, они взимали большие проценты. В результате к 1911 г. многие князья и араты оказались в долговой зависимости от них. Монгольские князья брали деньги в ургинском отделении Дайцинского банка и тоже оказались в должниках. В результате общий размер долга монголов Халхи китайцам составлял около 20 млн. таэлей или мексиканских долларов. Только араты 18 хошунов чуулгана Тушету-хана задолжали китайским ростовщикам 100000 лан. Каждый из 86 халхаских князей, в среднем, имел долг около 25000 лан, а арат - около 500. Весной 1911 года Богдо-гэгэн разослал князьям предложение собраться во время надома на съезд, чтобы обсудить перераспределение налогов по хошунам. Съезд собрался 10 июля, и Богдо-гэгэн прямо поставил перед князьями вопрос об их отношении к "новой политики". Восемнадцать князей высказались против неё и позднее, встретившись за городом, приняли решение объявить независимость страны. 15 августа 1911 г. в Петербург прибыла монгольская делегация во главе с Ханда-Доржи с посланием от богдо-гэгена. Уже на следующий день была принята и.о. управляющего МИД России А.Нератовым и премьером А.Столыпиным. В послании русскому царю халхасский первосвященник Джебцзун-Дамба-хутухта и верховные князья четырех аймаков Халхи: Дашинима; Агван-Цэрэн; Сотном-Арабдан и Намнан-Сурэн просили защиты у царя.
Узнав о делегации, ургинский амбань Саньдо немедленно вызвал к себе главу Шабинского ведомства Богдо-гэгэна, Эрдэнэ-шандзодбу, и потребовал объяснений. Шандзодба, настаивая на своей непричастности к заговору, раскрыл Саньдо планы монгольской знати. Амбань потребовал от Богдо-гэгэна отозвать запрос российскому правительству о введении русских войск в Халху; тот выразил согласие, однако потребовал отмены "новой политики" в Халхе. В ответ на запрос из Пекина в Ургу телеграфировали, что в некоторых частях её можно временно отложить. Саньдо запретил монголам какие-либо сношения с российским консульством в Урге, угрожая в противном случае дополнительно ввести пехотный ин (пятьсот солдат) в Ургу и привезти дополнительных колонистов. Вокруг дворца Богдо-гэгэна были расставлены караулы, а к границе были высланы войска с целью перехвата возвращающейся делегации. В начале октября в Ургу стали прибывать российские войска. 10 октября в Китае вспыхнуло Учанское восстание, переросшее в антиимперские волнения по всей стране. 12 ноября 1911 г. посланник в Пекине И.Коростовец телеграфировал А.Нератову о том, чтобы правительсто довело до монгольских князей и лам информацию о происходящем в Китае. Тем временем тайно вернулась делегация Сайн-Нойон-хана и доложила о результатах. Князья и ламы составили обращение к Богдо-гэгэну, в котором предлагали объявить независимость Халхи. Опираясь на него, тот издал указ, предписывающий монгольским родам Халхи объединиться в государство. Высшая монгольская знать сформировала Временное правительство Халхи, а 28 ноября была объявлена мобилизация по 1 тыс. солдат от каждого от четырёх аймаков страны. В тот же день около 500 ополченцев из соседних хошунов прибыли в Ургу. Двумя днями позже Саньдо получил ультиматум, по которому он должен был обеспечить вооружением и довольствием ополчение. В сопроводительном письме утверждалось, что с падением династии Цин монголы возвращают себе суверенитет: независимость новой Монголии изначально обосновывалась древним правом. На ответ было дано три часа, но его не последовало. Тогда к амбаню явилась монгольская делегация и объявила о независимости от Халхи, а также возможной коронации Богдо-гэгэна как монгольского императора. Саньдо было предписано покинуть пределы страны в течение суток. У амбаня оставались 40 солдат личной охраны, пеший и конный отряды общей численностью около 300 человек. Но ханьцы, не любившие маньчжур, отказались защищать ямынь. Переворот в Урге прошел бескровно. Остававшиеся верными Саньдо 150 солдат были разоружены монголами и казаками во главе с будущим атаманом Семёновым. Под конвоем последних Саньдо был выслан в Мукден. В тот же день, 1 декабря 1911 г. князья и ламы Халхи провозгласили в Урге Декларацию о восстановлении независимости Монголии. Вся власть была передана богдо-гэгэну как неограниченному самодержцу, создано правительство из пяти министров, подчинявшихся только богдо-гэгэну. Тогтохо-тайджи получил титул Зоригту-батор, оклад в 150 лан и стал начальником личной стражи богдо-гэгена. Создание кабинета министров не отменило старой формы управления -- хуралов и чуулганов, т. е. съездов и собраний монгольских князей, а также представительств аймачных ханов в Урге -- джисанов. Какое-то время эти две формы существовали одновременно. Вслед за этим Урга была переименована в Нийслэл х?рээ -- "столичную ставку", воссоздана печать великого хана, -- знак высшей государственной власти, а также были аннулированы все долги монголов китайским ростовщикам. В целом, гражданское китайское население Халхи не подверглось преследованиям. Богдо гэгэн потребовал от республиканского правительства Китая признать суверенитет Монголии в трёхдневный срок. Пекин не признал суверенитет Халхи, но не был в состоянии немедленно отправить войска в Ургу. Джебцзун-Дамба-хутухта торжественно взошёл на престол 29 декабря. Его подданные монголы даже летоисчисление начинали вести со дня его коронации: Халха вступает в "эру многими возведенного", т.е. избранного народом, всемонгольского монарха - Богдо-хана. Вслед за этим последовали реформы: военная, налоговая и геральдическая (созданы национальные флаг и герб). Все халхаские князья и чиновники получили повышение ранга, старикам старше 70 лет выдали от 3 до 9 лан пособия, в хошуны и города Монголии был разослан призыв свергнуть маньчжуро-китайскую власть. Лейтмотивом всего был лозунг восстановления единой Монголии под властью Богдо-гэгэна, который "будет избран монгольским ханом и защитником всего монгольского народа". В тот же день улясутайский "цзяньцзюнь, уступая требованиям Гегена, передал дела, казённое имущество, оружие, все прерогативы власти монгольскому амбаню, покинул крепость, поселился в городе со всеми подчиненными в качестве частного лица. Монгольский князь управляет городом и всем краем. В Монголии ликуют. В городе полное спокойствие, опасаться беспорядков нет пока основания". После китайской революции 1911 г. возникли благoприятныe условия для вхождения Урянхского края в состав России. Уже за несколько лет до этого русское влияние здесь превалировало над китайским. В 1909 году антирусски настроенный урянхский князь Хайдып был устранён. После этого рост числа русских поселенцев и понимание имперской миссии России, определило прорускую позицию местных чиновникнов В январе 1912 г. урянхайский амбын-нойон обратился к русскому царю с подобным прошением, затем к нему присоединились хемчикский хамбу лама Лопсан-Чамзы, нойон Буян-Бадраху, а затем и другие правители хошунов. Однако царские власти, боясь осложнения отношений с Китаем и европейскими партнерами, промедлили с решением вопроса. 15 января 1912 года началось восстание баргутов Хулун-Буирского округа. Вскорее волнения перекинулись на Улан-цабский, Шилин-гольский, Иеке-дзуский чуулганы Внутренней Монголии и знамённых чахар. Однако в Кобдо и на Алтае между монголами и китайцами завязались упорные бои за обладание этим краем. В их исходе которых важную роль также сыграла Россия. Власти Кобдоского округа, надеясь на помощь из Синьцзяна, решили отразить наступление монгольских повстанцев. Стремясь не допустить проникновения халхасцев в Кобдо, но не имея возможности остановить его силой, Пекин попытался создать новую административно-территориальную единицу в составе Китая под названием "Западная Монголия". В ее состав вошли земли калмыков-торгоутов, Алтайский округ Синьцзяна, Кобдо и Урянхайский край. Последующее развитие событий опрокинуло эти планы Пекина.
Инспирированое Россией движение за независимость получило своевременную помощь. Уже 21 января 1921 года в Ургу прибыла военная миссия во главе с полковником Д.Н. Надёжным. В её составе было несколько унтер-офицеров для обучения войск. В январе в Петербург прибыла Черезвычайная монгольская депутация. Несмотря на то, что к ней был прикомандирован тайный советник Я.П. Шишмарёв, повторная миссия Ханда Доржи не увенчалась успехом. Единственным её достижением стало подписание соглашения о формировании монгольской регулярной кавалерии сроком на один год. В апреле 1912 года русское правительство выделило 100000 рублей на военные нужды Монголии. Группу из12 военных инструкторов возглавил полковник Д.Н. Надежный. В мае началось формирование кавалерийской бригады. Для её оснащения начальник миссии запросил 1200 драгунских винтовок, 360000 патронов и 2 горных орудия. Комплектование соединения шло за счет набора добровольцев. Ни одна страна мира, кроме России, нового государства не признавала и не оказала поддержки, которая заключалась, в основном, в небольших денежных субсидиях и поставках оружия. Так, в течение 1912 года в страну было ввезено около 15000 берданок и патроны к ним. Они пошли на вооружение ополчения. Под видом усиления охраны дипломатических миссий были увеличены казачьи "конвойные" отряды. Летом 1912 года российское правительство разрешило продажу Монголии 6000 винтовок, 3 млн. патронов, 2000 драгунских шашек, 2 вьючных пулеметов и 2 конно-горных орудий со снарядами. В Хужир-Булане, расположенном в нескольких километрах от Урги, было открыто военное училище по подготовке младших командиров. Уже в мае была обучена первая конная сотня, а через месяц - полк "Халха Цэриг". Его командиром был назначен Максаржав. К концу 1912 года Россия помогла сформировать "дружественной" стране собственные вооруженные силы. Помощь поступала по новому Чуйскому тракту, который был к тому времени закончен. Таким образом при поддержке русского правительства, как свидетельствует историк В.Моисеев, в четырёх аймаках Халхи переход власти в руки монгольских феодалов был осуществлен мирным путем. В качестве одного из буферов между Россией и Китаем рассматривалась и Западная (Алтайская) Монголия. В конфликте за этот регион Россия выступила на стороне Халхи, рассматривая Западную Монголию в качестве "удобного заслона от Китая" и исходя из принципа, высказанного начальником Генерального штаба генералом А.Мышлаевским: Россия должна поддерживать всё, что ослабляет власть Китая в Монголии. Следующей целью халхасов стал Кобдосский округ. В начале 1912 года правительство Урги направило Зоригту-Цэцен-бейсэ на запад Халхи в надежде мирным путём овладеть Кобдо. Местные монголы - дербеты, баиты и урянхи - сочувствовали Урге. Важную роль в этом сыграл чиновник халха-джисана Максаржав. Весной он закрыл джисан и распустил близлежащие к городу уртоны, оставив Кобдо без связи. Окрестные монголы тут же откочевали в степь. Амбань Пу Жунь мобилизовал местных китайцев, укрепив гарнизон. Он категорически отверг предложения о передаче власти представителям Халхи, арестовал и казнил посланцев Зоригту-Цэцен-бейсэ Тэмурджаба и Лхакбу. Это сделало столкновение неизбежным. Зоригту-Цэцен-бейсэ начал сбор ополчения. В апреле князья Кобдоского округа собрались в Улангоме. Многие из них (Далай-ван, Содножамц цин-ван и др.) скептически восприняли возможность выступления против китайцев. Их настроения изменил Джахаланца-хутухта , назначеный богдо-гэгеном сайтом Кобдо. На чуулгане в Уланкоме он представил князьям ламу Дамби-Джанцана, объявленного воплощением Амурсаны. По своему происхождению он был астраханским калмыком и вскорее стал известен как Джа-лама. Дамби-Джанцан прибыл в ставку Тумен-гуна на двух белых верблюдах, как было предсказано в пророчестве о возвращении Амурсаны. По свидетельству историка В.Моисеева, Джа-лама играл решающую роль среди командиров Западной Монголии - Далай-вана, Дурбет-вана и других. Джа-лама носил титул "Малого богдо", претендуя на равные почести с богдо-гэгеном Джебцзун-Дамбой. В результате сейм принял решение изгнать китайцев из Кобдо силой. Помощниками Цэцен-бейсэ стали Го-бейсэ и Джалханцза-Гэгэн. Вскорее Джа-лама собрал под своими знамёнами две тысячи всадников. Из каждых четырёх отрядов(туань) ополчения составлялся полк, который занимал определённую позицию. В июле монгольские силы пополнились вооружённым берданками полком Максаржава. К прибытию "Халха Цэрега" гарнизон Кобдо оказался в плотном кольце осады. Дербеты заняли позиции на северо-западе от Кобдо, урянхи- на северо-востоке, а Халхин Цэрэг - на юго-западе.По просьбе Джалханцза-Гэгэна Го-бэйсе был заменён Лубсан-Дамдинсурэном. Он привёл с собой отряд баргут и партизан Тогтохо во главе с Баяр-гуном. В обозе была доставлена военная форма для солдат. В начале августа монголам удалось разгромить китайский отряд, спешивший на помощь Кобдо. Атакой баргут и ополченцев китайцы были разгромлены, оставив на поле боя 140 человек. В это время Максаржав отразил вылазку гарнизона. Несмотря на это Пу Жунь отверг предложение русского консула М.Кузминского о капитуляции. 15 августа 1912 г. китайцы обстреляли здание русского консульства в Кобдо. Инцидент стал предлогом для нового ультиматума о немедленной сдаче города и крепости в течение трех дней. Он был послан Пу Жуню с пленным китайцем, но остался без ответа. В ночь с 19 на 20 августа монгольские войска численностью около 2500 человек с рассветом двинулись на штурм Кобдо.
Описывая штурм города, М.Кузминский отмечал: "Город и крепость, опоясанные рвом и окопами, открыли очень сильный, хотя не причинявший большого вреда огонь из пушек и винтовок по всем направлениям. Сперва монголам удалось войти в город; здания, откуда раздавались выстрелы оборонявшихся китайцев, немедленно поджигались. Ворвавшись и овладев городом, монголы немедленно предались грабежу. В городе не уцелела ни одна лавка. Даже лавки и помещения русских купцов подверглись общей участи, несмотря на старания монгольских начальников их отстоять". К 7 часам утра город был взят, китайцы, засевшие в крепости, капитулировали, на условии взятия их под защиту русским консульством. Депутация китайских чиновников была пропущена монголами в здание российского консульства. Китайцы принесли извинения за обстрел, "происшедший якобы по ошибке", и просили "содействовать прекращению кровопролития и отправлению китайских властей и гарнизона на родину чрез Россию". Пообещав сделать все возможное, консул М. Кузминский подчеркнул, что "этот вопрос после инцидента с обстрелом не может быть решен им без получения указаний императорского правительства". 8 августа крепость капитулировала, и начались сборы оставшихся в живых солдат, чиновников, купцов и пр. к отъезду в Китай. В общей сложности, по данным историка Е.Белова, через Сибирь в Поднебесную русское консульство отправило в первых числах сентября 699 человек. Маршрут продвижения китайского каравана под охраной казаков пролегал через Кош-Агач, Онгудай, Бийск, Иркутск. За взятие Кобдо Лубсан-Дамдинсурэн и Максаржав были награждены почётными именами Манлайбатор и Хатанбатор и княжескими титулами, а Джа-лама получил титул ноин-хутухты. Он стал владетедьным князем и фактическим правителем Кобдо. Он потребовал от губернатора Алтайского округа торгоутского князя Палты очистить Шара-Сумэ, но ультиматум был решительно отклонен. Со взятием монголами Кобдо начался новый этап борьбы в Западной Монголии: китайцы стремились взять реванш и вернуть Кобдо, монголы - продвинуться дальше на запад и овладеть Шара-Сумэ и землями Алтайского округа на территории Синьцзяна. На ход и результаты этой борьбы решающее влияние оказала позиция России. В конце 1912 года последовал ввод русских отрядов в Кульджу (до 1914 года) и Кашгар (до 1913 года). Но у Китая были собственные интересы в регионе. В апреле 1912 года "новое республиканское" китайское правительство, в полном соответствии со "старой" доктриной -- "усмиряй варваров при помощи самих варваров" -- назначило правителем "Западной Монголии" (Алтайского округа) сына староторгоутского цзюньвана Палту. Несмотря на происхождение его "монгольскость" была весьма сомнительна. Высшее военное образование князь получил в Японии, после чего он долгое время служил в китайской армии, где достиг звания генерала. События под Кобдо усилили среди князей Внутренней Монголии стремление к независимости. В августе князь джалаитского хошуна Удай поднял восстание, рассчитывая на русскую помощь. Однако русская разведка в то время делала ставку на правителя Южного Горлоса, занимавшего пост дарги Джеримского чуулгана. Время выступления было выбрано неудачно, поскольку по распоряжению Юань Шикая к Барге были стянуты 15000 солдат. Вместо похода на Хуир-Булун они двинулись на Джалаит. В конце сентября китайские войска устроили резню в хошуне Удая, перебив до 5000 джалаитов и членов их семей. Основной причиной неудачи являлось значительное влияние Китая на Внутреннюю Монголию, а также плохая подготовленность: малочисленность войска, слабое вооружение. Сам князь с семьёй и гвардией укрылся в горах, а затем перебрался в Халху. Похожая участь грозила другим мятежным князьям Внутренней Монголии. Исключение составляла Барга, где уже стояли русские отряды. Таким образом, осенью 1912 года Китай мог активизировать свою политику в отношении мятежной провинции на северной границе. Осенью китайские власти начали активную подготовку к наступлению на Кобдо. Удар готовился с двух сторон: с юга - со стороны Синьцзяна и с запада - со стороны Алтайского округа. Этому способствовали кадровые перестановки в администрации провинции, где власть получил генерал Ян Цзэнсинь, в распоряжении которого к концу 1912 года было 20000 войск. Он и князь Палта стали провоцировать нападения киргизов на монгольские кочевья. Осенью и зимой 1912-1913 годов их отряды постоянно нападали на население Кобдоского округа, сея повсюду, где они появлялись, панику и разорение. Характеризуя ситуацию в самом городе, консул В.Люба в апреле 1913-го сообщал в Петербург, что Кобдо "представляет собой без преувеличения мерзость разорения и запустения...". Основной удар по Кобдо планировалось нанести весной следующего года силами дунган. В первых числах октября их авангард достиг Шара-Сумэ в то время, как главные силы остановились на зимовку в Цаган-Тункэ. По пути они разгромили монастырь цзахачинов и факторию русского купца П.Кряжева. Часть дунганских отрядов зазимовала на Болбагае, Булун-Тохое и в других местах, испытывая нехватку продовольствия и фуража. "Вдоль южной границы Кобдинского округа, -- сообщал в октябре 1912-го консул в Кобдо и Шара-Сумэ М.Кузминский в МИД России, -- по линии Алтайского хребта от Шара-Сумэ на запад и Цаган-Тункэ на востоке по всем дорогам, ведущим к горным перевалам в Кобдинский округ, китайцами стягиваются отряды войск, численность которых в настоящее время уже достигла 3000 человек. Ведётся усиленная агитация среди казахов, чтобы пользоваться ими в борьбе с монголами, обещая им за помощь в борьбе с монголами отдать земли урянхайцев и монголов...". Есаул Харанов вскоре сообщил, что разъезды дунган форсировали перевал Улан-Даба и находятся в 40 верстах от Кобдо. В условиях подготовки китайцами наступления на этот город российский министр иностранных дел Сазонов предлагал организовать "внушительную демонстрацию" посылкой военного отряда, "дабы остановить попытки китайцев предпринять военную экспедицию в западные аймаки Халхи". Он предлагал также снабдить монголов оружием. По приказу военного министра Сухомлинова в Иркутском военном округе был сформирован отряд из трех сотен казаков с пулеметами и взводом артиллерии. Он был готов немедленно по приказу отправиться в Монголию. С наступлением осени из-под Кобдо разошлась значительная часть ополчения дербетов, баитов и урянхов. Монгольские силы на Алтае были представлены отрядами Джа-ламы, Максарджава и Баир-гуна. Отряд Баир-гуна располагался на границе. Однако он вскорее был расформирован из-за низкой дисциплины Джа-ламой. Сам Баир-гун сбежал в Кобдо, где спрятался в русской слободе. Тем временем, Харанов с казаками конвоя в сопровождении "Халха цэриг" двинулся навстречу дунганам. На перевале Улан-Даба есаул встретил начальника китайских войск, который показал приказ губернатора Синьцзяна, "грозящего монголам военной расправой, если они не вернутся к прежним отношениям с Китаем". После этого китайцы "поспешили отступить и направились снова на юг". Таким образом, доносил А.Вальтер, "и второй поход китайцев окончился полной неудачей для последних; снова отпарирован удар направленный, и на этот раз с удвоенной силой, против Кобдо". Халха цэриг наблюдал за дунганами в Цаган-Тункэ в течение всей зимы. В это время Джа-лама отражал набеги киргизов. Из ополченцев он создал дисциплинированную воинскую часть, которая успешно боролась с набегами киргизов. В сентябре-октябре он разбил шайку, ограбившую хошун Джалчин-бейсэ, а поздней осенью состоялся знаменитый "верблюжий поход". В ноябре из Урги в Кобдо были двинуты подкрепления, но они испытывали недостаток в вооружении и амуниции. Представитель Богдо-гэгена в Улясутае князь Гомбоцэдэн обратился к русскому консулу А. Вальтеру с прозьбой оказать помощь: обратиться к российскому правительству с просьбой: "Не признаёт ли оно возможным снестись с кем следует о высылке в Западную Монголию хотя бы небольшого количества винтовок с соответствующим запасом патронов к ним, дабы мы могли вооружить большее количество своих солдат и бороться с китайцами с большим успехом". А.Вальтер переслал эту просьбу в МИД. К концу 1912 года Джа-ламе и Максарджабу удалось собрать и вооружить около 3 тысяч монголов и урянхов, а советником при них состоял есаул Харанов. В конце декабря Максаржав, по сообщению консула в Кобдо российскому посланнику в Пекине В.Крупенскому, прибыл к нему "просить указаний" о дальнейших действиях. Консул информировал его о мирных предложениях китайского президента и рекомендовал воздержаться от наступательных операций. Такое же распоряжение получили китайские войска от Юань Ши-кая 2 января 1913 года. Президент Китая был вынужден отдать этот приказ под давлением послов Англии и Китая. В конкретном случае обе империи не были заинтересованы в разрастании конфликта, который мог бы привести к расширению военного присутствия Росссии на севере Китая. Джа-Лама стал фактическим правителем Кобдоского края. Ставка его хошуна на Муджике в 60-ти верстах от Кобдо превратилась в центр политической жизни края. Его энергия и предприимчивость били через край, его жестокость не знала пределов. Он забил насмерть 100 почетных монголов, разорил их родственников, жестоко преследовал казахов и совершал театрализованные казни их предводителей, вынашивал планы образования под своей эгидой самостоятельного государства в Западной Монголии. 3 ноября 1912 г. был подписан русско-монгольский договор (в русском варианте - "соглашение"), которым предусматривался автономный статус Монголии. Вместо термина "Внешняя Монголия" в нём использовался термин "Монголия" (в русском варианте) и "Монгол Улс" ("Государство Монголия") в монгольском варианте. Он констатировал, что китайские войска удалены с монгольской территории, а Россия обязуется не допускать их появления и противодействовать колонизации в принципе. Несмотря на прокитайскую ориентацию части князей, богдо-гэген подписал конвенцию. Оба варианта договора-соглашения имели равную юридическую силу. Следовательно, Россия признала Монголию как государство раньше, чем Китайскую республику. Естественно, в Пекине отказались признать это соглашение. Подписав это соглашение, Монголия стала юридически правомочным субъектом, имеющим полное право на заключение договоров с иностранными государствами. Независимость де факто не получила широкого международного признания. Монголию признал только Тибет, восстановивший свою независимость в таких же условиях. 11 января 1913 года в Урге был подписан монголо-тибетский договор. В нем говорилось, что "Монголия и Тибет, освободившись от маньчжурской династии и отделившись от Китая, образовали свои самостоятельные государства". Генеральный консул в Урге В.Ф.Люба писал, что "Чуда после коронации не произойдёт". Уже летом советник по экономическим вопросам Москвитин сообщал в Петербург, что "За полугодовое существование монгольского царства только и было сделано, что учереждено пять министров, занимающихся таким делом, которым во всяком государстве занимаются низшие агенты власти, вплоть до полицейских вахмистров. Ни хутухта, ни министерства никаких новых законов до сих пор ещё не издали..." По русско-монгольскому договору 1912 года военное сотрудничество между странами стало осуществляется на основе специальных межправительственных соглашений. К этому времени с помощью русских инструкторов было подготовлено 600 бойцов регулярной конницы. В докладе военного министра Монголии высоко оценивался их вклад в дело организации первых регулярных частей. В состав монгольских вооружённых сил входили отряды общей численностью 700 человек и около 10000 необученных ополченцев. Очевидно, что этих сил было мало для оказания сопротивления в случае вторжения извне. У самих монголов не было достаточных знаний и опыта создания современной армии, решение всех вопросов, касавшихся обучения монголов, полностью ложилось на плечи русских инструкторов. В донесении есаула А.Ф. Васильева о ходе обучения монгольских войск в Урге от 20 января 1913 г. сказано, что "с первых же дней пришлось откомандировать за полной негодностью около 80 человек, поэтому в обучении находилось 22 человека. Когда хотел это число дополнить до 300 человек, то оказалось, что в Урге нет больше ни одного монгола, годного для обучения". Первое соглашение сроком на 1 год "Об обучении монгольских войск" было подписано в феврале 1913 года. Ургу представляли Сайн-нойон-хан и военный министр Далайван Гомбосурэн, а Петербург - статский советник И. Коростовец. В соответствии с соглашением правительство Монголии принимало 59 русских военных инструкторов царской армии. "Русским офицерам выплачивалось жалование в размере 500 рублей, помощникам по 400 рублей, инструкторам по 350 рублей и низшим чинам по 50 рублей, что в сумме составляло 8 450 рублей в месяц и 101 400 рублей в год". Многие монгольские рекруты, призванные на военную службу, были больны венерическими и накожными болезнями. Положение было настолько серьёзным, что российский МИД обратился к Российскому Красному Кресту с просьбой организовать врачебную помощь в монгольских войсках. Главное управление Российского общества Красного Креста "для оказания врачебно-санитарной помощи русским инструкторам и монгольской бригаде" послало в Ургу врачебный отряд составе врача А.И. Макаревича, фельдшера Григория Буренкова и 4 санитаров. Военный министр В.А. Сухомлинов в своем докладе Николаю II о результатах работы военной миссии за период с 3 мая по 1 августа 1913 г. писал, что "в Монголии наши инструкторы в начале своей деятельности встретили недоброжелательное отношение со стороны членов монгольского правительства. Недоброжелательство это, выражавшееся в равнодушном отношении к делу организации монгольской бригады, объяснялось агитацией враждебно настроенной против русских партии монголов. Однако по мере успешного хода обучения монгольской бригады недоброжелательное отношение монгольского правительства к нашим инструкторам сгладилось". Первый набор рекрутов в кавалерийскую бригаду был произведён 12 и 13 мая 1913 года. Новый призыв состоялся в начале июля. Всего было набрано 558 человек, которые пошли на пополнение 2 конных полков, пулемётной команды и батареи. Военный бюджет Монголии в 1913/14 годах составил 351903 рубля. Несмотря на скромные средства, монгольское правительство пыталось проводить экспансионистскую политику. В Баргу был направлен ухэрида Шень-фу, в Южную Монголию - министр финансов тушету-ван Чакдор-джаб и Югадзари-хутухта. Однако основные усилия, по-прежнему, прилагались для овладения Алтайским округом. Намерения Урги совпадали с планами царской России. 10 марта 1913 года Особое совещание Совета министров России под председательством Николая II приняло и утвердило план военной операции по захвату Алтайского округа. Предполагалось овладеть Шара-Сумэ, нанося одновременно удары со стороны Кобдо (армия Джа-ламы и Максарджава, усиленная казачьим полком) и Зайсана (две роты пехоты и 200 казаков). Прибытие Верхнеудинского полка в Кобдо зимой 1913 года, как отмечал современник событий А.Бурдуков, "парализовало активность китайских и отрядов, которые дальше Цаган-Тунги и не двинулись, пытаясь использовать киргизов (т.е. казахов) против монголов. Но с киргизами монголы справились успешно, отбив у них всякое желание воевать..." Обеспокоенный появлением в Кобдо забайкальских казаков, князь Палта начал переговоры с русским консулом в Шара-Сумэ М.Кузминским. Он предложил перейти на службу России и "содействовать установлению" границы по усмотрению царя. Ещё до своего назначения в Шара-Сумэ Палта вступил в переговоры с русским послом, прося у него 100 тысяч рублей золотом, винтовки и пулемёты для организации восстания на Алтае. Зная об этом, русские власти "с благодарностью" приняли предложение князя. Тем временем, в мае-июне Джа-лама и Максарджав начали наступление на дунган. Их первые атаки на сильно укрепленную позицию в урочище Цаган-Тункэ были отбиты. 28 июня там произошло новое сражение, вновь не давшее ощутимого перевеса монголам. Раздосадованный потерями, Джа-лама отдал приказ резать местное население, главным образом казахов, обвиняя их в измене и поддержке китайцев. И, естественно, казахи перешли на сторону князя Палты. Военную неразбериху на Алтае усугубило наличие помимо китайских и монгольских войск присутствие дунганского корпуса генерала Тэнюня, который вообще непонятно кому подчинялся, но грабил всех одинаково. Вдобавок, в отличие от монгол и китайцев, дунгане были гораздо лучше организованы. После неудачного боя у Цаган-Тункэ помощник кобдоского губернатора Цэцен-бейсэ Лубсан-дамби-джанцан обратился за помощью к русскому консулу в Кобдо Любе с просьбой о помощи. Речь шла о присылке казаков, орудий и инструкторов. Люба посчитал полезным "поддержать наступление монголов на Алтай, так как планы князя Палты угрожают нам появлением в этом крае и на границе Семипалатинской области внушительного количества хорошо обученных китайских войск из Синьцзяна".Летом со стороны Бийска в Кобдо прибыли части пехоты и артиллерии. Тем временем, дунгане разбили отряды Палты и на некоторое время захватили Шара-Сумэ, устроив там кошмарный погром. В этой обстановке Россия в одностороннем порядке, без согласования с Пекином, ввела в китайский Алтай свои войска. В середине сентября 1913 года, почти не встречая организованного сопротивления отряд полковника Сергеева занял Шара-Сумэ. К нему немедленно присоединился князь Палта. Осенью 1913-го монголо-казахские отношения, кардинально испорченные деятельностью Джа-ламы и его сподвижников, обострились до предела. Как пишет современный историк Е.Белов, "доведенные до отчаяния казахи числом около 4 тысяч человек, перебив несколько десятков монгольских чиновников, бежали" в сторону России. На границе (в урочище Кош-Агач) они передали прошение на имя царя, желая "перейти в русское подданство, нести все повинности и отбывать военную службу". Все беженцы были расселены в российском (казахстанском) Алтае в окрестностях Семипалатинска. 5 ноября 1913 года между Китаем и Россией была подписана Декларация по монгольскому вопросу. Оба правительства договорились: Россия признаёт, что Внешняя Монголия находится под сюзеренитетом Китая; Китай признаёт автономию Внешней Монголии. Китайское правительство брало обязательство не вмешиваться во внутреннее управление, не посылать войска, военных и гражданских чиновников, прекратить колонизацию Халхи. Россия отказывалась от вмешательства во внутренние дела, содержания там войск и колонизации. В специальной ноте русское правительство оговаривало, что Китай по территориальным и политическим вопросам, касающимся Монголии, будет согласовывать свою позицию с Россией. Урга достаточно сдержанно отнеслось к этой декларации и продолжило дипломатическую борьбу за независимость Монголии и "объединение под властью хутухты всех монгольских племен". Часть монгольских политиков посчитали, что декларация ликвидирует завоевания 1911 года. В Петербург была послана делегация во главе с Хамбо-дорджи с требованием признать Внутреннюю Монголию под властью богдо-гэгена. На южную границу стали стягиваться монгольские войска. В район Долонора был переброшен отряд Хатанбатора Максаржава , а на калганское направление - отряд Бавуужава. Другие отряды концентрировались в Барге и границе Маньчжурии. Военные действия в Алтайском округе приостановились, поскольку русские войска и дунгане стали играть роль своеобразного буфера. Российское правительство отказалось принять монгольское предложение в полном объеме. Вместе с тем Петербург согласился присоединить Кобдосктий округк Халхе. Такая позиция изменила отношение к русским инструкторам в монгольской армии. Теперь они стали рассматриваться как нежелательные наблюдатели, мешающие войне с китайцами. Недоброжелательность была связана со стремлением монгольских министров создать единое монгольское государство и сблизиться с Японией, которая поощряла и стимулировала идеюВеликой Монголии. 21 декабря было подписано китайско-монгольское перемирие сроком на 8 месяцев. Однако китайцы продолжали провоцировать военные столкновения. Так, в канун 1914 года взбунтовался отряд Мурунги в количестве 350 всадников. По распоряжению богдо-гэгена мятеж был подавлен Халха Цэрегом, а его командир убит. После этого Максарджав стал готовить ответную акцию - нападения на Хух-хото. Нарушение перемирия не состоялось только из-за вмешательства русскоих советников. После этого Халха Цэрэг был переброшен в район Кобдо. За боевые действия на южной границе Максаржав был награждён медалью "Шар жолоо". Министерство иностранных дел Китая стремилось вернуть Алтайский округ мирным путем. Его чиновники настойчиво требовали от российского посола в Пекине дать указание консулу в Кобдо и Шара-Сумэ "выработать совместно с Алтайским правителем и утвердить условия взаимного перемирия..." Вскоре оно было достигнуто. Линия временной границы прошла по перевалам Монгольского Алтая. Китайские войска в течение трех месяцев должны были очистить Цаган-Тункэ. Вводились ограничения численности китайских войск и вооружений в Алтайском округе. О том, что китайцы не смирились с потерей Западной Монголии, свидетельствовала и деятельность губернатора Синьцзяна Ян Цзэнсиня. Под различными предлогами он не только не отводит свои войска из Цаган-Тункэ, но и превращает его "в новый военно-административный центр, взамен утерянного Кобдо, для сохранения своего влияния в Северо-западной Монголии и Алтае". В начале 1914 года центральное Китайское правительство в ультимативном порядке потребовало от России вывести свои войска из Алтайского округа. Санкт-Петербург, в свою очередь, предъявил свой. 27 февраля российский посланник Крупенский вручил китайцам перечень "требований", при соблюдении которых Россия пойдет на восстановление китайской власти над Алтаем. В качестве мер, необходимых для успокоения местного населения, называлось, во-первых, оставление киргизам управления их национальными властями и установление их обложения в пользу китайской казны в справедливом размере, без насильственного отчуждения их земель. Во-вторых, окончательное закрепление за русскими временно предоставленного им права свободного беспошлинного плавания по Чёрному Иртышу и его притокам с предоставлением России необходимого для судоходства права технического оборудования этих рек и надзора за фарватером. Несмотря на сложности в реализации договора китайской стороной, Пекин, в конце концов, признал Кобдо частью Халхи и отказаться от своих попыток вернуть его силой оружия в состав Китая. После подписания договора за финансовые злоупотребления Палта был отстранен от управления Алтайским округом и отозван в Пекин. В столице ему предъявили обвинение в намерении продать России часть территории Алтайского округа вплоть до Бурчумской долины за полтора миллиона рублей. На его место в Шара-Сумэ назначили сановника Лю Чанбина. Из характеристики российского консула Кузминского явствует, что Лю Чанбин был достаточно незаурядной личностью. Он организовал регулярное обучение войск, активизировал колонизацию края китайцами, дунганами и сартами. Такой вариант развития событий не устраивал Джа-ламу, который надеялся объединить весь южный Алтай в составе единой Джунгарии. Его активная деятельность стала вызывать беспокойство русского правительства особенно после возвращения на Алтай Максарджава . Численность хошуна Джа-ламы достигла 8000 жителей, а количество солдат - 850. 22 февраля 1914 года по секретному предписанию начальника Кобдоского отряда Джа-лама в своей ставке был арестован капитаном 41-го Сибирского стрелкового полка Булатовым. В его распоряжении находилась всего полусотня забайкальских казаков, но и их оказалось достаточно, чтобы изолировать вождя западных монголов, захватить его ставку и разоружить войско. На следующий день Джа-лама был отправлен под конвоем по Чуйскому тракту в Томск. Стоимость имущества Джа-ламы, поступившего в монгольскую казну, составила свыше 250 тысяч рублей. 1 мая 1914 года царь взял под свое покровительство Урянхайский край. Его присоединение не приняло формы протектората, для этогo были слишком большие препятствия. Форма и сроки отторжения Урянхая от Монголии, наводит на мысль, что арест Джа-ламы являлся превентивным шагом, обеспечивающим мирный переход урянхов под протекторат России. Поскольку Джа-лама пользовался безусловным авторитетом среди жителей Кобдоского округа, включая урянхов, его арест и разоружение войска должны были парализовать волю местных князей и чиновников. Нейтрализация великого махакалы в глазах сойотов должна была показать не только мощь империи, но и показать урянхайским ухэрда бесперспективность сопротивления. Вместе с тем, переход края под руку царя показывал князьям и ламам Халки, а также Пекину истинного хозяина положения дел на северной границе Поднебесной. Отторжение богатого золотом Урянхая, вызвало негативную реакцию у монгольского правительства - оно стало сокращать численность русской военной миссии. К примеру, в докладах русских дипломатов и военных неоднократно упоминалось о том, что правительство богдо-гэгена неохотно тратит деньги на обучение бригады, что монгольские министры торгуются из-за каждого рубля, предъявляют иногда неожиданные и неисполнимые требования. К тому же бюджет монгольского государства испытывает острый дефицит, что создаёт трудности в выплате жалования русским офицерам. Монголы выражали недовольство большими окладами инструкторов. Дипломатический агент в Монголии А.Я. Миллер 23 марта 1914 года сообщал в МИД, что Сайн-нойон-хан желает ограничиться учебной частью в 300 человек с батареей и пулемётной командой включительно, при четырех русских офицерах. На эту телеграмму русский министр иностранных дел ответил, что значительное уменьшение численности бригады неблагоприятно отзовется на её задаче служить объединению монгольского государства и содействовать его внешней защите. На встрече с министром иностранных дел Сазоновым Сайн-нойон-хан затронул вопрос о сокращении штата русских военных инструкторов, ссылаясь на финансовые затруднения. Русское военное министерство предложило минимальный срок обучения шесть месяцев с русскими инструкторами в составе шести офицеров и двенадцати урядников, мотивируя тем, что солдаты, прошедшие обучение в течение 3 месяцев, не могут являться надёжными кадрами для защиты интересов государства. С целью проверки работы русских инструкторов в мае 1914 г. в Ургу выезжал представитель российского Генерального штаба генерал-майор П.И. Аверьянов. После его посещения в монгольской бригаде было проведено большое сокращение. Из пятидесяти инструкторов осталось всего двенадцать. П.И. Аверьянов и Миллер провели переговоры с монгольским правительством по заключению нового соглашения для обучения монгольской бригады. В своём докладе в МИД дипломатический агент писал, что "результатами смотров генерал-майор Аверьянов остался, по-видимому, доволен, лично убедившись в плодотворности усердной работы наших инструкторов при всех наихудших местных условиях: бытовых и климатических". Кроме трудностей бытового характера, наблюдались некоторые разногласия в ходе подготовки к заключению очередного годового соглашения "О приглашении военных инструкторов и обучении ими монгольских войск". По нему для работы в монгольских войсках приглашались всего 22 человека. Остальных заменили унтер-офицеры из монгол. Срок обучения составлял три месяца, после чего проводили новый набор рекрутов. Таким образом, планировалось провести 4 набора и обучить в общей сложности 800 человек. Учебный год начинался с 1 июня. В помощь русским инструкторам передавалось 25 обученных монголов. Военный бюджет 1914/15 года остался прежним - 351903 рубля. Монгольское правительство всеми силами пыталась укрепить свой сувернитет. Так, в мае 1914 года оно стало поощрять создание земледельческих поселений оседлых монголов из округа Хух-хото. Вместе с тем провозглашение независимости не облегчило положения податного населения. Создание министерств потребовало новых расходов, что легло новым бременем на население. На третьем году независимости монгольские министры не имели никакого представления о государственном бюджете. В поисках средств, богдо гэгэн и его министры начали искать внешние источники финансирования, игнорируя местные статьи дохода. Министры, высшие ламы и князья продолжали кредитоваться у китайцев, расчитывая впоследствии им не платить. Частично кризис был разрешён предоставлением Монголии займа в 2 млн. рублей. Деньги были выплачены в октябре и пошли на оплату оружия, снаряжения, подарки и погашение долгов богдо-гэгена. При этом маузер продавался казне за 250 рублей при цене в 50-60. За 25000 изображений богдо-гэгена было заплачено 23000 рублей при себестоимости в 250. На храм в честь Авалокитешвары был истрачен 1 млн. рублей. Расточительство двора быстро привело к отсутствию средств в казне. В результате Монголии был предоставлен новый займ в размере 3 млн.руб. Теперь средства выделялись траншами в 120000 рублей в год, а их расходование контролировал русский советник. В 1914-16 гг. на территории Монголии действовала русская миссия по коммерческим вопросам в составе 11 человек. Возглавлял её императорский советник при правительстве богдо-гэгена барон П.А. Витте. К ней были прикомандированы 9 монгольских чиновников и 10 местных аксакалов, а также переводчики. 21 июля истёк восьмимесячный срок перемирия, но переговоры начались только 8 сентября. На переговорах Монголия и правительство Богдо-гэгэна рассматривались, как самостоятельная договаривающаяся сторона. Это можно считать ещё одним шагом к признанию самостоятельности Монгольского государства. Стараясь укрепить позиции своей страны на переговорах, богдо гэген включил в состав делегации князя Удая. Это не дало положительного эффекта, только вызвав раздражение китайцев. Они вовсю использовали неудачи русской армии на полях первой мировой войны. Лю Чанбин развернул среди населения своего округа активную антирусскую пропаганду, привлекая для этого религиозных деятелей из Турции. Трехстороннее Кяхтинское соглашение было подписано 7 июня 1915 года. Оно полностью признавало русско-китайскую декларацию 1913 года, в свою очередь, базировавшуюся на русско-монгольском соглашении (договоре) 1912 года. Таким образом, Китай косвенно признал государственность Монголии. Кяхтинский договор предусматривал, в частности, автономию Внешней Монголии (ст. 2), невмешательство Китая и России во внутренние дела Монголии и ее внешнюю торговлю (ст. 5), ограничение численности конвоев в Урге при китайском сановнике в 200 чел., при русском представителе - 150 чел., китайских и русских конвоев при чиновниках, направляемых в другие местности - по 50 чел (ст. 7 и 8). В нем определялось, что"территорию автономной Внешней Монголии составляют согласно 4-й статье нот, обмененных между Россией и Китаем 23 октября 1913 года (5-го числа ll-го месяца 2-го года Китайской республики), области, находившиеся в ведении Китайского амбаня в Урге, цзян-цзюня в Улясутае (выделено нами. - Ю.А.) и китайского амбаня в Кобдо, причем границей с Китаем служат границы четырех аймаков Халхи и Кобдоского округа сопредельных: на востоке - с Хулунбуирским округом, на юге - с Внутренней Монголией, на юго-западе - с Синьцзянской провинцией и на западе - с Алтайским округом. В то же время монгольское правительство признало сюзеренитет Китая, носителями которого являлись пекинский резидент (сановник) в Урге и его помощники в Улясутае, Маймачэне (монгольская Кяхта) и Кобдо. Пекин не был удовлетворен этим соглашением, ибо при его подписании на Китай оказывалось давление России. Однако в период существования царского и Временного правительства Китай не пытался пересмотреть это соглашение и отменить автономию Внешней Монголии. Сильная и единая Россия являлась гарантом незыблемости кяхтинских договоренностей. Военный потенциал империи стал базой для проникновения российского капитала в Монголию.В 1914 году купец Н.Н.Сулейманов арендовал в чуулгане Цэцен-хана копи драгоценных камней, а год спустя основал свинцовые рудники. Добычей горного хрусталя занималось около сотни китайских кули. Добытые в копях хрусталь, топазы и аквамарин экспортировались в Калган. В Урге Сулейманов открыл мыловаренный завод, продукция которого вытеснила китайских и русских импортёров мыла. В 1914 году были открыты два кожевенных завода, а в 1916 - пять и 1917- ещё два. К началу 1920 года в Монголии работали уже 18 заводов, дававшие 40-50 тыс. кож в год. К этому времени открылись мойка, лесопильный, пивоваренный, два салотопных, три водочных и четыре кишечных предприятия. При содействии русских советников в Урге возникли казённые предприятия - типография и телеграф. В 1914 году русские купцы получили концессии на прокладку линий связи. К 1918 году телеграфная линия Кяхта-Урга-Калган была пополнена 2475 км проводов. В Урге Кяхтинское соглашение восприняли отрицательно. Там понимали, что оно увековечивает раскол Монголии, за Внешней Монголией юридически закрепляет автономный статус. Многие князья и партизаны Внутренней Монголии отвернулись от правительства богдо-гэгена. Один из монгольских полководцев Бавужав отказался подчиняться Урге и ушёл со своими войсками на восток Халхи. Против него был послан отряд Максаржава. Расколом по вопросу независимости воспользовался богдо-гэген, который стал укреплять свою личную власть, избавляясь от неугодных политических деятелей. Вскорее в Урге образовались две "партии" - князей и лам. Благодаря связи с освободительным движением, наличии собственных княжеств и вооруженых сил князья играли ведущую роль в управлении Халхой. В какой-то момент они оттеснили богдо-гэгена от управления государством. Однако вскорее глава Монголии перешёл в наступление. Ещё в 1912 году они устранили хана Цзасактуханского аймака Агван-Цэрэна, а вслед за ним хана Тушетуханского аймака Даши-Ниму. По-видимому, не без участия "партий" был удалён с политической арены Джа-лама. В июле министр внутренних дел Да-лама уехал в Кобдо "для умиротворения дербетских князей". Там он вскорее умер от болезни. В 1915 году неожиданно умер министр иностранных дел Ханда-Доржи. При этом богдо-гэген увеличивал своё богатство. За годы независимости чипсло его шабинаров увеличилось в полтора раза, составив четверть населения Халхи. Знать винила в смертях супругу правителя Цагань Дар-эхэ.