На днях у кузнеца Федора Ивановича Кобылки, а проще- Федьки, случился юбилей. Исполнилось ему аж тридцать лет.
Мать его Прасковья Петровна, отчаявшись женить свое великовозрастное чадо обычным способом (намеками да разговорами ), решила одновременно убить двух зайцев – пригласить всех потенциальных невест деревни для представительства и более близкого знакомства на предмет женитьбы, а также справить день рождения сына по- “городскому”, широко и красиво. И не то, чтоб сын ее был хуже других парней в деревне, напротив - Федька и на лицо удался, и в работе первый. А вот, поди ж ты. Не смотрит он на девок. Каждую свободную минуту в горы уходит. Камни какие то собирает, коряжки, корни причудливые. Красиво говорит…
А не давно у себя на кузне такую розу из старой рессоры выковал, что даже из Челябинска какие- то музейные работники приезжали, любовались и все про какое то наследие говорили…
По поводу приглашенных особых разногласий у Прасковьи со своим мужем, Иваном, не было. Вот только кандидатура Люськи Пряхиной вызывала сомнение, уж больно репутация у нее была неважнецкая.
Говорят, что всех мужиков в Сосновке перебрала, да и прозвище прямо сказать носила самое, что ни есть при паскудное. Бл"дь непутевая – и это еще при условии, что у человека говорящего про нее время полно, а если нет – то коротко, по-простому.
- Вон непутевая пошла... - и все. Просто Непутевая.
Но был у Непутевой один плюс, из-за которого ее и приглашали на все посиделки и вечеринки - голос у Люськи был, чудный голос, заставляющий иной раз рыдать людей подвыпивших. Как запоет про “выстрел роковой”, так такая тоска за душу берет, а все равно – непутевая.
Праздник удался на славу, благо, что зима, мяса полно. Пельменей налепили, беляши, холодец тазиками пода вали, а уж про водку и говорить не чего. Люська сидела почти напротив Федора, возле окна, а он взглянул на нее как то, и вдруг увидел, как свет через ушки ее пробивается розовым и все - спекся Федька.
Гостей проводили. Прасковья Петровна посудой занялась, а сын все возле окна стоит, одну за другой курит. Так всю ночь и простоял. А на следующее утро прямиком к Пряхиным подался - Люську сватать.
А те и рады непутевую сбагрить, тем более, что Федор – жених хоть куда. Итак, к началу весны, Люська Пряхина перебралась жить в дом к Федькиным родителям.
Первое время все было хорошо, ни чего не скажешь, она и Прасковье помогала, и за скотиной ходила, и на ферме не хуже других вкалывала. Вот только глаза у Люськи какие-то шаловливые стали, как у блудливой кошки, и чем ярче весна расходилась, тем больше…
А Федька – дурачок, не видит ни чего, словно ослеп, все волосы ее гладит и пальчики непутевой этой целует. А в апреле совсем сдурел - пошел к председателю, кабанчика отнес и уволил Люську с фермы (мол пускай дома сидит).
А тот и рад! Кабанчика взял и уговорил Федора на время страды еще и трактористом поработать, Кузню естественно не бросать. С той поры Федор вообще перестал дома ночевать, все больше в поле, изредка когда ночью забежит (в бане помыться, да и мужик все ж таки женатый, сама понимаешь), а все равно какой ни будь гостинчик непутевой своей принесет - то березового сока в бутылке, а то и платочек какой пестренький…
Почернел весь, с лица спал, а Люська напротив, вся как будто соком налилась, румянец во всю щеку, соски того гляди блузку порвут.
“Чистоплотная стала”, полы два раза в день моет, оденет юбку по короче, белье кружевное и ну намывать. И все старается, когда Прасковьи дома нет. А Иван то – отец Федькин, в силах еще мужик смотрел, смотрел на это бесстыдство, да так ей всыпал ремнем на котором бритву свою правил, да по кружевному этому белью, что у Люськи на неделю походка изменилась. Хорошо еще, что сын ничего не узнал, а то дело могло до смертоубийства дойти - что отец, что сын, оба горячие как порох...
Пробовал как-то Иван с сыном поговорить, мол денег много – это не плохо, но за женой, тем более такой надо бы приглядывать. Так Федька с тех пор с отцом разговаривать перестал, мол кому-кому, а уж Люськи то он верит…
А на майские, приехал Федор на тракторе, целую охапку подснежников Люське своей привез, а Люськи то и нет.
Он к матери, мол где она? – мать молчит. К отцу - тот долго не отвечал, а потом и признался, что непутевой вот уже неделю, как нет. И, что видели ее в городе с местным художником под ручку гуляла…
Федька словно окаменел весь, подснежники на кровать бросил, а сам как был в спецовке, так на тракторе своем в Чебаркуль и подался. Что уж там было я не знаю, но говорят, что он свою Люську голой в каптерке у художника этого и нашел...
Домой Федор вернулся уже затемно, в бане помылся, все чистое одел и все молчком. Только иногда словно стон сквозь зубы и желваки на лице ходуном, а так все как обычно. А ночью, когда все уже спали, пошел в сарай, закрепил лезвие косы в тисках (он все всегда обстоятельно делал) и с лестницы на косу и бросился…
Прасковья с Иваном, как похоронили Федьку, так в тот же месяц тихо и ушли. С начала Иван, а уж потом и Прасковья. В общей оградке все трое. А на могилки Федькиной роза его кованная лежит, ржавая стала, словно кровью вымазал кто…
А непутевая говорят в монашки подалась, да я думаю, врут. Вот теперь правление дом и продает, наследников то нет. Ну да ладно, пойду я, ты заходи, Клава, когда-... Две старухи в вечернем, туманном сумраке наконец-то наговорились, поднялись с ветхой скамьи и скрылись за штакетником, а я стоял за пышным кустом сирени и комкал в руке бумажку с адресом.
Я твердо понял: тот дом я покупать не буду. Даже за бесценок...
Автор: Господин Борисов
Источник: https://litclubbs.ru/articles/39860-neputevaja.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: