рубрика: книги о фигурном катании
Он собирал бутылки.
И был бомжом.
И депутатом, с полным гаражом эксклюзивных автомобилей.
Олимпийский чемпион Евгений Плющенко. Золотой мальчик фигурного катания. Гений.. многократный.
Был бомжом.
И собирал бутылки. Он сам об этом везде и всем рассказывал. И эти бутылки, которые олимпийский чемпион так откровенно и настойчиво лепил на знамёна своих спортивных побед, не давали мне покоя.
Причем здесь бутылки?!
Если бы я знала, что история с бутылками так сильно меня тряханёт, не полезла бы в эту книгу. Никогда. Если бы да кабы.
Другое шоу Евгения Плющенко
Впервые откровенно о себе и других – белыми буквами на голубой обложке книги Евгения Плющенко "Другое шоу".
Книга и получилась откровенной. Даже слишком. Только, кажется, автор об этом и не подозревал.
Спортсменам писать книги сложно и часто им помогают в этом журналисты или литзаписчики. Мастера письма причесывают спортсменам их мысли и помогают этим мыслям принять красивые позы на страницах книги. Плющенко решил обойтись своими силами. Он сам. Он гений. Да и причесывать у него оказалось нечего... так, пушок один, как у первоклашек, без усложнений – "мама мыла раму".
Поначалу этот примитивизм и скудность словарного запаса раздражали, по ходу чтения смирилась. Да и что ждать от парня, который, с трудом закончив школу, сел писать книгу о себе. В автобиографиях не слог важен, а мир автора, и именно этот мир Евгений Плющенко мне, читателю, покажет. И расскажет.
А рассказать Евгению было что.
* * *
И о том, как впервые встал на коньки. Как мама растягивала его, добиваясь идеального шпагата. Как тяжело переносил вращения, от которых у него шла кровь из носа.
О своих первых соревнованиях. О своем первом тренере-деспоте, которого все не любили, но уважали. И Женя тоже уважал.
Расскажет и о том, как после закрытия волгоградского Дворца спорта, тренер Маковеев (да, тот, что тренеровал и фигуриста Максима Маринина, в будущем олимпийского парника) убедит родителей Жени отпустить сына в Санкт-Петербург, чтобы мальчик смог и дальше заниматься спортом, к которому у него большие способности.
Как попал к Мишину. Как сложно вписывался в коллектив фигуристов, про дедовщину, про то, как "вырастет, станет чемпионом и всем покажет, кто чего стоит" (и почувствовал себя довольным только когда старшие все ушли от Мишина). О трудном житие-бытие на съемной квартире, на которую не было денег (википедия попытается убедить, что квартиру оплачивал Мишин, а Мишин, в одном из интервью, скажет, что Женя со своей мамой жили в его, мишинской квартире, одной из, а сам Мишин жил за городом, а брат, или сват, или зять, или тесть Мишина носил Плющенко еду в баночках).
Еще расскажет о том, как всех побеждал. Как всё выиграл. А там где не выиграл, там его засудили (и до сих пор, бедного, засуживают). И об американской мечте. О серебрянной олимпиаде. О том, кто дороже Мишину, Плющенко или Ягудин.
О продажных журналистах. Которых покупали соперники, чтобы эти писали о тех хорошее, а о Жене плохое. (Вайцеховская, в одной из своих книг, напишет о том, как к ней наведывался Женин агент, для подобного)
О своей любви не забудет и о своей ревности. О золоте, которое скупал как не в себя. О машинах. О разводе. О депутатстве. О Родине. О патриотизме. Своём. О поклонниках со всего мира...
И весь этот 190-страничный рассказ сильного и, без сомнения, способного и целеустремленного спортсмена, будет сквозить более чем откровенными слабостями: завистью, алчностью, высокомерием и еще чем-то, что мне сложно было уловить.
* * *
Зависть Жени по детству и была детской. Все мы, будучи детьми, испытываем зависть к чужому... чужому велосипеду, жвачке или настоящей собаке. Женя и в зависти был оригинальнее всех. Он завидовал наличию у соседских пацанов крестиков на шее. Так он пришел к истинной вере и открыл для себя Бога.
цитата из книги:
"Я верю в Бога. Родители окрестили меня, когда мне было пять или шесть лет. Я сам упросил их об этом.
Я видел у других ребят крестики и однажды спросил у мамы:
— А почему у других детей крестики есть, а у меня нет?
— Потому что они крещеные, а ты нет!
— Я тоже хочу покреститься!
Мама рассказывала, что она тогда очень удивилась моему желанию — я озвучил его с таким серьезным видом!
Мама рассказала мне о Боге, об обряде крещения, и меня окрестили.
К своему крестику я относился трепетно. Во время тренировок всегда проверял, на месте ли, переживал, как бы мой крестик не потерялся.
Вера для меня — это очень серьезно. Я хожу в церковь. Но всегда только в одиночестве, когда того требует душа"
Сильно!
Я так же сильно мечтала стать орлёнком. И чтобы мне торжественно вручили октябрятский нагрудной значок. Залезала на табуретку, вытягивалась струночкой и орала на всю хату:
– Орленок, орленок, взлети выше солнца...
И мечтала.
Эх, где оно, детство. Но, вернемся к мальчику Жене.
Вера в Бога не мешала Евгению Плющенко верить и в нечистую силу, и в экстрасенсов, и во всё, что ни попадя. Как это существовало в одном мозгу, мне неведомо – я не чемпион.
Зависть автора к чужим безделушкам, чужим успехам, чужим победам, будет прослеживаться сквозь всё описание. И жадность.
В главе "Жизнь налаживается" Плющенко расскажет, как их, группой мальчиков из "Юбилейного", отправляли в Германию, выступать в шоу. Да-да, Мишин умел заработать на юных фигуристах.
Ребят расселили по немецким семьям. В каких-то семьях мальчиков тут же немецкие хозяева стали одаривать, кому футболку, кому кепку. А семья, в которой жил Женя, ничего не дарила своему постояльцу. И Женю это очень огорчало.
Перед самым отъездом немцы все же привезли Женю в магазин и разрешили выбрать то, что он хочет. Оказывается, по ощущениям Плющенко, он должен был выстрадать подарок. Женю это ранило и он на всю жизнь запомнил своё страдание. И когда у него появились деньги, он не забыл об этих ощущениях. И во что же это вылилось?
Теперь Женя сверстников угощал в кафе, а иногда и собирал младших пацанов, шли в магазин, и там он им дарил подарки.
Когда я читала про подарки, которые Женя покупал малышне, по моей щеке катилась скупая бабская слеза. Надо же, какая широкая душа у Евгения Плющенко. Прям таки барская широта.
Зависть, которая позже превратится в алчность, Женя, впрочем, и не скрывает.
цитата из книги:
"Когда еще был юниором, я с завистью смотрел на старших: они носили золотые цепи, печатки и браслеты. У меня не было на это денег, но я мечтал повесить на себя какую-нибудь дорогую золотую вещицу. И дал себе зарок: к 16-летию купить золотую печатку."
Одной печаткой не обойдется. Женя расскажет о всем золоте, которое купил. И не будет считать эту страсть страстью. Ну вот такой Женя логичный. Рассказывает обо одной из страстей, но не считает ее страстью. А вот вторую страсть считает страстью – страсть к автомобилям. Хотя, почему она у Жени была второй страстью, если первую он страстью не считал, я так и не поняла.
О машинах своих тоже расскажет. О каждой в отдельности. И про подарки, кому и сколько.
Но больше всего меня умилила вот эта история
цитата из книги:
"Мне очень нравится выступать в Японии. А японцам нравлюсь я, они прозвали меня солнечным мальчиком и буквально задаривают подарками: я увожу с гастролей по три чемодана. А шесть чемоданов оставляю — мои подарки отдают в местные детские дома."
Ну надо же! Аж шесть оставляет и всего три увозит.
Так умилила олимпийская щедрость, что захотелось кричать:
– Алё, Женя! Это не твои подарки, это подарки японских болельщиков тебе. Но, так как ты жаден и тебя жаба душит – платить за такой огромный багаж, ты только три чемодана подарков и увозишь домой, а остальное оставляешь, возомнив себя благотворителем и блогодетелем.
Что ещё? Высокомерие. Этого в книге через букву (взять хотя бы эпизод о том, как сверстников угощал в кафе и подарки покупал пацанам в магазине). Но кажется для Плющенко это что-то другое. Может доброта у него такая?
А про жену... Это что? Искренность? И многое, многое другое, такое же отталкивающее, пугающее. Это что было? Откровение?
В книге "Другое шоу" оказалось так много неприятного, непринимаемого, ни умом, ни сердцем...
* * *
Во время прочтения часто себя ловила на мысли, что у автора книги размыты не только границы между хорошо и плохо, но и сами понятия добра и зла.
И от этого размытия моя голова дурнела, плохо соображала, не давала картинки. Я пыталась понять всё, о чем рассказывает Евгений, и не могла.
Еще и история со сбором бутылок, которую Плющенко очень подробно описал, из головы не выходила.
И я вернулась к этой истории, чтобы понять.
И увидела. Увидела больше, чем хотела.
И вдруг стало так остро, пронзительно жалко этого белобрысого пацана, который мечтал стать олимпийским чемпионом...
____________
- Но об этом я расскажу во второй части