Девятиглавый Спас на Крови похож на сказочный терем. Его фасады украшены великолепной мозаикой, а своды и стены внутри сплошь покрыты мозаичным ковром. Петербуржцы не устают любоваться этой красотой, туристы ахают от удивления. Жаль только, что имя и судьба создателя этого чуда мало кому известны. А создавались мозаичные картины для храма в мастерской художника Владимира Фролова.
Площадь мозаичного убранства Собора Воскресения Христова (Спаса на Крови), построенного на месте смертельного ранения Александра II, превышает 7 000 кв. м. Это один из крупнейших мозаичных комплексов в мире.
В 1890 году, когда Владимиру Фролову было 16 лет, его отец и старший брат основали первую в России частную мастерскую декоративной мозаики. Отец, Александр Никитич Фролов, имел в этом деле большой опыт. Он был профессором и заведующим мозаичным отделением Императорской Академии художеств, принимал непосредственное участие в изготовлении мозаик для Исаакиевского собора.
Брат, Александр Александрович, два года стажировался в Венеции и Париже, изучал новый для того времени способ мозаичного набора – «венецианский». Этот способ Фроловы использовали в своей работе.
Они имели собственный доходный дом на Васильевском острове, где и жили в одной из квартир.
В этом же доме располагалась мастерская. Сегодня о ней напоминает сохранившаяся, пусть и весьма обветшалая, мозаичная надпись во дворе: «Основана 1890».
Первым заказом, выполненным в мастерской, стал мозаичный фриз для фасада здания Общества взаимного кредита в Санкт-Петербурге. Вы, конечно, видели его, если бывали на канале Грибоедова.
В 1895 году мастерская Фроловых победила в конкурсе на исполнение мозаик для Спаса на Крови, где конкурентами были мозаичисты из Италии, Германии и Императорской Академии художеств.
А в 1897 году, когда более 30 мастеров уже трудились над созданием мозаичных икон и картин для храма, 36-летний Александр Фролов неожиданно умер. Отец был уже стар, и 23-летний Владимир Фролов принял решение оставить учёбу в Академии художеств и взять в свои руки бразды правления мастерской.
Кропотливая работа над мозаиками для храма продолжалась в течение 12 лет. За это время было создано несколько сотен мозаичных панно по эскизам 32 русских художников, в том числе В. Васнецова, М. Нестерова, Н. Бруни, А. Рябушкина.
Орнаменты и картины выкладывались из мелких кусочков смальты (сплава стекла с оксидами металлов). Для создания изображений использовалось огромно количество цветов и оттенков.
По количеству мозаичных элементов Спасу на Крови нет равных: мозаикой облицованы и стены, и пилоны, и сводчатые конструкции.
В мастерской Владимира Фролова были созданы и другие шедевры. Назову лишь некоторые из них:
- Мозаичные панно для фасадов Морского собора в Кронштадте и собора Александра Невского в Таллине.
- Мозаики на фасадах Музея А. В. Суворова в Петербурге.
- Мозаика с изображением Троицы для храм Святой Троицы в Буэнос-Айресе.
- Мозаики по эскизам М. Васнецова для собора Святой Марии Магдалины в Дармштадте.
- Мозаичные иконы по эскизам М. Нестерова для Покровского собора Марфо-Мариинской обители в Москве.
- Мозаичные фризы на фасадах особняка Рябушинского в Москве и дома Набоковых в Санкт-Петербурге.
В начале XX века фамилия «Фролов» превратилась главный российский мозаичный бренд. Но с началом Первой мировой войны количество заказов уменьшилось, а после революции в агонии борьбы с «опиумом для народа», мозаику вообще запретили, окрестив религиозным искусством. Ведь она нередко использовалась для украшения церквей.
Мастерскую закрыли. Оставшись без любимого дела, Владимир Фролов зарабатывал, давая уроки и выполняя реставрационные работы.
Реабилитировали «вечную живопись» благодаря архитектору Алексею Щусеву, создателю Мавзолея В. И. Ленина. Щусев сумел доказать, что для отделки траурного зала лучше всего подойдёт смальта, и работу должен выполнять мастер высочайшего уровня, а именно Владимир Фролов.
Парадоксальный момент: оформляя Мавзолей, Фролов использовал смальту, закупленную ещё до революции для выполнения заказа, поступившего от Николая II.
В 1929 году пришла новая беда: мастера выселили из квартиры по постановлению Ленсовета. Ему пришлось переселиться в мастерскую Академии художеств.
Когда началась война, Фролов не покинул свой город, как не покинул его после революции. В нечеловеческих условиях он продолжал заниматься любимым делом.
Его последними работами стали мозаики для Московского метро по эскизам художника Александра Дейнеки. Вы можете увидеть их на станциях «Маяковская», «Автозавозаводская» и «Новокузнецкая».
В мастерской Академии художеств царил жуткий холод. Стёкла были выбиты, окна закрыты фанерой, в щели залетал снег. При свете керосиновой лампы 68-летний мастер замерзшими руками медленно выкладывал из кусочков разноцветной смальты жизнеутверждающие картины счастливой мирной жизни.
В январе 1942 года он завершил работу, а 3 февраля там же, в мастерской, скончался от истощения. Последний приют он нашёл на Смоленском кладбище в братской могиле профессоров Академии художеств.
А мозаики удалось вывезти из блокадного города и доставить в Москву. На «Новокузнецкой» есть мемориальная доска с надписью:
«На этой станции установлены мозаики, выполненные в блокадном Ленинграде в мозаичной мастерской Всероссийской Академии художеств под руководством профессора Владимира Александровича Фролова».
Я решила рассказать об этом выдающемся мастере именно сегодня, 27 января, в День снятия блокады. Ведь Владимир Фролов – один из многих ленинградцев, кто так ждал освобождения города, но не дожил до этого дня.
Все фото автора.