Виждь и пиши.
Парадоксы жанра поэтической видеоимпровизации
Я раньше думал —
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак —
пожалуйста!
Владимир Маяковский, «Облако в штанах».
Общий или вводный парадокс
Однажды Аз обернул на себя видеокамеру смартфона и сочинил рифмованное стихотворение, оставшееся видеофайлом, страница видеоимпровизаций на Ютубе:
«И чем случайней, тем вернее…»
Пишу стихи, и в тишине
Недавно ясно стало мне:
Стихи зовут меня, любя –
Кого? Быть может не меня,
Быть может тех, кто вне и там,
Кто жизнью с бездной пополам.
Но что же стих? Я не скажу,
Я спрашиваю, ворожу,
Записываю, и, томясь,
Я чувствую, но с кем же связь?
И с чем? Неведомо пока,
Стихи мои как облака,
Они недвижны, но плывут,
Зовут и Богу предстают
10 июля 2017 г.
Александринский парк
Этому случайно найденному долгому кадру запечатлённого экспромта предшествовала теория литературного направления вневизм, предвосхитившего видеоимпровизацию. Вневизм – взгляд изВНЕ В мир и рождение нового ИЗМерения при нашем непосредственном участии. Ещё не заронённая в материю стиха запись – это суфле, хаос, — преображаемая единой мыслью, ритмом и рифмой видеоэкспромта в целостное произведение. Жанру сопутствует ряд парадоксов, или спираль парадоксов, связанных между собой спиралевидностью «раковины муз» (В. Набоков). В кадре предстает Я иного человека, нежели Я снимающего. Этот другой имярек на глади зеркальца амальгам — проводник, Хроникёр, лирический персонаж, актёр, находящийся в диалоге с другим и другими, с читателем, с ухом мира, с прохожими, с собой прошлым и будущим, с потусторонностью, запахами, тенями и облаками «В широкошумных дубровах»:
Ревет ли зверь в лесу глухом,
Трубит ли рог, гремит ли гром,
Поет ли дева за холмом —
На всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.
Пушкин, «Эхо»
Это переход от одного Я в социуме к бесконечному множеству отблесков в амальгамах вечности, знаменуемых голограммой движущегося автопортрета.
Но в самом Я от глаз Не Я
Ты никуда уйти не можешь, —
Писал Иннокентий Анненский. Вопрошание героя нового жанра происходит в пограничном пространстве психологии, философии, лингвистики, кинематографа, поэзии, декламации на ходу, заметках на манжетах.
Нулевой парадокс
Преодоление временной ограниченности, – стихотворение пишется в крайне сжатый срок, но для него почти молниеносно находятся и слова, и рифма перед ясновидящим оком. Видеокамера порождает видеокарму запечатлённого и трансформированного. «Почему мысль из головы поэта выходит уже вооружённая четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами? – Так никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чуждой внешней волею…», — задавался вопросом поэт Чацкий в «Египетских ночах» А. Пушкина, дивясь дару импровизатора итальянца. Стрессовое состояние импровизатора из-за цейтнота времени, нехарактерное для обычного сочинителя, пробуждает скрытые резервы.
Первый парадокс
Видеоимпровизация создаётся по иным канонам и на «ином» языке. Снимающий гораздо в меньшей степени скован обычными табу на неточную рифму, анжамбеманы, темноту или наоборот излишнюю для пишущего сразу на бумаге наивность стиля. Обретается иная свобода в тесных рамках, в свою очередь порождающая другие клише, которые также требуют преодоления. Архаика непосредственного рождения стихотворения в диалоге с силами природы, свойственная сочинителям древности, сочетается с использованием новейших технических средств. Некоторые стихотворения можно переложить на бумагу без изменений и они окажутся привычным текстом, потеряв, однако, живую интонацию, которую печатный станок Гуттенберга передать не в силах. Зачастую спонтанно рождаются неологизмы. Например, слово стихаски — на котором строится стихотворение с аллюзиями на породу хаски и на мифологических псов Актеона, преследующих сочинителя стихов, слово ацтекарь – в котором едины блоковский аптекарь и некий ацтек-целитель одновременно, слово – прощаница – от плащаницы Спасителя и его прощения свыше, слово апоколесничий – возница и глашатай Апокалипсиса, слово эфиролган — эфир умиротворения.
Второй парадокс
На пороге вдохновения поэт непроизвольно встраивается во внешний мир, ищет фон, ракурс и подразумевает, что окружающее пространство со звуками, нечаянно склоняющимися ветками, скачущей белкой, памятником в окружении резвящихся скейтбордистов, фигурками играющих в футбол людей в речном ландшафте и т.д. принимают очевидное видимое и акустическое участие, однако сюжет подсказывается из заочного мира и стихотворение оказывается посвященным миру вне осязаемого пространства. Также происходит прямо противоположное, когда приходят первые метафизические строки и поэт включает камеру, стихотворение задействует окружающий мир, вступая с ним в драматический конфликт, зафиксированный в словах, мимике и жестах. Ветер, холод и шум – враги видеоимпровизации.
Третий парадокс
В видеоимпровизации высказывается то, что обычно спрятано в подсознании и не может бытьясно выражено ни в бытовой речи — состоящей из штампов, где мы привыкли говорить и слушать о привычных вещах, ни в поэтической, требующей эстетизации конфликта, когда прорывается некая исповедь души перед зрачком видеокамеры и происходит долгожданный и неожиданный катарсис в случайно найденных словах.
Четвёртый парадокс
Невозможность иногда подобрать заключительную рифму, долгое размышление сводит стихотворение на нет, и оно повисает незаконченным, происходит боязнь банальной рифмы или чересчур парадоксальной. Рифма угадывается, мерцая и предлагая слушателю свой вариант.
Пятый парадокс
Синтез прямых смыслов и культурных аллюзий, зачастую раскрывающихся только после перенесения стихотворения на бумагу. Проступают литературные, мифологические, религиозные ассоциации на основании конкретных деталей. Шахматы любителей перерастают во вселенскую игру с вовлеченностью потусторонности, где продолжает свою партию с Турати шахматист Александр Иванович Лужин. Возглас игроков в кости — домино — «Рыба!» напоминает о деяниях Спасителя и его казни. «Нащокинский домик» вырастает из домика для кормления птиц, перенесённого на древо мира.
А в нём серебрится
Всеведенья томик
С раскрытой страницей.
Читает синица,
Провидя зарницы,
И слово стучится,
И клюв раздвоится
На том, и на этом,
Где домик и светы,
Ворона приветы
Прокаркает летом,
И Лета, блистая –
Змеи чешуя –
Предстанет, как стая
Забвения дня.
25 августа 2020 г.
Шестой парадокс
Стихотворение пишется в конкретный миг. Но лицо сочинителя или персонажа несёт отпечаток всей судьбы и даже всего рода. Однако, возможно, это чувство мнимо.
Седьмой парадокс
Проблема невключённой камеры при выговаривании строк, когда не нажата кнопка пуск, стихотворение уходит ввысь и растворяется в пространстве, так слагали стихи в прежние века, когда не было возможности их запечатлеть. Повторить импровизацию нельзя, это будут уже другие угли и другой треножник через мгновения вечности. Адресат стихотворения остаётся неизвестен.
Восьмой парадокс
Синдром Нарцисса, преодолевшего самолюбование и угадавшего свои черты в инобытии, когда происходит мучительный и в то же время предначертанный миг воссоединения разных частей Я, тогда лицо и лик встречаются на зеркале отражения, соединяя и меняя местами мир иллюзорный и привычный существующий. Нарцисс у ручья на полотне Караваджо смущён своим лицом без привычной маски арлекина.
Девятый парадокс
Один праздный, хтонический или косой взгляд в конце аллеи способен в большей степени помешать записи видеоэкспромта, нежели запись в толпе. Люди могут представлять что угодно, кроме того, что некто сочиняет стихи. Так, меня принимали за инспектора над ЖКХ и просили заснять готовое упасть дерево. Красота не нужна Семье?
Десятый парадокс
Чувство всеохватности бытия: этот чистый восторг можно поставить на первое место, ибо он побуждает вновь и вновь записывать селфи и испытывать причастность вечному обновлению творящегося мира, в котором мы принимаем участие. По Набокову, Чувствовать и видеть всё, что происходит в единой точке времени, — это «космическая синхронизация» или «многопланность мышления».
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье, —
так описывает Пушкин восторг трудного пересотворения Я человеческого в Я пророка, которому доверен пылающий глагол.
Эта тема взгляда извне развита у Бориса Пастернака в «Темах и вариациях» по мотивам пушкинского «Пророка»:
Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль. И слезы высыхали.
Были темны спальни. Мчались мысли,
И прислушивался сфинкс к Сахаре.
Плыли свечи. И казалось, стынет
Кровь колосса. Заплывали губы
Голубой улыбкою пустыни.
В час отлива ночь пошла на убыль.
Море тронул ветерок с Марокко.
Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик “Пророка”
Просыхал, и брезжил день на Ганге.
Одиннадцатый парадокс
«Отрешенность» импровизатора в «крайствовании» (термины М. Хайдеггера) и вовлечённость единовременны. Приходят ли стихи свыше, в трансовом состоянии либо медитации, как любят объяснять поэты, намекая на пророческий дар, либо это сложная работа мозга, вовлекающего в процесс сочинения весь опыт чтения и писания стихов? Поэты однозначно отвечали на этот вопрос, говоря о вдохновляющих мыслеформах и архетипах, наполнявших случайно якобы ниспосланные творцам строки и образы. Как писал Алексей Константинович Толстой,
Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!
Вечно носились они над землёю, незримые оку.
………………………………………………………………..
Слух же душевный сильней напрягай и душевное зренье,
И, как над пламенем грамоты тайной бесцветные строки
Вдруг выступают, так выступят вдруг пред тобою картины,
Выйдут из мрака — всё ярче цвета, осязательней формы,
Стройные слов сочетания в ясном сплетутся значенье —
Ты ж в этот миг и внимай, и гляди, притаивши дыханье,
И, созидая потом, мимолетное помни виденье!
Можно найти немало примеров импровизации во время вдохновения любимцев муз:
Осип Мандельштам писал в ''Четвёртой прозе'': « У меня нет почерка, потому что я никогда не пишу. Я один в России работаю с голосу… Какой я к черту писатель!»
В статье Блока «О назначении поэта» говорится о мире не проявленной действительности, рождающем поэзию и новые слова: «На бездонных глубинах духа, где человек перестает быть человеком, на глубинах, недоступных для государства и общества, созданных цивилизацией, — катятся звуковые волны, подобные волнам эфира, объемлющим вселенную; там идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения, растительный и животный мир».
Как я пишу стихи
Рождается внезапная строка,
За ней встаёт немедленно другая,
Мелькает третья ей издалека,
Четвёртая смеётся, набегая.
И пятая, и после, и потом,
Откуда, сколько, я и сам не знаю,
Но я не размышляю над стихом
И, право, никогда - не сочиняю.
К. Бальмонт
А что такое вдохновенье?
— Так… Неожиданно, слегка
Сияющее дуновенье
Божественного ветерка.
Над кипарисом в сонном парке
Взмахнет крылами Азраил —
И Тютчев пишет без помарки:
«Оратор римский говорил…»
Георгий Иванов
В продуманности строки —
тончайшая тяжеловесность.
Ей это приносит известность,
и ценят её знатоки.
В нечаянности строки
есть слишком завидная легкость,
и можешь кусать себе локоть,
но именно это — стихи.
Евгений Евтушенко
Стихов с собой мы брать не будем,
Мы их в дороге сочиним.
Михаил Кузмин
…Что не знаю сам, что буду
Петь - но только песня зреет.
Афанасий Фет
Встает один, всё победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо…
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Анна Ахматова
Муза
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?» Отвечает: «Я!».
Анна Ахматова
Двенадцатый парадокс
Вертикальное время видеоимпровизации, ощущаемое как восхождение по невидимой винтовой лестнице. Возвращение в парадоксу первому на ином витке. Все виды искусство сходятся в видеоимпровизации – музыка, живое слово, поэзия, танец (светотеней, облаков, бабочек), живопись (автопортрет на фоне природы и инобытия). Пародия на поэзию в привычном для нас виде или палимпсест в невидимом пространстве идей.
Пост парадокс к неизвестному адресату
Пространство и время представляют из себя нечто иное, чем принято считать. Эта смутная догадка не оставляет записывающего экспромт видеоселфи. «Шестое чувство» (Н. Гумилёв), тревожащее в мгновения видеозаписи, говорит о непроявленных возможностях души, выраженных через вечно текущую музыкальную речь, заложниками и творцами которой мы являемся. Поэтому стоит иногда вернуться в привычную оболочку, как писал поэт Евгений Боратынский:
Люблю я вас, богини пенья!
Но ваш чарующий наход,
Сей сладкий трепет вдохновенья, —
Предтечей жизненных невзгод.
Любовь Камен с враждой Фортуны —
Одно. Молчу. Боюся я,
Чтоб персты, падшие на струны,
Не пробудили вновь перуны,
В которых спит судьба моя.
И отрываюсь, полный муки,
От музы ласковой ко мне,
И говорю: до завтра, звуки,
Пусть день угаснет в тишине.
В электронной книге автора доклада «Видео Д`Эльфы поэзии» собраны расшифрованные стихи со ссылками на видео на Ютубе, тираж книги не ограничен. Презентация намечается.
***
Мерцающее воплощенье
Творящего видеоселфи!
Исполнен горнего прощенья
Поток, перекроивший Дельфы.
Запущен маятник до дрожи,
И бабочка парит упруго.
Мышление - что бездорожье,
Окрест затмение и вьюга.
Но утоляют вечность рифмы,
Когда не я слагаю строфы,
То голоса иного мифа
Вокруг сошедшей в кадр Голгофы.
***
Мальчик с сачком
И мгновенная бабочка, -
Селфи зрачком
Захватило в тетрадочку.
Некий пустяк -
Цифровое возмездие,
Леты сквозняк,
Летний дождь - провозвестие.
А пока мы втроём -
Я, мгновенье и бабочка,
Сон наполнен огнём,
И бессмертием - лавочка.
Алексей Филимонов