Открытие нового сезона в Томском драмтеатре прошло без потрясений. Единственной новостью оказалось возвращение из столицы актёра театра Андрея Афонина с режиссёрских курсов. «Афоня», как его все называли, стал гордо ходить по театру и всем важно представляться.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
- Андрей Карпович-с, - чинно наклонялся новоиспеченный режиссёр, делая вид, что снимает воображаемую шляпу, - Прошу-с любить и жаловать.
- Да, ладно тебе, Афоня, - кто-то из коллег попытался постучать ему по плечу, - Не выпендривайся!
- Попрошу-с соблюдать субординацию! – строго отвечал Афонин и уворачивался, отметая любое панибратство.
Руководство утвердило ему постановку дебютного спектакля по пьесе Владимира Маяковского «Клоп» и он стал вихрем носиться по театру с неизменной распечатанной пьесой в руках. То тут, то там можно было слышать его раскатистый басовитый смех.
Роста Афоня был богатырского, под стать своему голосу. На щекастой красноватой физиономии красовался крупный нос с раздутыми ноздрями, как у быка. Карие глаза были немного навыкат. На голове кудрявая шевелюра с небольшой, едва проявляющейся проседью.
Себе режиссёр дал главную роль в спектакле – Ивана Присыпкина – бывшего рабочего и партийца, решившего в годы НЭПа оторваться от пролетарского класса и потянуться к красивой «изячной» жизни, став Пьером Скрипкиным. Он бросил свою возлюбленную рабочую Зою Берёзкину и женился на дочке парикмахера Эльзевире Ренессанс.
На свадьбе произошла драка и пожар. Прибывшие на место пожарные недосчитались одного тела. Им оказался Присыпкин, которого разморозили спустя 50 лет в 1979 году, когда уже наступило светлое будущее и все пороки были искоренены. Скрипкину-Присыпкину нашлось место лишь в зоологическом саду, чтобы люди могли посмотреть на гнусные пороки прошлого. Единственным компаньоном оказался клоп, которого случайно разморозили вместе с героем.
Ведущих персонажей в пьесе было не так уж много, зато практически весь коллектив оказался занят в обширной массовке: спекулянты, артисты, жители рабочего общежития, гости на свадьбе, врачи и многие другие.
Всей этой «банде-команде» предстояло играть по несколько ролей с минимальным количеством реплик. Рите такой расклад даже понравился. Потому что в самой первой сцене ей досталась роль мальчишки – разносчика пуговиц и собственно спектакль начинался с её реплики: «Из-за пуговицы не стоит жениться, из-за пуговицы не стоит разводиться!».
Среди рядов лотошников как раз и ходил Присыпкин со своей будущей тёщей Розалией Павловной. Получив на руки текст, Рита его быстро выучила и стала, как положено, по системе Станиславского работать над образом. Она подобрала в костюмерной большущие, на пару размеров больше ботинки, короткие штаны, пиджак с мужского плеча и кепку с крупным козырьком.
Режиссёр поначалу было кое-как развёл по мизансценам этот стихийный базарчик, но вскоре ему пришлось и самому действовать на сцене. И вот тут началось невообразимое – Афоня кинулся сам показывать актёрам, как надо играть и первой ему под руку попалась как раз актриса Амелина.
Громила стал махать зачем-то руками, пытаясь повторять Ритин текст. Выглядело это, по меньшей мере, глупо. В какой-то момент актриса не выдержала и спросила с интонацией типичного беспризорника:
- И чо?
Она шмыгнула носом, утёрла его рукавом, и, надвинув на лоб козырёк кепки, посмотрела победоносно на режиссёра снизу вверх. Коллеги на сцене покатились со смеху. Растерявшийся Афоня почему-то побледнел, но сдержался и продолжил показывать, как надо лотошнику расхваливать свои пуговицы. Получалось это нелепо.
- И чо? – вновь спросила Рита немного с другой интонацией, но не выбиваясь из образа.
Артисты на сцене начали зажимать ладонями рты от смеха и буквально складываться пополам. Режиссёр покраснел и взревел от злости, потрясая в воздухе огромными кулаками-кувалдами. В какой-то момент Рите показалось, что он вот-вот бросится на неё с тумаками. Девушка слегка присела, увернулась и отскочила в сторону.
- Клоп-вонючка! – заорал на неё Афонин.
- Мамонт с гнилыми бивнями! – тут же парировала актриса.
Афоня чуть не задохнулся от гнева и что есть мочи заорал:
- Во-о-он отсюда!!!
Рита молча развернулась и ушла с репетиции. На следующий день в театре объявили экстренное собрание коллектива, чтобы разобрать поведение актрисы Амелиной, осудить недостойное нарушение профессиональной дисциплины и срыв репетиции.
- Ритка, ты только не вздумай пререкаться, просто промолчи и извинись, - советовали коллеги перед сборищем, - Не доводи до греха, а то еще выговор влепят или уволят, не дай Бог. Афоня очень мстительный.
Актриса всем молча кивала в знак согласия, но в душе у неё закипала буря возмущения несправедливостью. На сцене в импровизированном Президиуме сели главный режиссёр театра Северов, второй режиссёр Смоленский и сам обиженный Афонин, который сердито вращал своими бычьими глазами и раздувал ноздри.
Роль обвинителя досталась несчастному директору театра интеллигентнейшему Николаю Васильевичу Майскому. Он был чем-то похож на Станиславского – такой же худой и седовласый, только его уменьшенная копия. Из-за невысокого роста, шапки седых волос и мягкой натуры Майский получил в театре негласное прозвище – «Божий одуванчик».
Он встал, поправил очки на переносице и по бумажке зачитал все прегрешения актрисы, явно написанные Афоней: пререкания с режиссёром, невыполнение требований, дерзкое оскорбление и что-то ещё по мелочи.
- Товарищ Амелина, ну как же так? – Майский, закончив свою речь, беспомощно развёл руками.
Рита встала со своего места. Сначала она попыталась сдержанно принести свои извинения, но, вспомнив про обидное прозвище, сказала:
- А по поводу оскорблений, могу сказать одно: Андрей Карпович первый назвал меня клопом-вонючкой. Тут все это могут подтвердить.
Зал негромко загудел в знак согласия, раздались сдержанные смешки. Рита, вдохновленная поддержкой коллег, продолжила и высказала всё, что она думает о режиссёрских навыках товарища Афонина и его методах работы с актёрами, противоречащих принципам самого великого Константина Сергеевича.
Афоня молча вращал глазами, наливающимися кровью, но молчал. Северов внимательно слушал, прикрыв рот рукой. Смоленский тоже молчал, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула. В дискуссию явно никто вступать не собирался.
- У меня всё! – закончила Рита, выложив всю правду-матку, и села на своё место с видом победителя.
- Рано радуешься, - шепнул ей сидевший рядом Герман.
- Или уволят или выговор, как минимум, - так же тихо выдавила из себя сидевшая с другой стороны коллега и подруга Люсьена Лоткалюк, - Ритка, ты точно ненормальная…
- Собрание окончено, все свободны, - объявил негромко главный режиссёр и все, облегченно выдохнув, потянулись из зала.
До середины ночи Рита обсуждала дома с мужем сложившуюся ситуацию, и горячо спорила, отстаивая свою правоту, но, к сожалению, не Герман был судьёй в данной ситуации. Утром перед репетицией пара пришла в театр пораньше и тут же ринулась к стенду объявлений.
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Буду благодарна, если вы станете делиться ссылками на мой канал в соц. сетях.
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: