Одной из топ-тем минувшего 2022 года в РФ была дедолларизация и изменения в «корзине валют» внешней торговли РФ. По итогам 9 месяцев прошлого года доля доллара и рубля в экспортных расчётах почти сравнялись (34% и 32% соответственно, причём доля доллара обвалилась с 52%, а рубля — выросла с 12%). Ещё одной парой стали евро и юань: у евро доля сократилась с 35% до 19%, у юаня — выросла с 0,4% до 14%.
Эта тенденция продолжилась и в текущем году. Так в январе ЦБ РФ установил официальные курсы рубля к валютам 9 стран (ОАЭ, Вьетнама, Грузии, Египта, Индонезии, Катара, Новой Зеландии, Сербии, Таиланда).
Тем любопытнее было узнать, что новыми валютами грезим не только мы.
«Если бы это зависело от меня, у нас всегда была бы внешняя торговля в валюте наших стран, чтобы нам не приходилось зависеть от доллара», — заявил президент Бразилии Лула да Силва на совместной конференции с с президентом Аргентины Альберто Фернандесом.
Однако довольно быстро выяснилось, что президент Бразилии хочет не только этого, но и создания общих валют для торговли внутри БРИКС и МЕРКОСУР.
Если первая аббревиатура на слуху, то МЕРКОСУР — это что-то забытое из школьного курса экономической географии. Поэтому пару слов о нём.
МЕРКОСУР — это «Южноамериканский общий рынок», интеграционное соглашение. Фигурантами соглашения являются Аргентина, Бразилия, Уругвай, Парагвай и Венесуэла. Однако 2 последние в разное время приостановили своё членство в организации. Чили, Колумбия, Эквадор, Перу, Гайана и Суринам являются ассоциированными членами, У Мексики статус наблюдателя.
У МЕРКОСУР есть даже парламент, но главное содержание соглашения — таможенный союз с едиными внешними ставками и свободной торговлей для участников соглашения. Эдакий южноамериканский ЕАЭС. Учитывая же, что Бразилия является участником обеих организаций (а Аргентина подала заявку на вступление в БРИКС в 2022-м), логично, что задумались о торговле между БРИКС и МЕРКОСУР без участия доллара.
Не исключено, что в дальнейшем мы услышим предложение торговать не в валютах, а в валюте — той самой, бразильско-аргентинской и пока ещё не существующей. Хотя президенты уже придумали для неё название — sur (исп: юг). Совпадение, или хитрый ход? SUR был трёхбуквенным кодом советского рубля в стандарте ISO.
Что ж, подобные идеи посещают не только южноамериканских лидеров. Страны БРИКС и сами обсуждают введение такой валюты ещё с 2011 года. Но в 2022 году эти обсуждения стали более осязаемыми.
И не только из-за событий вокруг действий РФ на Украине (и ареста валютных активов РФ в долларе и евро). Но и потому, что в 2022 году 38% торговли между странами БРИКС уже велось в национальных валютах этих стран (10 лет назад это были жалкие 2-3%).
Отсюда вырисовывается и наиболее вероятный формат такой валюты: виртуальная валюта (как ЭКЮ в ЕС до введения евро) на основе корзины валют стран БРИКС. Такой сценарий был озвучен ещё в 2018 году, а в 2022-м Владимир Путин подтвердил, что работа ведётся в том же направлении.
К слову, рабочим названием валюты стран БРИКС было R5: real, rouble, rupee, renminbi (юань), rand.
Если вернуться к перспективе предложения Лулы да Силва «дружить валютами», то в нём видится несколько проблем. БРИКС — это примерно 50% мирового ВВП. МЕРКОСУР — едва ли 5%. К тому же Бразилия уже член БРИКС, а Аргентина (вероятно) вскоре им станет. Какой же тогда смысл в двух валютах?
Другое дело, если sur станет своего рода пробным шаром перед запуском R5, на котором проявятся все плюсы, минусы и подводные камни. Финансовый рынок суперконсервативен («это всё политика, пройдёт; есть же доллар, зачем ещё что-то?») и сдвинуть его с места может только работающая альтернатива.