Когда Женя призналась матери, что беременна, та кипела, шипела, бурлила, как взбесившийся чайник, несколько часов без остановки.
– Какой позор! В шестнадцать лет! – кричала Ольга Борисовна на виновато сжавшуюся в кресле дочь. – Как мне теперь людям в глаза смотреть? Как мне родителям учеников в глаза смотреть, я тебя спрашиваю! Мне теперь каждый тыкать будет, что не имею права чужим детям и слова сказать, раз за своим ребёнком не досмотрела!
Ольга Борисовна работала директором школы и очень дорожила своей репутацией. Женю она воспитывала одна, гордилась ею, отличницей и активисткой, а заодно и собой, что получилось вырастить такую «звёздочку». Она не могла нарадоваться что именно её гены, а не бывшего бестолкового пьяницы-мужа, взяли в дочери верх. И вдруг вот это!
– Я считала тебя умным человеком! – бушевала Ольга Борисовна. – Теперь вижу, что зря! О чём ты думала? И как ты теперь представляешь своё будущее? Твои одноклассники окончат школу и поедут в город учиться, а ты будешь коляску катать?
Женя едва сдерживалась, чтобы не расплакаться: ей было страшно, она не хотела себе такого будущего. Она хотела, чтобы у неё, как у всех, был последний звонок, экзамены, выпускной бал, университет…
– Кто он? – с презрением морщилась Ольга Борисовна. – Славик, который к соседям на лето приезжал?
Да, отцом ребёнка был Славик, семнадцатилетний парень из города, каждые каникулы гостивший в посёлке у бабушки с дедушкой. Женя влюбилась в него без памяти ещё прошлым летом, целый год грезила им, проливая слёзы над дневником, а этим летом обнаружилось, что чувства взаимны…
Разъярённая Ольга Борисовна устроила разнос соседям, а потом ещё съездила в город и разыскала там родителей Славика. Как прошла и чем закончилась та встреча, Женя не знала. Ни сотовой связи, ни интернета в посёлке тогда ещё не было, спросить у Славы она не могла, а мать с ней не разговаривала.
«Лишь бы только она на него заявление не написала», – боялась Женя и успокаивала себя тем, что в этом случае её вызвали бы на допрос в милицию, а раз не вызывают, значит, никакого заявления нет.
На новогодние каникулы Славик не приехал. Это было ожидаемо, однако Женя всё равно надеялась, что он не побоится её матери, приедет, они встретятся, поговорят о том, что с ними случилось, и вместе решат, как быть дальше.
«Я тебя не брошу!» – клялся Славик в Жениных мечтах. Но наяву Женя от него не только этих слов – вообще ничего не услышала.
Две первые четверти десятого класса она ходила в школу, а после Нового года Ольга Борисовна перевела дочь на домашнее обучение, чтобы «не сверкала в школе своим животом». Женя занималась самостоятельно, Ольга Борисовна приносила ей задания от учителей и носила им тетради на проверку. Подруг к дочери она не пускала, на улицу, за ворота, тоже не разрешала ей выходить: меньше видят – меньше разговоров. На учёт она поставила Женю не в местную поликлинику, а в городскую. На явки ездили на нанятой машине. Водителем был человек надёжный, порядочный, свой – племянник Денис. Ольга Борисовна знала, что он лишнего болтать не станет.
От ребёнка, когда он родится, было решено отказаться.
– Ребёнок твой, – с нажимом сказала Ольга Борисовна дочери. – Я не заставляю тебя от него отказываться, просто предлагаю такой вариант. Но если ты хочешь его оставить и думаешь, что, когда он подрастёт, ты поедешь учиться и романы крутить с парнями, а я буду нянчиться, то знай: этого не будет! Я ещё не на пенсии, у меня работа и вообще свои планы на жизнь. Рассчитывай только на себя. Как уж ты будешь его растить в одиночку и без профессии, не знаю. Ты сама создала себе эту проблему, тебе и решать.
Женя понимала, что решение, к которому её подталкивает мать, – неправильное, нехорошее, но понимала это умом, а не сердцем. Она не испытывала к ребёнку материнских чувств. Иногда в ней проклёвывалось любопытство к этому непрошеному существу внутри себя, чаще – досада, но самым сильным чувством был страх. Он заглушал всё.
Жене казалось, что оставить ребёнка – значит перечеркнуть всю свою жизнь. Из-за ребёнка она не сможет закончить школу, получить профессию, найти нормальную работу. Максимум, что ей светит – работа какой-нибудь уборщицей.
– Смотрите, это дочь директрисы! – будут посмеиваться знакомые и тыкать в неё пальцем. – Хвалённая отличница и активистка, гордость школы!
«Да и ребёнок будет несчастлив, – убеждала себя Женя. – Бабушка будет его ненавидеть, матери-лохушки он будет стыдиться… А так, может, его усыновит какая-нибудь обеспеченная бездетная пара, типа нашего Дениса и его жены Нади… А если никто не усыновит, то я, когда выучусь и устроюсь на хорошую работу, разыщу его и заберу из детдома. Да, заберу!»
Чем меньше оставалось времени до появления ребёнка на свет, тем чаще Ольга Борисовна заговаривала с дочерью о том, что нужно принимать решение.
– Да откажусь я от него, откажусь! – угрюмо сообщила Женя, не выдержав. – Успокойся уже!
Дальнейшими своими планами она делиться с матерью не стала.
Ольга Борисовна с облегчением выдохнула и примирительно потрепала дочь по плечу:
– Я тоже думаю, что так будет лучше. Мы никому не скажем про отказ. Скажем, что ребёнок… – она запнулась. – Что роды были тяжёлые, и он не выжил.
Продолжение здесь: Меня зовут Фея, часть 2
Спасибо, что читаете😊
Душевного тепла вам и хорошего настроения)