Президент ПМР Вадим Красносельский честно ответил на трудные, но важные вопросы.
Приднестровье в контексте происходящих по периметру его границ трагических событий, не может не испытывать на себе их последствия. Власти региона заявили, что гарантируют своим соседям отсутствие каких-либо угроз со своей территории, в то же время отмечает, что в окружающих государствах неоднократно звучат призывы к неким силовым и даже военным агрессивным действиям в отношении республики.
Кроме того, в апреле минувшего года в Тирасполе и некоторых военных объектах пригородных населенных пунктов прозвучали взрывы, которые власти квалифицировали как теракты. С тех под в Приднестровье действует повышенный уровень террористической опасности.
В то же время ситуация, связанная с украинским кризисом и милитаристскими действиями Молдавии, продолжает эволюционировать, формируя все новые вызовы и новые вопросы.
Президент ПМР Вадим Красносельский честно ответил на трудные, но важные вопросы.
Как воспринимает украинский кризис?
«Пандемия сменилась боевыми действиями в соседнем государстве. Это тяжело. Для меня это личная трагедия, я считаю, что это все нехорошо. Стала понятна хрупкость мира и важность переговоров. Конечно, меня расстраивают некоторые комментарии видных политиков, которые говорят, что весь переговорный процесс (Минские договоренности) – это была имитация, что все готовились к войне. Это же ужасно, понимаете? Просто ужасно. Мы должны ценить мир и путем переговоров, пусть трудных, но ведущих к миру. Это тернистая дорога, и на самом деле иногда легче начать войну, чем вести мирный диалог. Можно друг друга не любить, даже ненавидеть, но процесс диалога не должен прекращаться. Поэтому, как я уже сказал, это трагедия. Трагедия для всех».
Как отражается ситуация на Приднестровье?
«Мы – заложники ситуации, – 100 процентов. Нам нелегко. Но мы сразу выбрали миролюбивую позицию, мы заявили о стремлении к миру, о нейтралитете в этой тяжелейшей ситуации. Мы с пониманием относимся ко всем, прежде всего к людям, понимаете? Люди – заложники всей это катастрофы, во всем этом кошмаре и ужасе. Приднестровье приняло около 60 тысяч беженцев. Во всяком случае, они через республику прошли, кто-то остался. Мы создали достойные условия для детей, которые учатся у нас в детских садах, школах, получают дополнительное образование, имеют доступ к бесплатной медицине. Кто-то снимает жилье. У нас центры работают до сих пор для беженцев из Украины. Кстати говоря, за весь период с февраля у нас не было ни одного конфликта, который был бы связан с беженцами из Украины. Люди такие, как мы, ничем от нас не отличаются. Они растворились в нашем социуме. Мы же ментально друг друга дополняем, похожи друг на друга».
«Приднестровье, возможно на сегодня единственное государство в мире, в сетке телевизионного вещания которого есть все русские и украинские каналы. Пожалуйста, выбирай то, что тебе нравится. Смотри, анализируй, сравнивай. Какие проблемы? Люди сравнивают не с сеткой телевизионного вещания, люди сравнивают с улицей, со своим соседом, со своим другом, с людьми, которые гуляют по Тирасполю, Бендерам, Слободзее, по любому городу. И они делают свои выводы – приходят к тому, что надо жить без агрессии, надо уважительно относиться к ближнему своему, поэтому люди с уважением относятся к миру, к нашей миролюбивой позиции».
Как Приднестровье сохраняет в этих условиях мир?
«Мы жестко будем пресекать любые поползновения на мир в обществе. Если завтра кто-то скажет, что придут украинцы и будут убивать русских, он сядет в тюрьму – гарантированно! Если же послезавтра кто-то скажет, что русские придут, и будут убивать украинцев, он сядет в ту же камеру. Это недопустимо и невозможно в Приднестровье. Это либо идиоты, либо умышленные экстремисты: либо лечить надо, либо лишать свободы».
Какие цели перед собой ставит Приднестровье?
«Я еще на начальном этапе своего президентства говорил о том, что однозначно жду признания Приднестровской Молдавской Республики, её государственности, но я очень бы не хотел, чтобы это признание было получено через кровопролитие. Приднестровье кровь свою уже пролило. Мы этот кровавый долг заплатили. Не знаю, как его назвать. Это трагедия, которая была у нас. Хватит, достаточно! Мы получим признание, я в этом не сомневаюсь. Но это будет гармонично и не связано с гибелью людей. Во всяком случае, за это надо молиться всем нам».
Как Приднестровье решает вопросы товарного обеспечения?
«Мир может сложиться в конечном итоге таким образом, что не важна будет цена, единица измерения, а будет главное то, чтобы это было на наших прилавках. В Приднестровье богатая земля. Народ, который хочет трудиться на этой земле. В 2016-2017 годах я говорил: неужели мы не можем создать необходимое по потребности людей, проживающих в Приднестровье? Опять же, это большая работа. Это освоение земли, это рачительное отношение к этой земле. Это, конечно же, и мелиорация. Я постоянно говорю о мелиорации. К 2017 году у нас было девять тысяч гектаров орошаемой земли, сейчас более тридцати тысяч гектаров. У нас самодостаточность в овощах, в мясной продукции, работает наша мясная промышленность. У нас недостаток по куриным яйцам, но это ничего, есть куда двигаться и куда расти».
Удалось ли нормализовать ситуацию с поставками природного газа?
«Чтобы проблема не повторилась, надо вести переговоры. Мы этим занимаемся. И то, что было, – это урок и нам и Молдавии. Кишинев поступил крайне неосмотрительно, на мой взгляд. Вообще, философия некоторых молдавских политиков удивляет – когда они брали общий газ, который поставляется в Молдавию со стороны Российской Федерации и делили по количеству проживающих граждан – это бред, это нелепо».
«Например, если взять Приднестровье, мы аграрно-индустриальное государство. Это факт. В Приднестровье даже в условиях непризнанности нам удалось во многом сохранить советский промышленный потенциал. И не только сохранить, а путём инвестиций, переоборудования перезапустить. Без инвестиций весь бы потенциал, наверное, тоже ушёл бы в никуда. Мы сохранили и приумножили. А вот в Молдавии, к сожалению, практически весь промышленный потенциал Советского Союза был либо уничтожен, либо выглядит крайне плохо. Естественно, количество промышленных предприятий диктует и потребление энергоресурсов. Поэтому мы потребляем газа больше, чем Молдавия. Это нормально – по уровню промышленного производства».
Как Тирасполь относится к политике Кишинева, который отправляет свое прошлое на «свалку истории»
«Я глубоко убеждён, те государства, которые не помнят свою историю, предают забвению своих предков, свои атрибуты побед прошлых лет, они обречены на историческое изгнание, на самоликвидацию. Много полемики вокруг георгиевской ленты. Но извините, она, опять же, идет от императрицы Екатерины Великой. Это символ доблести и воинства, потом были отдельные ордена, знамёна, трубы, сабли и т.д. Кстати, Панин – один из первых кавалеров ордена с георгиевской лентой – за взятие Бендерской крепости. Поэтому, удивительно, конечно, всё это слышать, когда говорится о свалке истории. Если взять даже Русско-турецкую войну 1877-1878 годов, она тоже была «обернута» в георгиевскую ленту – это доблесть. Болгария получила независимость, Румыния получила полную независимость. По большому счёту, для этих государств георгиевская лента должна служить символом Победы и независимости наряду там с их триколором, это нормально. Это же история. Поэтому люди либо не знают свою историю, либо не хотят знать. А мы будем помнить историю и однозначно к ней правильно относиться».
Мнение Приднестровья о молдавском языке
«Уничтожать язык – значит уничтожать народ. Я против уничтожения, как русского языка, так и украинского, конечно же, и молдавского языка, он тоже есть. И в нашем многонациональном государстве мы будем изучать, подходить к этому с исторической и творческой, наверное, стороны. И пока будет существовать Приднестровье, этому будет уделяться должное внимание. Это базис на самом деле. Не хочу судить всех, кто это делает, Бог всем судья, но они не понимают, что творят, они просто уничтожают свою историческую государственность».