На чем остановились?
Да... Строительство нового городка. В один из дней стремительный темп работ вдруг дал сбой. У экскаватора, копавшего траншеи, полетела "наводка". Наводка - это такая штуковина, которая направляет трос на колесо в лапе экскаватора. Деталь немудреная, но, тем не менее, для работы необходимая. В эту то минуту непредвиденного затишья и принесла нелёгкая на строительную площадку нашего замполита. А был он, надо сказать, эдаким типичным экземпляром партийного чиновника. Человеком от военного дела далеким. И потому атмосфера солдатской жизни действовала на него угнетающе. Поначалу он очень терялся. Не знал куда себя деть, куда приткнуть. Но постепенно освоился, пообвыкся. И, наконец, нашел занятие отвечающее его духовным потребностям, а именно - брал полковой УАЗик, и мотался весь день "по объектам", то бишь, по магазинам окрестных селений. И всё бы ничего, но иногда полковник вспоминал, что он, как ни крути, все же, замполит части. И в такую минуту у него возникало навязчивое желание научить кого-то "любить свободу". Тогда по части, то тут, то там, разливался его визгливый голосок, отчитывающий очередного бедолагу, попавшегося ему под руку. За это повизгивание, одутловатое, с двойным подбородком лицо, и рыхлую фигуру, имел наш замполит обидную кличку "Баба Толя" Увидев непорядок, пробегающий мимо стройплощадки полкан, начинает вкручивать нам в уши своё: - Почему сидим? Что за перекур с дремотцой?! Постоянно заряженный на хохму Женька, тут же отфутболивает его к экскаваторщику: - Мы то при чём? Вон - работать не хочет. На водку требует. А то, говорит, стимула пахать нету. - Отставить хохотаться! - взвизгнул Баба Толя. Понятно, что он принял заявление Сверчка за шутку, но всё же засеменил в направлении стоящего поодаль экскаватора. И тут Баба Толя совершил тактическую ошибку. В запале он подлетел прямо вплотную к машине. Остановись полковник метрах в трёх, глядишь, события повернулись как-то иначе. Но тут получилось так, что пуговка носа замполита оказалась в неприятном соседстве с грязным носком кирзача экскаваторщика, выставившего одну ногу из кабины. - В чём дело? Почему стоим? Здоровенный детина, развалившись в кресле, молча взирал с высоты своего положения на полковника. Нет, конечно, он и в мыслях не держал оскорбить Бабу Толю. Но огромный, под стать своей машине, мужик, имел и огромную башку, в которой ворочались огромные жернова тугих мыслей. И, чтобы сформулировать ответ, потребовался больший, чем обычно, отрезок времени. Просто мужику нужно было подумать. Так это выглядело сверху. Совсем иначе ситуация нарисовалась в глазах Бабы Толи. Над губой полковника мгновенно выступили бисеринки пота, маленькие очечки произвольно заскользили по широкому лицу. От волнения обычное его повизгивание перешло в сдавленный сип: - Сто?! Сто?! Отвесять, мерзавец! От такого неожиданного наскока экскаваторщик, наконец, вышел из ступора, и брякнул: - Наводку дашь - буду работать. Что тут случилось с Бабой Толей, он не поверил своим ушам. Пухленькие ручки сжались в маленькие кулачки. Полковник сделал телодвижение, по всей видимости, долженствующее означать -Я вот сейчас залезу, и распатроню тебя, паразита эдакого!" Он даже приподнял свою толстенькую ляжку, но нисколько не напугал этим меланхоличного машиниста. Тот, к этому времени, уже успел потерять всякий интерес к происходящему. Беспомощно озираясь, замполит, наконец, нашел на ком сорвать свою злость. К стройплощадке бодро трусил наш ротный. - Капитан! Ко мне! Ты хоть в курсе, что у тебя здесь происходит?! Еще издалека ротный начинает радостно рапортовать: - Нашли. Нашли мы ему "наводку". Сейчас будет работать. Как Бабу Толю не хватил удар, просто не знаю...
Даже ремонт квартиры приносит с собой массу неудобств. Что уж говорить о таком масштабном предприятии, как преобразование части. Не обошлось и тут без накладок. Строительство новой бани несколько подзатянулось, а баня-времянка была уже снесена. И мы пару недель ездили баниться в соседний городок Хойники. Вот тут-то, в один из выходных, когда наша машина уже печатала своими протекторами узорчатые дорожки в раскисшем от жары асфальте хойницкого шоссе, Радик и подкинул мне свою идею: - Сашька! Нафик нам этот баня?! Едем на Днепр, купаться! - Очумел, что ли?! В нем же вода зараженная. Светиться хочешь? - Да мы в шистый зона поедем. Вверх по реке - писят километра, сто километра. Сколько надо - столько поедем. В духоте кабины это предложение кажется мне настолько заманчивым, что я в душе тут же соглашаюсь, хотя в слух тяну с сомнением: - Ну, не знаю. Ладно, давай с ребятами поговорим. - А шито с ними поговорим? Не нада с ними поговорим. Они сами меня к тебе послал. Во как! Ловко! Они, оказывается, и без меня уже всё решили. Так мы, вместо бани, оказываемся на песчаном пляже Днепра. Как же здесь красиво... Синяя гладь реки, с едва видимым противоположным берегом, вылизанный ветрами, без намека на какой либо след, золотистый песок пляжа, сочная зелень прибрежной растительности - всё это, умноженное на абсолютную безлюдность, мгновенно превращает нас в Робинзонов. За внешней неподвижностью реки скрыта удивительная мощь. Зайдя по грудь в воду, приходится наваливаться на течение, иначе тебя просто опрокинет. Плывя изо всех сил вверх по реке, в лучшем случае остаешься на месте, а стоит расслабиться, и тебя сносит далеко вниз. Назад к машине мы возвращаемся по бесконечной полосе пляжа. Наше купание превращается в непрерывное кружение: по воде - вниз, по пляжу - вверх. В глазах начинает рябить от солнечных бликов. В изнеможении валимся в тени нашего "Урала". Мы стараемся подолгу не находиться под прямыми лучами солнца. Ведь это тоже облучение, а лишняя доза нам, вроде как, ни к чему.
Небольшая пауза.
Читайте также.