5. Штурм Шатоя и прорыв из окружения – сжатие и начало уничтожения Аргунского котла (22-26 февраля)
5.1. Начало штурма Шатоя и уход Хаттаба (22-26 февраля)
22 февраля 2000 года федеральные войска силами 31-й воздушно-десантной бригады и 15-го мотострелкового полка начали штурм Шатоя и прилегающих к нему сел.
Положение боевиков к тому времени оставалось незавидным – они были измотаны длительными боями и маршами, на исходе были боеприпасы. Как потом выяснилось из трофейных видеоматериалов, боевики строго следили за их расходом, экономя патроны и особенно снаряды. Основные пути отхода были перерезаны, еще остававшиеся горные проходы на востоке и севере ущелья российская армия вот-вот должна была перекрыть. Стала ощущаться нехватка даже продовольствия – местные жители не могли прокормить такую ораву вооруженных людей, сосредоточенных на довольно ограниченном пространстве.
У боевиков, по сути, оставался единственный выход – рассосаться мелкими группами по горам и аулам, отдохнуть, подлечить раненых и больных и перейти к чисто партизанской войне. Но на пути этого замысла стояло одно серьезное препятствие – их численность была такой, что незаметно для российских войск разбиться на мелкие группы и разойтись «по домам» они не могли. Особенно затруднительно сделать это было зимой, когда отсутствовала скрывающая передвижения «зеленка», а пространство для маневра сильно ограничивалось несколькими труднопроходимыми маршрутами.
В этих условиях командование НВФ разделилось – одна часть оставалась в Шатое, видимо, надеясь продержаться до того момента, когда станут проходимыми горные перевалы и деревья покроются листьями. Эту часть боевиков возглавляли Руслан Гелаев (который, собственно, и руководил обороной Шатоя) и Аслан Масхадов. Их решение, помимо всего прочего, обуславливалось еще и тем, что в районе Шатоя и к северу/северо-западу от него у них (особенно – у Гелаева) были еще незанятые «федералами» горные районы и лагеря боевиков. В том же направлении находилось и родовое село Гелаева – Комсомольское (по-чеченски – Гой-Чу), куда он мог прорываться в самом крайнем случае после исчерпания всех возможностей к обороне.
Другая же часть боевиков во главе с Э. Хаттабом и Ш. Басаевым решила не дожидаться падения Шатоя и боев за него, а двинуться на прорыв немедленно. 21-22 февраля они покинули район Шатоя и начали передвижение на север, в район Зоны и Дачу‑Борзой. Оттуда боевики через Улус-Керт планировали идти на восток – там был единственный участок восточной части Аргунского котла, пока еще свободный для выхода из окружения. Кроме этого маршрута существовали еще высокогорные тропы южнее, но двигаться по ним было долго и трудно, а с «обозом» из раненых и обмороженных – практически невозможно.
осле этого следовало нащупать пригодную для прорыва брешь в построении российской армии, выйти в районы восточной Чечни, уже занятые «федералами», и перейти к партизанской войне, рассредоточив свои силы по селам. Время, когда эта часть боевиков покинула Шатой, обуславливалось еще одним важным фактором - им, в отличие от Гелаева, требовалось пройти гораздо больше километров, прежде чем можно было осесть в занятых противником районах. В то же время российские войска все ближе пробирались к проходу на восток в районе Улус-Керта со стороны Дубаюрта и Ведено. Возникла реальная опасность, что отряды Хаттаба и компании просто-напросто не успеют проскочить через этот природный коридор до подхода врага – и останутся запертыми в Аргунском ущелье. Требовалось идти на прорыв как можно быстрее, чтобы не упустить момент. Направление прорыва так же было неслучайным – как и Гелаев, Басаев с Хаттабом прорывались в те районы, где у них еще до войны были лагеря, базы, схроны и лояльное им население (базой Басаева изначально, до начала Второй Чеченской войны, было Ведено, Хаттаба – Серженьюрт на востоке Чечни). Покрытые сетью разнокалиберных по размерам аулов, горные Ножай-Юртовский и Веденский районы как нельзя кстати подходили для развертывания партизанской войны. Российские войска к тому времени хотя и заняли эти районы, но надежно их контролировать не было сил, местные боевики там уже практически перешли или переходили на нелегальное положение.
У Хаттаба было еще одно резонное основание не втягиваться в бои за Шатой, а срочно уходить – это разномастный «интернационал» из наемников в его отрядах. В случае взятия Шатоя российскими войсками им было очень трудно разойтись по селам ввиду характерной внешности, сильно отличной от местных. К примеру, арабы гораздо смуглее чеченцев, не говоря уже о неграх или уйгурах, которые так же не вписывались в типичные для Кавказа черты лица. Точно так же от чеченцев чисто внешне отличались и славянско-европейские наемники, которым было трудно раствориться по местным селам. В случае зачисток в Аргунском ущелье (а они всегда следовали за захватом федералами тех или иных населенных пунктов, особенно – с боем) эти люди становились легкой добычей. Им оставалось только прорываться туда, где можно было разойтись или по горным базам, или по уже «зачищенным» населенным пунктам, где риск столкнуться с российской армией был минимален.