Влад догоняет меня после уроков:
— Решила пойти другой дорогой?
Щеки раскраснелись от бега, дыхание вырывается изо рта жидкими облачками пара. Куртка опять расстегнута, шея с острым кадыком совсем беззащитна перед холодом. Ежусь, борясь с неуютным желанием обмотать ее шарфом.
— Я не домой, — говорю. — Мне надо в… другое место.
— Проводить? — тут же предлагает он. — Я свободен сегодня, как раз думал, чем бы заняться.
С сомнением оглядываюсь на школу. Идти одной не хочется, но Сонька отказалась, а Влад… Это все же лучше, чем ничего.
— Если хочешь, — отвечаю неуверенно. — Я иду в Башню. Знаешь, что это?
— Нет, впервые слышу.
— Тогда расскажу по дороге, — усмехаюсь. — Если передумаешь, я пойму.
Вскидывает брови:
— Почему должен передумать?
Медленно ступаем по тротуару, и я не решаюсь поднять глаза от влажного асфальта. Кроссовки шаркают, распинывая грязные опавшие листья, лужи отражают небо с редкими нечеткими облаками.
— Это недостройка в новом районе, — говорю. — Туда никто не ходит, все боятся.
— Почему?
— Плохая репутация. Там с самого начала все шло как-то наперекосяк. Собирались отгрохать элитную многоэтажку, но потом то ли финансирование урезали, то ли еще что-то такое… В общем, строительство заморозили, обнесли это все бетонной стеной и вроде как забыли.
— И чего здесь бояться?
— Просто через некоторое время там пацан один убился. Миша Миронов. Залезли с друзьями после школы, играли. Сорвался, в общем. Года четыре назад.
Влад глядит заинтересованно:
— Сколько ему было?
— Девять вроде.
— Из нашей школы?
— Да. Шумный такой, постоянно на виду, все его знали. Почему спрашиваешь?
— Просто так. Хочется его представить.
— Так вот, — продолжаю. — Говорят, будто бы его призрак с тех пор блуждает по Башне и пытается устроить несчастный случай тем, кто туда приходит. Типа скучно ему там одному, компанию себе сделать пытается.
Влад отвечает не задумываясь:
— Глупости. Мертвые, если возвращаются, не гуляют по недостройкам, а идут к тому, кто им больше всего дорог.
Звучит настолько легко и непринужденно, что я невольно поднимаю глаза, ожидая увидеть улыбку, но Влад совершенно серьезен.
— Над таким нельзя шутить, — говорю. — Это же… ну, неправильно.
— Я и не шучу, — пожимает плечами.
Все-таки надо было идти одной. Или вообще не идти.
— В общем, Башню не особо любят, — тараторю, чтобы поскорее закрыть тему. — Мы ходили туда однажды с девчонками, там в ограде проем есть небольшой, плиты неплотно стоят. Пошарились немного по первому этажу и убежали. Стремно там как-то.
— Это вы себе накрутили просто. Сказки про приведений для того и нужны, чтобы нервы пощекотать. А на самом деле умерших не надо бояться, они просто хотят быть с теми, кого любят.
— Откуда тебе знать?
— У меня свои источники, — усмехается. — Может, расскажу тебе когда-нибудь.
Стискиваю зубы до боли в скулах. Какая беспросветная чушь. И ведь не прогонишь его теперь, сама же позвала. Поскорей бы это все кончилось. Вернусь домой, залезу под одеяло и буду лежать, ни о чем не думая.
— А мы-то зачем туда идем? — спрашивает Влад после долгого молчания.
— Я… Я видела… То есть, мне сказали, что Валя туда ходила. Вот и думаю, может, это связано. Может, она там… нашла что-то.
— Кто сказал?
— Не помню. Какая разница?
Влад смотрит пытливо, будто трогает глазами. Хочется встряхнуться, чтобы сбросить с себя этот взгляд как ядовитого паука.
— Просто интересно, — отвечает, наконец отводя глаза.
Когда над домами вырастает угловатый силуэт Башни, я готова прыгать от радости. Прибавляю шаг, забыв обо всем остальном. Небольшой пустырь, поросший жухлой травой и заваленный мусором, за ним бетонная стена, надо немного обойти, и вот: одна из плит кренится, открывая малозаметную брешь — взрослый вряд ли пролезет, но подросток запросто. Воровато оглядываюсь, а потом ныряю внутрь, марая рукава. Влад ровно дышит в затылок, ни на секунду не отставая.
Мы замираем перед широким кирпичным домом — пять этажей, а выше только неровные края, похожие на неприветливый оскал. В пустые окна видно темные проходы и голые стены, ничего больше. Сжимаю кулаки в карманах, пытаясь оттолкнуть накатившее волнение. Чудится, будто подошла к краю черной бездны — достаточно одного неосторожного шага, чтобы упасть.
— Это всего лишь дом, — улыбается Влад, заметив мое напряжение. — Даже не дом, а просто стены. Бетон, кирпич и железо. Бояться нечего.
— Я и не боюсь, — говорю. — Просто немного не по себе.
Внутри холодно как в морозилке. Под подошвами хрустит грязь, сквозняк обдувает щеки. Пряча подбородок в воротник, я ступаю вперед, совершенно растерянная. Просторный подъезд с высоким потолком, лестницы без перил, множество одинаковых комнат, так и не ставших квартирами — ничего нового. Мы видели все это, когда приходили с подругами в прошлый раз. Глупо было надеяться, что теперь тут что-то другое. Я всего лишь увидела страшный сон с Валей, вот и все. Недостройка не таит никаких ответов.
— Кстати, а почему Башня? — спрашивает Влад, когда я заглядываю в очередной дверной проем. — Башня — это ведь что-то длинное и высокое. Тут скорее форт или цитадель, как считаешь?
— Понятия не имею, не я же придумала.
Поднимаюсь по лестнице, разглядывая каждую случайную трещинку на ступенях. Второй этаж ничем не отличается от первого, а третий — от второго. В прямоугольники окон видно дома неподалеку, мигающий светофор, ползущие по дороге автомобили. Отсюда все это кажется какой-то другой реальностью, ненастоящей и недосягаемой.
Где-то в глубине дома хлопает крыльями спугнутая птица, и я вздрагиваю, оборачиваясь.
— Нельзя же так нервничать, — смеется Влад. — Тут совсем никого. Ау!
Стены отражают его голос, множа и разнося во все концы. Разбитая тишина восстанавливается за несколько секунд, но гулкое «ау» так и стоит в ушах, не давая сердцу угомониться.
— Потише можно? — шепчу. — Здесь так-то запрещено находиться.
— Я не подумал, извини.
Он виновато поправляет рюкзак на плече, и из расстегнутого кармана выпадает учебник по литературе. Беспомощно шелестя страницами, он проваливается в проем между лестницами и скрывается из виду.
— Блин, — вздыхает Влад, заглядывая вниз. — Он же библиотечный, надо доставать.
— Иди ищи, — киваю. — Я осмотрюсь пока.
С облегчением перевожу дыхание, когда он убегает вниз. Одиночество, пусть это даже одиночество в Башне, все же гораздо приятнее, чем компания Влада. В нем скрывается нечто такое, что не получается понять, и это отталкивает.
Бегло осмотрев третий этаж, я поднимаюсь на четвертый и раздумываю, стоит ли лезть выше, когда за спиной раздается отчетливое шарканье ступней по бетонному полу.
— Кто здесь? — окликаю вполголоса.
Снизу доносятся еле различимые шорохи и раздраженная ругань — Влад все еще ищет учебник. Звук шагов повторяется совсем близко. Кажется, это в ближайшей от меня квартире.
Спрашиваю, незаметно отступая к лестнице:
— Тут кто-то есть?
Наверное, бомж или бродячая собака. Или маньяк-психопат. Или призрак Миши Миронова. Убегать придется медленно, потому что в таком месте любой неосторожный шаг может оказаться последним. Обидно будет стать новой городской легендой, всего лишь навернувшись с лестницы.
Пока воображаю, как буду семенить по ступенькам, из проема, откуда раздавались шаги, показывается тонкая девичья рука. Пальцы с грязными ногтями ложатся на стену, а потом выглядывает лицо: бледная кожа, темные круги под глазами. Волосы спутанные, длинные, необычайно белые — никогда в жизни таких не видела.
— Ты кто? — спрашиваю хрипло, совсем забыв, что только что собиралась убегать.
Она выходит, и я открываю рот от удивления. Молодая девушка, невысокая, одета в пыльную ночную рубашку до пола. Брови и ресницы того же странного цвета, что и волосы, отчего кажутся фальшивыми.
Она говорит:
— Меня зовут Алиса.
Тихий голос похож на шелест листвы. Сглотнув, я делаю осторожный шаг вперед:
— Как ты здесь оказалась?
— Мне надо было спрятаться, чтобы никто не видел. Это место подошло лучше других.
— Зачем спрятаться? Тебе что, нужна помощь?
Улыбка трогает тонкие потрескавшиеся губы. Бросив взгляд в сторону лестничного проема, откуда все еще слышен бубнеж Влада, Алиса отвечает:
— Это вам нужна помощь. Вам всем.
Только теперь замечаю, что там, где она прикасалась к стене, на кирпиче остались островки черной плесени. Глаза у Алисы тоже черные как две кляксы, будто зрачки расширились настолько, что заполнили всю радужку.
— Кто ты такая? — выдыхаю.
Усмехается:
— Она тоже так спросила. Сразу видно — сестры.
По нутру мгновенно расползается холод, ноги делаются ватными, руки сжимаются в кулаки.
— Это про Валю? — спрашиваю. — Ты ее видела?
Раздается уверенный топот по лестнице, и я оглядываюсь. Влад быстро поднимается, широко улыбаясь и размахивая книжкой. Со страниц срываются пылинки и разлетаются по воздуху мелкой невесомой крупой.
— Думал, не найду! С кем ты разговаривала?
Поворачиваюсь к Алисе, но ее уже нет. Только пустые коридоры, бесчисленные дверные проемы и строительный мусор на полу.
— Ни с кем, — отвечаю заторможенно.
— Разве? Я слышал твой голос.
— А я твой, — выдавливаю улыбку. — Не только тебе можно разговаривать с собой.
Он подозрительно хмурится и приближается к проему, откуда появилась Алиса.
— Смотри, плесень, — говорит. — Откуда она здесь? Не сыро же вроде. Я слышал, что… Офигеть!
Тороплюсь к нему, и вместе мы замираем на пороге, не рискуя входить. Стены внутри сплошь заросли грибковыми узорами. Сквозняк играет свисающими с потолка седыми прядями паутины, пол укрыт плесенью будто мхом. Осторожно втягиваю носом воздух: пахнет гнилостно, как из разрытой ямы.
— Кого ты видела? — спрашивает Влад.
— Н-никого.
— Это же неправда. Тебе что, запретили говорить?
Опускаю глаза. Сама не знаю, почему смолчала про Алису. Это какое-то наитие, мимолетное и малопонятное, но совсем не кажущееся случайностью.
— Тебе угрожали? — не умолкает Влад. — Не бойся, я же с тобой. Можешь все рассказать.
— Я же сказала, никого тут не было, — говорю, глядя в пол. — Я только поднялась, и ты вот пришел.
Он заносит ногу над заплесневелым полом, будто размышляя, входить ли, а потом все же отступает. Брови опущены, ноздри раздуты, на виске пульсирует жилка. Подозрительное беспокойство.
— А что ты так разволновался-то? — спрашиваю. — Кого я тут должна увидеть?
— Возможно, кого-то необычного, — отвечает после паузы, делая упор на последнее слово. — Смотри, тут ведь явно что-то не так.
Заставляю себя принять беззаботный вид:
— Каждый день вижу кучу необычных людей. Особенно в школе. Хочешь, буду фоткать для тебя? Дашь номер, чтобы пересылать в…
Влад поднимает на меня глаза, заставляя осечься — взгляд серьезный и острый, с каким-то еле уловимым проблеском грусти.
— Не понимаю, почему не хочешь рассказывать, — говорит, — но хочу, чтобы ты знала — я не враг. И никому не желаю зла.
Тщетно пытаюсь подавить нарастающее чувство вины. Нельзя быть такой строгой к новенькому всего лишь потому, что показался странноватым. Пора научиться смотреть на все с разных точек зрения.
— Мне можно сказать, — продолжает Влад. — И я постараюсь помочь.
В памяти всплывает лицо Вали, когда она наклонилась надо мной сегодня утром. Потом глаза Алисы — будто бусины из черного агата. Трудно разобрать, реально всё или только плод воображения. Быть может, так сказываются последствия нервного потрясения. В любом случае это касается только меня.
— Здесь никого не было, — говорю. — Только ты и я.
Помолчав, Влад слабо улыбается:
— Думаю, это к лучшему. Пошли домой.
***
Следующим утром Сонька ловит меня у питьевого фонтанчика и тащит в закуток за раздевалками. Вертит головой по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, и наклоняется, дыша в лицо мятной жвачкой:
— Так это правда? Я тебе вчера тыщу сообщений отправила, до сих пор все непрочитанные!
— Я не заходила в сеть, — говорю, пытаясь понять хоть что-нибудь по ее хитрой улыбке. — Там за последнее время столько понаписали, все эти соболезнования, сил нет разгребать. А что стряслось?
— Как это что стряслось! — закатывает глаза. — Кто-то ходил в заброшку с новеньким! Второй день знакомства — не слишком быстро? Надо хотя бы для начала построить из себя приличную девочку. Набить цену, понимаешь?
Возмущаюсь:
— Ой, ну тебя! Мы не для этого ходили. Между прочим, я тебя туда звала, если помнишь. Кто тебе вообще сказал?
— Ленка. Она же там живет рядом, в окно увидела, — Соня выглядит одновременно расстроенной и обнадеженной. — А зачем туда вообще?
— Да блин, как сказать. Мне Валька… приснилась утром, говорила что-то про Башню. Я и решила сходить. Бывают же вещие сны, или типа того.
— Бывают, — с готовностью соглашается Соня. — У меня когда прадед умер, мы его медали не могли найти. Думали, украл кто-нибудь. А он потом бабке снится и говорит, мол, посмотри в валенке на веранде. Она утром посмотрела, и знаешь что? Там они, все до одной. Спрятал, чтобы не утащили, он всю жизнь над ними трясся. Ну так что, Стаменев-то как там с тобой оказался?
— Да увязался хвостом, я и не стала отказываться. Одной страшно, а ты кинула.
— Надо было сказать про сон, я бы пошла! А ты молчок, и лицо загадочное. Я же не знала, что серьезное дело, думала, дурью маешься. А ты у него про меня не спрашивала?
— У кого?
— Да у Стаменева, у кого еще-то!
Сверху слышится крик, потом удар хлопнувшей двери. Истеричный женский голос, спокойный мужской. Любопытные тут же сбегаются к лестнице, торопясь увидеть все собственными глазами.
— Скандал какой-то, — предвкушает Соня, тут же забыв про Влада. — Пошли посмотрим!
Рядом с учительской толпа зевак. В центре внимания директор, покрасневший, растерянный, негромко оправдывающийся. Вокруг него вьется худая женщина в расстегнутом пальто, шапка сползла на затылок, волосы растрепались, сумка болтается на локте дохлой медузой. Лицо кажется знакомым, и я наклоняюсь к уху Сони:
— Это кто такая?
Она пожимает плечами, но кто-то из толпы отвечает:
— Мать Миши Миронова.
— Что ей надо?
— Бесится, что его не хотят восстанавливать в школе.
От удивления язык прилипает к нёбу. Пока растерянно моргаю, директор наконец выходит из себя и повышает голос:
— Милейшая, если вы прямо сейчас не покинете здание, я вызову санитаров! Давайте не будем никому портить жизнь.
Мать Миронова тычет пальцем ему в грудь:
— Вы быстро передумаете, когда я приду к вам с сыном. Вам придется. Это правда.
А потом разворачивается и цокает каблуками к выходу сквозь поспешно расступающуюся толпу. Все изумленно переглядываются, гомон стоит как на базаре. Утерев со лба пот, директор поднимает руки:
— Расходитесь по кабинетам, урок вот-вот начнется!
Соня хватает за рукав Лену, глазевшую здесь до нашего прибытия, и вместе мы отступаем к лестницам. Толпа быстро рассасывается, тут и там вполголоса обсуждают произошедшее, лица напуганные и бледные.
— Вы охренеете, — шепчет Ленка, не дожидаясь вопросов.
Глаза выпучены, на губах недоверчиво-восторженная улыбка, какая бывает, когда смотришь, как кто-то вытворяет нечто сумасбродное.
— Лично я уже охренела, — отвечаю.
— Просто цирк! — выдыхает Ленка. — Эта дурная ворвалась в учительскую и такая, мол, Миша хочет вернуться в школу, у него тут друзья. Говорит, типа он к ней ночью приходил живой и рассказывал, как по всем соскучился.
Соня крутит пальцем у виска:
— Так она сразу после его смерти поехала, все знают. Каждый день на кладбище, то цветочки ставит, то фотографию протирает. Лучше бы он вызвал санитаров все-таки.
— Цветочки — это одно, тут можно понять, — возражаю. — А такая истерика — это как-то ненормально уже. Здесь надо разбираться.
— Так я и говорю же — поехала, — отмахивается Соня. — Вообще не удивлюсь, если еще и зарежет кого-нибудь.
Надрывается звонок, и Ленка подпрыгивает:
— Ладно, девки, у меня биология. А ты потом расскажешь, чем вы там с рыжим занимались в Башне, а то я из окна не разглядела толком.
Она убегает, теряясь в пустеющих коридорах, а я осуждающе гляжу на Соню.
— Что? — хлопает ресницами. — Я тут вообще ни при чем.
Продолжение следует...
- Часть 3
Пустоцвет
- Часть 3
Автор: Игорь Шанин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/29919-pustocvet.html
Содержание:
Зрение
Пустоцвет
- Часть 3
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: