«Меж могил моей вздорной фамилии
Я походкой матросской иду».
Василий К.
Часть I. Январь.
Глава 1. Новый Год.
«Одни меня звали Себастиан,
Другие не звали никак».
Василий К.
Этот Новый год Себастиан впервые встречал один. Красивая ёлка, высокая, под самый потолок его комнаты, украшенная исключительно красными игрушками: шарами, шишками, яблоками, сосульками, уютно мигала гирляндой рядом с изразцовой печью. Эта печь, сохранившаяся на первом этаже флигеля, в одном из дворов Петроградской стороны, каким-то чудом сохранила работоспособность до того момента, как он вступил во владение этой жилплощадью, доставшейся ему от дальней родственницы, о которой Себастиан толком ничего не знал, пока её адвокат не оказался на пороге его купчинской квартиры. Первым, что он сделал, переехав в исторический центр, был ремонт печи. Где сам, где с помощью непонятно как найденных умельцев он прочистил дымоход и укрепил с десяток начинавших отваливаться изразцов. Чугунную дверцу топки заменила современная из огнеупорного стекла, позволяющего смотреть на пламя. Себастиан очень любил топить печь и смотреть на огонь, это занятие погружало его в состояние покоя и умиротворения. Мысли уносились далеко, и в памяти всплывали сцены и персонажи его насыщенной событиями жизни. Он не был нисколько расстроен своим новогодним одиночеством, скорее - наоборот. Сидя перед приоткрытой дверцей голландки, он перебирал воспоминания, словно опытный библиотекарь перебирает карточки, своего книжного царства.
Конечно, он мог бы поехать к своим родителям и встретить Новый год с ними, но Себастиан тяготился их общества. Во-первых, они по-прежнему звали его Сева или Всеволод. По паспорту он действительно был Всеволодом, а именно Всеволодом Владимировичем Севастьяновым. Однако уже лет тридцать пять, как все окружающие знали его как Себастиана. Прозвище родилось и навсегда приклеилось к нему в пятом классе, когда после просмотра на зимних каникулах фильма «Пятнадцатилетний капитан» одноклассники дали ему прозвище «Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом», по созвучию имени злодея с его фамилией - Севастьянов. Со временем прозвище сократилось до «Себастиана», но прилипло намертво. Ему оно тоже понравилось, и он стал представляться Себастиан Севастьянов. Во-вторых, им совсем не о чем было говорить. Когда он заезжал навестить родителей, то их общение ограничивалось парой-тройкой фраз и часом молчания за столом или перед телевизором. Очень часто говорят, что мудрость приходит к людям рука об руку со старостью, но иногда старость приходит одна. Когда это происходит, на свете появляются "пустые" старики. Те, кто выйдя на пенсию перестают быть сколько-то интересными и заметными для окружающих. Всю свою активную часть жизни они учились, работали, находили и теряли знакомых (которых называли друзьями, потому что так принято), рожали детей, отдавали их на воспитание своим пожилым родителям, обычно не участвовали в воспитании внуков, потому что продолжали работать и по наступлении пенсионного возраста, но не по призванию и не ради денег, а из привычки. Они жили по правилам, не выделяясь, не нарушая и не привлекаясь. Их ценили на службе, но выдающихся трудовых заслуг у них не было, они хорошо учились, но научные работы написали другие. Их жизнь протекла практически безоблачно, ну может иногда дети их удивляли своим желанием выйти «за рамки». И вот наступила старость, а вместе с ней - пустота. Круг общения резко сузился с десятка сослуживцев и трёх-пяти приятелей до супруга и одного-двух родственников такого же возраста и состояния здоровья. Деятельность упростилась до похода в магазин, к врачу, в аптеку, снова в магазин. Прогулки с супругом, с которым вечно собачатся, так как оба друг другу оказались неинтересны на старости лет. Им нечем поделиться ни с детьми, ни с внуками, ни с учениками (впрочем, учеников у них нет). Жизненный опыт их никому не интересен, так как самого по себе опыта никакого и нет. Жизнь прошла мимо, даже не задев их по касательной.
У них вызывает искреннее удивление и непонимание почему ни дети, ни внуки их не хотят к ним заехать, навестить лишний раз, без напоминания. Ответ прост - у них в доме пусто. Не над чем смеяться, не над чем поразмыслить, не по чему горевать.
Их окна всегда завешены тюлем, словно они хотят отгородиться от неудобной для них правды окружающего Мира. В вазах стоят искусственные цветы. На полках книжных шкафов собрания сочинений русских классиков и французских беллетристов, книги по искусству и истории города, в котором они родились, но не смогли оставить хоть сколько-то значимый след. Судьба была к ним благосклонна - они нашли друг друга, когда обоим было немного за двадцать и надо было уже заводить семью, а то окружающие могли не так истолковать их семейное положение. Они держались друг за друга всю жизнь, как товарищи по несчастью. Любви, кипения страстей, ничего этого не было. Но у них было одинаковое понимание цели в жизни, что всё должно быть по правилам, все должно быть «ровно». Всю свою жизнь они прожили зрителями, занявшими места согласно купленным билетам и сдержанно хлопающими, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
Нет, в такой компании Себастиан встречать Новый год, праздник который он считал очень важным, не хотел. Его вполне устраивала компания пламени в печи, наряженной ёлки, бутылки рижского бальзама и сочинений Барри Уайта, приятно льющихся из динамика, стоящего на комоде. Наступил Новый год, мысленно подведя итоги прошедшего и удовлетворившись тем, как он прошёл, наметив цели на следующий, Себастиан ещё посмаковал бальзам, и отправился спать в предвкушении следующего дня.