Введение
30 октября 1837 г. состоялось торжественное открытие первой в России железной дороги от Санкт-Петербурга до Павловска. А в июне 1838 г. в Александровском театре был поставлен водевиль «Поездка в Царское Село по железной дороге» в бенефис Н.О. Дюра. Автором водевиля был Павел Степанович Федоров[1]. И это было первое литературное произведение о железной дороге на русском языке.
В научный обиход XXI в. текст пьесы ввел С.Ю. Руссков в своей статье «Любовь и паровоз: начало ”железнодорожной” темы в массовой литературе», на которую нередко ссылаются историки и культурологи: А.Б. Вульфов «Повседневная жизнь российских железных дорог», Ф.Б. Шенк «Поезд в современность. Мобильность и социальное пространство России в век железных дорог», Н. А. Непомнящих «Железная дорога как комплекс мотивов в русской лирике и эпике». Однако изучение поэтики водевиля Федорова оставалось на периферии исследовательского внимания, в том числе по причине трудного доступа к тексту (существует только в виде рукописи режиссерской копии в Театральной библиотеке Санкт-Петербурга). Однако образу железной дороги в русской литературе XIX в. посвящено много трудов отечественных и зарубежных литературоведов: статья St. L. Baehr «The troika and the train. Dialogues between tradition and technology in nineteenth-century russian literature», статья А. Dwyer «Of hats and trains: cultural traffic in Leskov's and Dostoevskii's westward journes», статьи Н.И. Мартишиной «Аксиология дороги в российской культуре и ее философско-художественная репрезентация», В.А. Котельникова «Железнодорожные сюжеты», А.М. Лесовиченко и Е.А. Мальцевой «Архетип матери как основа железнодорожных образов в литературе и искусстве» и др. К теме железных дорог в русской литературе обращаются и исследователи суперсовременной культурономики – А.А. Бонч-Осмоловская в статье «Культурономика в национальном корпусе русского языка, к постановке задачи: три века русских дорог». Также немало внимания вопросу изучения образности, связанной с железной дорогой в русской литературе XIX в можно найти у Владимира Набокова в его «Лекциях по русской литературе», в статьях современных литературоведов — И.Б. Павловой «К вопросу о символике “железной дороги“ в романе Л. Н. Толстого “Анна Каренина”», В.И. Порудоминского «С тех пор как я сел в вагон. Железная дорога в творческом сознании Л.Н. Толстого» или А. Эткинда «Русская литература, XIX век: Роман внутренней колонизации».
Павел Степанович Фёдоров — русский драматург, известный автор водевилей эпохи Николая I. Вот что о нем сообщает Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (1907 г.). Федоров «c 1853 г. состоял начальником репертуарной части Спб. театров. Был одним из известных водевилистов Николаевского времени. Дебютировал в сезон 1829—1830 гг. водевилем «Мир с турками», патриотического содержания. В течение 20-ти с лишком лет не переставал писать и, главным образом, переводить и переделывать на русские нравы с французского водевили и легкие комедии. Всего ему принадлежат 74 пьесы, из которых 17 оригинальных и 57 переводных»[2]. Из оригинальных имели значительный успех: «Архивариус» (1837), «Хочу быть актрисой» (1840) и «Довольно» (1849); из переводных «Путаница» (1840), «Аз и ферт» (1849), «Утка и стакан воды» (1852), комедии «Любовь и предрассудок» (1853) и др. Почти все пьесы Федорова были напечатаны во время его жизни в журнале «Репертуар и Пантеон». В 1874 г. появился первый том его «Сочинений и переводов». Павел Степанович Федоров управлял репертуарной частью театров столицы Российской Империи целых 26 лет. Современная ему печать неоднократно нападала на его репертуарную политику, но кроме критики были и похвальные отзывы. Именно Федоров поддерживал русскую оперу, требовал к актерам уважительного отношения и был сам в том примером, также проводил реформы в театрах и театральных училищах, активно работал в театрально-литературном комитете[3].
«Водевиль «Аз и ферт» знаменует закат классического водевиля. Хотя еще сохраняется водевильная схема интриги, совсем исчезает куплет. Сатирический образ помещика-самодура Мордашева напоминает аналогичные образы купцов Островского», — считает исследователь русского водевиля Н. Шантаренков[4]. Этот водевиль Федорова является русифицированной версией французской пьесы, но успех постановки был обусловлен именно ее русификацией, в частности действие Федоров переносить во времена Отечественной войны 1812 года. Вероятно, это же послужило причиной ее экранизации в советское время под названием «Старинный водевиль» (1947). «Аз и Ферт» имел версию радиоспектакля и телепостановки, которые были осуществлены в 2001 г. Интересную судьбу получила переведенная Федоровым французская пьеса «Соломенная шляпка», которая известна многим по замечательному фильму Леонида Квенихидзе (1974) с Андреем Мироновым в главной роли. Другие же пьесы Федорова ушли из репертуара в ХХ в.
Федоров был Почётным членом Санкт-Петербургского Филармонического общества (1862). Он музицировал на досуге и даже однажды сочинил романс, который весьма положительно оценил М.И. Глинка. Но более Федоров был известен среди своих знакомых своими сатирическими куплетами и эпиграммами. Он был также автором мемуаров, посвященных театральной жизни Петербурга — «К истории театральной цензуры» (1859)[5].
Водевиль «Поездка в Царское Село по железной дороге»
Федоров написал водевиль «Поездка в Царское Село по железной дороге» (1838) сразу после торжественного открытия первой в России железной дороги от Санкт-Петербурга до Павловска. Сюжет пьесы вертится вокруг любви главных героев и коллизий на пути к их счастью: симбирская помещица Варвара Андреевна Ракитова мешает воссоединится своей племяннице Наденьке с Василием Сашиным. Брат Ракитовой, отставной военный, помогает влюбленным, вручив им билеты на поезд в Царское Село, где они должны получить благословение на брак от матери Василия и пожениться. Как говорит персонаж пьесы, «нечего сказать: Ваш жизненный пример превосходен, не то, что водевиль, здесь хоть и прямо на страницы книги, а в водевиле, кроме брани да забав, ничего доброго не увидишь»[6].
Автор водевиля вкладывает в уста почти каждого персонажа пьесы характеристику железной дороги. Так восхищается прогрессом брат Ракитовой – Ершов в начале пьесы.
Ершов:
Да какая в ней дорога!
Поглядит там чудеса:
Двадцать верст, что много-много
Пронесется в полчаса!
Знать народ на белом свете
Стал умнее и мудрей,
Если поезд проезжает
На парах без лошадей[7]!
Или во второй картине уже целый восторженный хор.
Хор пассажиров:
Да извольте торопится
Паровоз не будет ждать.
Все хотим мы прокатиться
Все хотим мы погулять[8]!
В ремарке к началу второй картины «Петербургская станция» водевиля читаем: «Театр представляет галерею Петербургской станции на железной дороге. Назади несколько стеклянных дверей и окон, сквозь которые виден ряд экипажей, отправляющихся в Царское Село. С правой стороны касса, с левой стороны с приборами буфет. Около стен стулья»[9].
Также автор подчеркивает, что и основные события происходят на станции: «Толпа народа у кассы, одни берут билеты, другие отправляются в экипажи предъявляя билеты кондуктору; иные толпятся у буфета, некоторые завтракают, курят трубки, разговаривают и проч.»[10].
Финальный куплет водевиля тоже подчеркивает железнодорожную тему:
Они грустили много,
Но все теперь пройдет
Железная дорога
Их к счастью приведет[11].
Железная дорога как локус
Железная дорога у Федорова впервые в русской литературе становится полноценным локусом. В.А. Котельников пишет об особом смыслообразующем факторе железной дороги как места действия, «хотя оно может иметь нейтральное значение в отношении события или персонажа, но в большинстве случаев оказывается весьма важно, в каком именно пространстве, в какой обстановке происходит событие и действует герой»[12]. В литературе XIX века, утверждает В.А. Котельников, «места действия» сводились к нескольким типам локусов: дома, города, природные ландшафты, с фрагментированием пространства и дифференциацией по тем или иным признакам. «Однако в том же столетии появился новый специфический в своем подвижном содержании локус – железная дорога, связующая урбанистические локусы и покрывающая разрастающейся сетью осваиваемое цивилизацией пространство»[13].
Действительно, решить проблему влюбленных, в водевиле Федорова, помогает именно только что появившаяся железная дорога и те возможности, которые она предоставила.
Зарождение символа
С.Ю. Руссков в статье «Любовь и паровоз: начало ”железнодорожной” темы в массовой литературе» предполагает, что железная дорога в данном водевиле выступает и символом свободы. С одной стороны, свободы главных героев от гонений и разлуки, а также свободы для обычного человека путешествовать, стирающей общественные границы и ломающей общественное сознание[14]. Таким образом, железная дорога ворвалась в литературу не только как локус, но и как топос, весьма важный в обществе того времени.
Интересные данные представляет нам культуромика — новый метод исследования культурных и социальных процессов с помощью статистического анализа употребления слов и словосочетаний в огромных текстовых массивах. В статье А. А. Бонч-Осмоловской «Культурономика в национальном корпусе русского языка, к постановке задачи: три века русских дорог»[15] рассмотрены данные XVIII–XX веков, полученные как результат запроса «имя прилагательное + дорога». Одним из узких словосочетаний было выбрано «железная дорога». В корпусе русского языка оно появляется лишь в 1801- 1850 гг. с частотностью упоминаний 7,47, а с 1851- 1900 гг. уже в 32,33, при этом надо заметить, что за три века наиболее большим значением частоты упоминаний железной дороги может похвастаться следующий выделенный период 1901- 1920 гг. – 42,14. «Обращает на себя внимание феноменальный взлет частотности семантического класса “железная дорога” во вторую половину XIX века»[16], — констатирует исследовательница. Количество вхождений, по подсчетам А. А. Бонч-Осмоловской, увеличилось более чем в 4 раза. И как полагает автор исследования, к этому немало причастна художественная литература (39% текстов). «Для носителя русского языка второй половины XIX века железная дорога сразу стала чрезвычайно мощным символом искусства, отражающим современную эпоху»[17], — заключает А. А. Бонч-Осмоловская.
Заключение
Водевиль Павла Степановича Федорова «Поездка в Царское Село по железной дороге» являясь первым литературным произведением, несущим образ железной дороги, сразу робко направляет развитие этого образа в русской литературе к разработанным последователями высотам: и локус, и топос, и символ.
И мы можем говорить о том, что данный водевиль заслуживает своего возвращения, если не к зрителям, то к читателям. Сейчас он существует только в виде рукописи режиссерской копии в Театральной библиотеке Санкт-Петербурга. Но в издательском отделе Учебно-методического Центра ЖДТ уже задумались об издании водевиля П. С. Федорова.
[1] Вульфов, А.Б. Повседневная жизнь российских железных дорог. М.: Молодая гвардия, 2007. С.244.
[2] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. ЭСБЕ/Федоров, Павел Степанович — Викитека (wikisource.org) Дата обращения: 24.01.2022
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. ЭСБЕ/Федоров, Павел Степанович — Викитека (wikisource.org) Дата обращения: 24.01.2022
[4] Русский водевиль. //Составитель Н. Шантаренков// М., Издательство «Искусство», 1970. С. 18.
[6] Фёдоров П. С. Поездка в Царское Село по железной дороге : водевиль в 2 карт. / П. С. Федоров. Л.28.
[7] Там же Л.12
[8] Там же. Л.16
[9] Там же. Л.16
[10] Там же. Л. 19
[11] Там же. Л. 29
[12] Котельников В.А. Железнодорожные сюжеты// Исследовательский журнал Русского Языка и Литературы. 2021.Т.9. С.28.
[13] Там же. С.29.
[14] Руссков, С. Ю. Любовь и паровоз: начало «железнодорожной» темы в массовой литературе // Вестник Новгородского государственного университета. Серия: Филология. История. 2010. №57. С.72.
[15] Бонч-Осмоловская, А.А.. Культурономика в национальном корпусе русского языка, к постановке задачи: три века русских дорог.// Труды института русского языка им. В.В. Виноградова. 2015. № 6. С. 605-641.
[16] Там же. С. 637.
[17] Там же. С. 639.