Спустившись с Сухого моста (на карте), мы стали обходить импровизированные "торговые ряды", представляющие собой простыни, расстеленные прямо на земле с различной утварью, разложенной на них (иногда и простыней не было - товар лежал на земле). Дато здоровался почти с каждым продавцом, обмениваясь парой реплик по-грузински. Видя, что я прохожу вместе с этим, по-видимому, уважаемым здесь человеком, никто не донимал меня расспросами и просьбами что-либо купить, как часто бывает на подобных ярмарках.
Самовары: различной вместимости, года производства, материала, нескончаемые ряды национальных глиняных кувшинов (интересно: кому они нужны?), медали, монеты, пластинки, картины… Чего здесь только не было! И все, разумеется, имело свою немалую цену, которую необходимо было сбивать как на любом восточном базаре.
Сколько уже существует человечество, что произвело столько предметов, которые теперь считаются стариной. Настоящая сокровищница старины!
Вот стоит женщина (кажется, из России), напротив нее седой грузин, возраст которого угадать невозможно:
-Женищина вы не понимает свойей удачи! Это редчайший вид, это как вино, которому двести лет! Я клянусь Вам! - он размашисто перекрестился на купола, выходившие из-за деревьев. Вся мощь театрального таланта этого сухого, побитого жизнью, кривого мужчины была направлена на то, чтобы его товар был куплен.
-Вот за это? Отдать тысячу? Нуу, уважаемый, я не могу себе такое позволить! - эта "женищина" уже не знала как отвязаться от актера уличного театра, который буквально преграждал ей дорогу и не пускал дальше. Что поделать: рынок место, где необходимо разговаривать с людьми и гнуть свою линию. Наши изнеженные магазинами тела, где ценник сразу отсекает целый ряд ненужных вопросов, здесь, увы не значил ничего. Его, ценника, здесь просто не было: он назначался в реальном времени в зависимости от настроения хозяина. Курс валюты и цена на нефть не имела на этой небольшой территории ровно никакого значения. Люди мучались от грубой навязчивости и вторжения в личные границы с одной стороны, и желанием все-таки завладеть той вещью, что приглянулась - с другой.
Но возникали вопросы: как провозить антиквариат через границу? У каждой страны этот вопрос регламентируется и далеко неизвестно сможете ли вы привезти свои антикварные покупки домой. Этот вопрос лучше изучить заранее дорогой читатель!
У одной, средних лет, грузинки на простынях лежал целый арсенал холодного оружия (не знаю насколько все это было законным?): сабли, ножи, и даже одна захудалая алебарда. У Дато загорелись глаза, и он галантно поинтересовавшись - можно ли оценить "вон ту саблю" - взял ее и, воинственно посмотрев вдаль, разрубил воздух в залихватском замахе.
В глазах его показалась отвага и решимость: отдать жизнь за грузинскую землю, христову веру и освобождение своего порабощенного народа. Возможно, также и его далекий предок шел на смертный бой с турком или фракийцем, поднявши свой ятаган выше головы в страшном ударе... В эту секунду лучше было не стоять на его пути и не переходить дорогу. Даже женщина-продавщица закрыла глаза ладонями изобразив страх. Но Дато слишком сильно вошел в роль и вдруг закричал "Эггегей!". Видимо вино от тетушки Гизо оказалось слишком качественным и выдержанным.
Встав на парапете, за которым неслась древняя Кура, я перевел дух. Голова после товарно-денежных разговоров гудела, а память будоражило разнообразие барахла и старья, увиденного мной за последний час. И ведь кто-то это покупает: уму непостижимо!
Дато поднял тост за то, чтобы события нашей жизни текли также стремительно и увлекательно, как и воды Мтквари. Я медленно поднял взгляд на автора столь оригинального тоста: кем он был? Я не лез в душу к Дато: его внутренний (по крайней мере внутренний) портрет виделся мне ясно и четко уже по тому, как он обращался с животными, нашими меньшими тварями, и как любил своего лучшего друга – веселого лабрадора.
Сидел ли он в тюрьме? Ну а кто святой в нашей жизни дорогой читатель? Безгрешных людей нет на земле, и горе тому, кто будет утверждать обратное. Да и кто собственно я такой, отсидевший целые сутки в Тель-авивской крытке, чтобы судить человека, даже если проступки криминального разреза имели место в его жизни?
Смотря, после слов Дато, на воды Куры я погрузился в некий сомнамбулический гипноз (возможно винные пары проникшие в мозг были тому виной). Выходить из этого медитативного состояния не хотелось, но все-таки пришлось. Мимо нас прошла та самая женщина, которую худой грузин уговаривал купить его прекрасный товар (увы, я так и не понял о чем речь - собственно это и не важно, под его монолог можно было подставить любое наименование). Я не выдержал и спросил:
-Ну что, уговорил он Вас?
-И не то слово! Уговорились на 900 с копейками, я уже и не знала как от него отделаться!