От Гоа до Мумбаи ночь на поезде... Смесь местного колорита и колониальной архитектуры, экзотики и нищеты. Сверкающие здания офисов и банков. Пьянящие колоритом рынки и жуткие трущобы на окраинах. Красота и убожество. Сверкающий колониальным лоском Марин-Драйв. Толпы на Колабе. «Ворота Индии» и закат над заливом...
Бросив рюкзак в фанерном ящичке на втором этаже покрытого плесенью сооружения под кричащей вывеской «Отель Оберой», я ныряю в освященную немилосердным закатным солнцем толчею и погружаюсь в суп человеческих голов, рук, ног, рикш и тюрбанов. Я тут же, немедленно теряю ориентацию, направление, барахтаюсь, тону, снова выныриваю и вдруг резко сворачиваю прямо направо за угол. Красная вывеска «кафе Леопольд, с 1871 года» выдёргивает меня из уличного водоворота… Я цепляюсь за неё, подтягиваюсь с натугой и меня сразу же обдаёт прохладой крутящихся под потолком вентиляторов.. Кажется, я уже был здесь и не раз. Вот знакомые мне столы и колонны, ряды исторических фотографий на стенах, орущие официанты. Мне сдаётся, я уже вижу профиль Лина, красивое лицо Карлы, сальные глазки Маурицио, слышу глупые сентенции Уллы и занудные шутки Модены… Вы правда читали «Шантарам»?
Поляк за соседним столиком заканчивает своё панджабское тали и криво… как-то уж очень понимающе, лыбится, поглядывая в мою сторону. Через минуту, видимо, углядев во мне родственную душу, он бросает мне «перчатку» почти как брату:
- Не ищи глазами Прабакера, его уже давно нет… Давно приехал? Что тоже Шантарама начитался? Ты здесь давно? Ещё не офигел?
- Я только приехал! – я пока не знаю, кто он и как реагировать, – Офигел, конечно… малёк!
Конечно, офигел я совсем не малёк, но нельзя же сразу во всём признаваться первому встречному, тем более в этой стране. Выглядит он вполне обнадёживающе, но стоит ли сходу доверять всем встречным и поперечным, хоть он и европеец. Тем более здесь, в Леопольде:
- А ты здесь давно? – я начинаю осторожно….
- Полтора месяца на Гоа: Анджуна, Колва, Палолем, Агонда… Здесь уже неделю. Ездил отсюда в Пуну, в Аджанту и Эллору. Послезавтра еду в Дели и дальше в Гималаи, в Манали. Пора валить отсюда, пока совсем не изжарился и не свихнулся.
Меня отпускает… Кажется, свой чувак!
- Круто!.. Я тоже месяц на Гоа «прохлаждался», если так можно сказать в это время года, - мне уже хочется с ним пообщаться, а может бы и куда-то сходить вместе. Перспектива провести этот вечер, шляясь в одиночку по бесконечным докрасна прожаренным улицам, вызывает приступ уныния, - Думаю отсюда в Раджастан податься, хотя сейчас уже и не сезон, но я давно мечтаю туда съездить.. У меня, кстати, отец, пОляк…
- Так ты пОляк?! Не русский?!.. Ух ты! Молодец! А что делаешь сегодня вечером?.. Не хочешь в кино сходить? На какую-нибудь местную мутотень с танцами и драками? Не хочу идти один.. У меня тут есть две знакомые девчонки, ирландка и иранка (представляешь, замес!!), познакомились в Палолеме, но они не хотят на мутотень. Им нужно про любовь, а тут нет про любовь. Я сказал им, что в каждом индийском фильме есть про любовь, они поржали, но отказались. Наверное, их напугала афиша с пистолетами, - чувак напротив меня ржёт и ехидно щурится
- Отличная идея! Как тебя звать? Меня Андрей!, - я почти ликую,… кажется, вечер удался…
- Лукаш… Пойдём в Одеон, Регал или в Эрос… Это один из моих гештальтов в Бомбее. Хочу зайти в старый кинотеатр, времён английского Раджа и посмотреть там самый идиотский болливудский фильм из всех возможных.
Я доел свою досу, мы расплатились, хлопнули по рукам и вышли удушливую ночь.
Возле Эроса нерешительно стояли ирландка и иранка… Кейт и Шаде. С первого взгляда их дикое несоответствие образов било по глазам. Яркая, рыжая Кейт с крупными чертами лица и обезоруживающей улыбкой была создана для тусовок и компаний. Рядом с ней тонкая, изящная, как восточная статуэтка, Шаде с бездонными чёрными очами, выглядела азиатской загадкой, сошедшей со страниц «Тысячи и одной ночи»… Я обомлел.
- Где ты их нашёл, Лукаш? – я с завистью посмотрел на новоиспечённого друга.
Лукаш лукаво подмигнул и представил меня двум красоткам.
Они обошли все кинотеатры на Колабе и в районе Форта, но везде шёл «Даббанг» с полицейскими, драками и пистолетами. Сеанс уже начался, но мы всё равно купили билеты и прошли в зал. В темноте пробрались на свои места и, под дружный хохот публики, опустились в мягкие кресла. Пока я не разобрался с сюжетом, в глаза бросилась лепнина и металлические барельефы тридцатых годов двадцатого века, которыми были украшены стены в зрительном зале. Они изображали индийских крестьян, рикш и интеллигенцию, и помогающих им работников английской администрации. Почти как в каком-нибудь советском кинотеатре. Всё было вполне атмосферно.
Людей было немного, но все дружно хохотали. На экране творилась какая-то чехарда из пальбы, танцев и спецэффектов. Сальмон Кхан прыгал, летал, стрелял, вязал злодеев, разбивал стены и сердца знойным красоткам. Минут через десять-пятнадцать мы уже только в проходе не валялись от хохота. Перевод был ужасен, ничего не было слышно, но он был и не нужен… Вечером мы расстались друзьями и договорились, что когда-нибудь посмотрим этот фильм все вместе с начала и до конца. И ещё поняли, что расставаться не стоит, что на завтра у нас есть план, и стоит воплотить его всем вместе...
Весь следующий день мы шлялись по Бомбею… Лукаш знал тут уже всё и был нам вместо проводника: мы ездили на Элефанту, в храм Мумбай Деви, на центральный вокзал, на старый рынок, ещё раз неспешно прошлись по Марин Драйв, посидели Леопольде, а вечером попытались проводить закат в окружении двух сотен индийцев которые, обступив нас толпой на Чоупати Бич, пялились во все глаза, знакомились и задавали свои бесчисленные идиотские вопросы. Полиция, замахиваясь на них увесистыми дубинками, пыталась освободить нас из плена, а мы, переходя с места на место, так же честно пытались проводить солнце за горизонт. На обратном пути Кейт углядела на перекрёстке продавца арбузов. Арбузы были красные и сочились сладостным соком. Мы отдали по пять рупий и ждали развязки. Увидев ржавый, облепленный мухами, тесак в руках у далита, Кейт было метнулась, но было поздно – тесак смачно и сочно опустился вниз и начал привычную работу: арбуз разлетался на части красивыми мясистыми кусочками. Мы с Лукашем, помешкав и, несколько секунд оценивали грозящую нам опасность, но, переглянувшись, не выдержали и дружно вонзили зубы в сочную мякоть… Кейт с Шаде мялись, кривились, но так и не решились рискнуть своими желудками.. Нам с Лукашем досталась двойная порция. Будь что будет, мы же в Индии в конце концов…
Вечером, уже в потёмках, я вернулся в свой ящичек где-то в районе Бехрам Марг. На углу моего «пятизвёздочного люкса» стояли две хиджры, сладострастно на меня пялясь и игриво подмигивая … «Одна» из них, у которой на лице были следы интеллекта, бормотала в мою сторону что-то невнятное на хинглиш. В целом всё ожидаемо и понятно, но я всё же какое-то время пытался вывести из этой тарабарщины относительно внятную логическую цепочку… Правда можно было и не напрягаться, общий смысл таких обращений понятен и без слов:
- Погадать любезный?... Позолоти ручку!
Когда я впервые узнал об этом явлении индийской жизни, я не сразу поверил. Самое странное было не то, что эти люди поддерживают свою популяцию, воруя бездомных или отверженных детей, а то, что индийский «третий пол» имеет столь ощутимый политический вес в обществе и то, что перед ними чуть не трепещут все обыватели и хозяева индийских лавок, боясь их мести и чёрного сглаза. Если хиджра появляется на рынке, ни у кого в голову не придёт сказать «ей» «нет». Десять-двадцать рупий с прихода им всегда обеспечено. Я подаю красную «десятку» с портретом Махатмы Ганди. Вслед летят скабрёзные, сальные шуточки… Ладно, пусть им будет. Пусть мой завтрашний путь будет ровным и счастливым!
Утром я еду на вокзал. Отстояв длинную очередь, прячу в карман билет до Удайпура. Я ведь уже столько лет хочу попасть в Раджастан, в этот край легенд, сказаний, крепостей, тюрбанов и усов. Но карма вещь удивительная и непредсказуемая. Вечером приходит сообщение, что в Варанаси, самом священном из индийских городов есть друзья, которые меня ждут, да ещё и музыкальный фестиваль, который там скоро начинается. Я сдаю билет и покупаю новый.
Снова поезд, выжженная земля и коровы на рельсах...