«Когда говорят о «покорении» сил природы или экономических сил, о «господстве» над ними и т. д., то этим вовсе не хотят сказать, что люди могут «уничтожить» законы науки или «сформировать» их. Наоборот, этим хотят сказать лишь то, что люди могут открыть законы, познать их, овладеть ими, научиться применять их с полным знанием дела, использовать их в интересах общества и таким образом покорить их, добиться господства над ними.» (Сталин И. В., «Экономические проблемы социализма в СССР, 1952).
Социализм по своей структуре не является устойчивой формацией, в отличие от капитализма. Это утверждение, однако, требует более детального рассмотрения в силу своей неочевидности.
Многие скажут, что раз СССР как государство, строившее социализм, потерпел крах, то и социализм по этой причине должен считаться неустойчивой системой. Это ошибочное утверждение, потому что крах был обусловлен многими причинами, да и чистого социализма в СССР не было, таким образом придётся разбираться, в чём же заключается социализм и в чём он отличается от капитализма.
Полагается, что главное отличие состоит во владении средствами производства, или, иначе, инструментами. Укрупнённо экономический цикл для капитализма представляют следующим образом: 1) наём работников, 2) предоставление инструментов, 3) производство продукта, 4) продажа продукта, 5) выплата работникам средств согласно договору, 6) присвоение собственником инструментов остаточной части выручки. В случае социализма собственником инструментов выступает общество. Иногда говорят «государство», подразумевая общество. Экономический цикл при этом выглядит аналогично, а ответом на вопрос «куда уходит остаточная выручка» даётся ответ «в общественные или государственные фонды», из которых потом каждый участник общества получает дополнительные выплаты в виде льготного медицинского обслуживания, образования, сниженных цен на транспорт, коммунальные услуги и т.п. Но если экономический цикл выглядит точно так же, то почему тогда вторая система не называется «государственный» или «общественный» капитализм? Разница кроется именно в том, на что идёт остаточная выручка, таким образом отличие между капитализмом и социализмом состоит во владении инструментами и распределении выручки.
Откуда вообще возникает «остаточная выручка» или, как писал Маркс, прибавочный продукт? Возникает эта выручка из-за разницы стоимости продукта при продаже и стоимостью оплаты труда для производства этого продукта. Казалось бы при социализме можно было бы решить эту проблему за счёт точного планирования и фиксирования цены каждого продукта (и услуги) и соответствующего пересчёта заработных плат, чтобы обеспечить полную замкнутость экономической системы, но такой подход не работает. Невозможно учесть целиком все спонтанные желания людей, возникающие обстоятельства в виде природных и техногенных происшествий и т.п. В итоге нельзя запланировать все цены и оплату всего труда — всегда будет разница, и, чтобы не возникало денежного дефицита у населения, проще построить систему, в которой стоимость продукта выше стоимости труда, а разницу расходовать на общественные нужды при необходимости.
Итак, накопление остаточной выручки происходит при любой товарной системе. Капиталист накапливает её для развития производства и для его диверсификации, потому что глупо ждать насыщения рынка, а потом выходить на другой рынок, когда можно постепенно выйти на несколько рынков, обеспечив тем самым для капиталистического предприятия страховку от перепадов на разных рынках. При социализме основным вопросом становится контроль инструментов и распределения выручки для обеспечения благосостояния всего общества, и вот здесь, вместо мифического понятия «общество» выходят на первый план вполне конкретные чиновники. Со временем эти чиновники при отсутствии полного контроля могут начать перераспределение выручки в свою пользу, и тогда то, что пыталось стать социализмом, станет полу-капитализмом. В дальнейшем, осознав вышеизложенные простые истины, справедливые для любой экономической системы, чиновники могут перехватить контроль над инструментами, превратив систему в полный капитализм. Это именно то, что произошло с СССР.
Можно ли здесь сделать вывод о том, что капитализм более устойчив, чем социализм? Капитализм устойчив в силу одного из первичных физиологических стимулов — потребности доминирования над окружающими. Такое доминирование проявляется во всём: в том, чтобы появиться на обложке «серьёзного журнала», или чтобы имя предпринимателя или компании было у всех на слуху, или во владении эксклюзивными объектами и т.д. Те, у кого в капиталистической системе не получается вести своё дело, а желание доминировать очень сильно, идут в политику, где занимаются тем, что требуется для демонстрации и продвижения себя вперёд, а не тем, что реально нужно обществу. Эта система сохраняет устойчивость до тех пор, пока масса населения не превышает пределы, при которых эгоистичные действия политиков и бизнесменов не приводят к разного рода социальным проблемам. В этих точках система перестраивается для уменьшения уровня напряжения в обществе и процесс идёт дальше, таким образом капитализм физиологически устойчив.
Социализм, предполагающий перераспределение избытков в пользу общества, отвергает проявление доминирования в капиталистическом понимании, поэтому для решения проблемы устойчивости социализма нужно либо вводить внешний контроль, либо предложить обществу другую модель проявления доминирования, в противном случае попытка обеспечить устойчивость социализма капиталистическими методами обречена на провал. Это и есть проблема устойчивости социализма.
Система контроля так же не придаёт всей системе устойчивости, потому что как только контролирующий контур решит стать полным собственником, произойдёт такое же превращение системы в капиталистическую, как и в случае без подобного контура. Даже увеличение числа контуров контроля не поможет обеспечить устойчивость, потому что до тех пор, пока каждый контур зависит от людей, физиологическая потребность доминировать является критическим риском для всей системы. Попытка сделать контур контроля независимым от людей приведёт в итоге лишь к тому, что создатели такого контура заложат в него исключение для себя, что снова в конечном итоге поставит всю систему в зависимость от людей. Упование же на отсутствие «доброго царя» или «великого лидера» есть самое безрассудное оправдание невозможности построить подобную систему. Система, основанная на контроле, по своей сути обречена на неудачу.
Если нельзя обеспечить устойчивость при помощи внешнего контроля, то нельзя ли сделать это с помощью иной модели проявления доминирования, раз уж эту физиологическую потребность крайне сложно контролировать? В СССР была предпринята робкая попытка это сделать. Доски почёта, грамоты, статьи на «передовице» — всё это служило целью «потешить внутреннего павлина». Не сработало это потому, что чиновник, контролировавший гигантские, по сравнению с каждодневными тратами, финансовые потоки, и видевший, что в другой системе можно этим владеть, а не всего-лишь контролировать, получал совершенно иной образец для доминирования. Значит надо исключить стороннего участника (чиновника) из этого процесса. Сделать это можно путём передачи предприятия (инструмента) в своего рода «собственность» всех сотрудников этого предприятия. При этом если на предприятии работает 50 человек, то каждый «владеет» двумя процентами предприятия, если 100, то одним процентом и т.п. Владение здесь условное, и влияет на участие в управлении предприятием и на базовый коэффициент при распределении остаточной выручки. При этом для гарантии равновесности предприятий распределяемая сумма не должна превышать некое значение (какое — считается уже по факту целиком на всю систему). Так же должна присутствовать перекрёстная оценка деятельности сотрудников внутри предприятия, чтобы поощрять наиболее активных, и «наказывать» путём уменьшения премии самых неактивных. Государство же должно предоставлять законодательные и финансовые возможности для развития таких предприятий, в том числе и при помощи многоконтурной финансовой системы. Всё, что выше распределяемой суммы, должно идти в определённый фонд, из которого предприятие может оплачивать своим сотрудникам медицину, образование и т.п., то есть фонд социальных льгот.
В капитализме есть подобные системы, когда сотрудники получают акции компании. Но что такое 100 акций сотрудника по сравнению с сотнями тысяч акций управляющего и десятками миллионов акций владельца? Это капля в море, поэтому управляющий действует в первую очередь в интересах владельца, а не каждого сотрудника такой компании. Предложенная схема условного «владения» позволит перевернуть принцип «из благосостояния каждого может сложиться благосостояние всех» в принцип «из благосостояния всех проистекает благосостояние каждого».
Получается, что предлагаемая система продвигает принцип артельного владения, т.е. частной собственности? И да и нет. Пока человек трудится на предприятии — он «совладелец». Когда он переходит на другое предприятие, его «совладение» меняется. Если предприятие расформировывается, то государство обязано выкупить его и, за вычетом расходов (например, по банкротству) выплатить бывшим работникам «остаточную выручку». Конкретные детали разнообразных ситуаций не имеет смысл рассматривать здесь, потому что сперва важно понять, устойчив ли принцип сам по себе.
Что делать с государственными предприятиями? И возможны ли они? Да, возможны. Предприятия государственного значения, такие как оборонные, или добывающие полезные ископаемые, могут быть только государственными. В руководстве такими предприятиями напрямую должны участвовать профильные министерства, таким образом сотрудники министерства, «командированные» в государственные предприятия, получают оплату за свой труд с баланса предприятия с учётом своей активности и полезности, а не министерства (или иного государственного учреждения). На иных предприятиях трудоустроены только чиновники. Одним из таких предприятий можно назвать любое министерство. Как и у «частного» (а скорее общественного) предприятия, у государственного должен быть свой бюджет. В качестве доходов оно может, к примеру, получать налоги с отраслевых общественных предприятий. У подобных непроизводственных государственных предприятий в число задач должно входить, в том числе, уравновешивание (но не выравнивание) социальных льгот в отрасли и между отраслями. При соответствующей законодательной базе, обеспечивающей прохождение в государственные предприятия участников общественных предприятий, а также ограничение срока работы на государственных предприятиях, можно добиться ротации людей, исключающую «прирастание» чиновников ко своим местам. Можно было бы ещё много написать о деталях устройства такой системы, но общая суть уже должна быть ясна.
Я смею утверждать, что система, построенная подобным образом, будет не менее устойчивой, чем капиталистическая, потому что по сути она представляет собой частично капиталистическое взаимодействие (максимизация остаточной выручки) между социалистическими сообществами (предприятиями). Поскольку в капитализме такое взаимодействие ведёт к динамическому равновесию и устойчивости системы, то и в предлагаемой схеме равновесие так же достижимо, при этом вся система остаётся социалистической. Самым сложным для разработки моментом этой системы будет законодательство, не позволяющее, к примеру, искусственно банкротить или разбивать предприятия. Именно законодательное регулирование не должно позволять превращать общественные предприятия в капиталистические и осуществлять отъём общественной собственности в пользу горстки чиновников. Здесь также кроется опасность, потому что законодательное регулирование это область человеческой регуляции, но именно перемещение зоны опасности из аппарата чиновников в область законов придаёт такой системе устойчивость. В конце концов общественные предприятия могут содержать коллегии адвокатов, следящие за сохранением критически важных законов. Будет ли такая система настоящим социализмом? Нет, не будет, но она будет устойчивым шагом на пути к социализму, шагом, которому будет сложно «оступиться» в сторону капитализма.