Часть третья.
Мария подвинулась на обочину, заглушила мотор, сердце танцевало танго в бешенном ритме. Она положила голову на руль и ощутила смертельную усталость.
Между тем женщина не заметила водителя чуть не съехавшего в кювет грузовика. Он тоже остановился и широкими шагами с выражением лица "разъяренный лев" шел к Маше.
Неожиданно дверь открылась, и Мария услышал рев.
- Да, кто тебе дал право рисковать чужими жизнями, ты пьяная что ли?
Незадачливая автомобилистка виновато посмотрела на незнакомца и сказала:
- Простите, я очень устала, обычно я спасаю чужие жизни. Я торопилась, там, в больнице умирает мой отец. Вы целы, может вам помощь нужна? Я врач, давайте осмотрю вас! - Затараторила Мария.
- Отец, говоришь, умирает? Езжай, тогда. Будь осторожна. Выйди, лицо снежком потри, морок сразу снимет.
Маша послушалась совета незнакомца. Действительно, стало легче.
- Спасибо, вам! И ещё раз простите!
Мужчина стоял, с удивлением и уже без злости рассматривал случайную знакомую. А Маша попыталась тронуться с места и не смогла, машина не завелась. Думая, что грузовик уже уехал, она снова положила голову на руль и заплакала. Злость и бессилие овладели разумом.
Снова резко открылась дверь и все тот же незнакомец сказал:
- Бросай машину, утром вернешься. Поедем, довезу тебя, тут километров десять до города, не больше, если только не боишься.
- Спасибо, не боюсь! Как к вам можно обращаться?- Вежливо спросила Мария.
- Меня Тимофей зовут, а тебя?
- Мария, Мария Александровна Скворцова.
- Почему вы решил мне помочь, у вас ведь, наверное, работа и надо быстрей доставить груз?
- Правильно говоришь, только я вот так же из рейса к умирающей матери не успел, а потом белугой проревел дня три. Опоздал всего лишь на десять минут, хоть и летел со скоростью ракеты.
Маша удивленно рассматривала водителя. Это был мужчина высокого роста, широкоплечий с седой бородой и кудрявой шевелюрой. Ни дать ни взять Будулай из кино про цыгана. Она не могла представить такого богатыря плачущим.
-Ты замужем? – весело спросил попутчик.
-Нет, некогда. Работаю много. Я детский врач. Зимой в день больше тридцати вызовов бывает. Счастье, если ко всем успеешь. А нет - заснуть сложно, только усталость валит с ног. – Стесняясь, сообщила Маша.
- Знаешь, что? - мужчина лукаво посмотрел на попутчицу.
- Что?
- Я загадал, если ты успеешь к отцу – выходи за меня замуж. Я одинок и не был женат. А не успеем, уеду, молча и донимать не буду. Идет?
Сложно, сразу сказать. Я вас совсем не знаю.
- Ну, познакомились же. Сколько тебе лет?
- Больше тридцати,- ответила Маша.
- А мне сорок, вроде нормальный разбег, рискни?
- Не знаю, - протянула Мария, а про себя подумала. Я ничего не теряю. Пожалуй, рискну.
- Но сперва, - заметил Тимофей, - ты должна увидеть отца и выслушать его последние слова. А вон уже и больница видна. Тебя пустят?
-Обещали. Из больницы и звонили. – Настороженно сказала Маша.
- Все, приехали. Я подожду!
Мария нашла дверь, куда привозили больных на скорой, нажала кнопку звонка.
Не сразу, но за дверью послышались шаги, открылась форточка и пожилая санитарка спросила:
- Вы к кому?
- К Серафиме, она звонила, сообщила, что мой отец здесь, в тяжелом состоянии и может умереть. – Сказала посетительница.
- Ах, Симка – добрая душа. Это видать твоего папашу пьяный душегубец сшиб, ладно – заходи и посиди, позову ее.
Маша села, взглянула в огромное окно. Грузовика не было. Ну, и хорошо, а то ишь, ты – замуж. – Подумала Мария Александровна и прислушалась к звукам из коридора. Внезапно открылась дверь. Маленькая, худенькая медсестричка с большими глазами и крупными кудряшками пригласила пройти с ней.
- Спасибо, что приехали. Он уже целый час повторяет, позовите Машу, позовите Машу. Номер телефона мне дали в поликлинике. Ваш отец сказал, где вы работаете. Я и позвонила.
Они зашли в палату, Александр Александрович был один. Лицо забинтовано, открыты глаза и рот.
Мария села рядышком, погладила папу по руке и прошептала:
- Папа, я приехала! Ты просил приехать!
Внезапно слезящиеся глаза открылись и отец прошептал:
-Я тебе не папа и никогда им не был…- Александр Александрович говорил с трудом, задыхаясь и хрипя.
- В день нашей свадьбы, Елена уже была беременна от друга детства, что не хотел брать ее замуж… А я влюбился дурак! Пообещал воспитать тебя, как родную дочь. – Мужчина странно закашлял, потом продолжил.
- Если ты не веришь моим словам, спроси Анну, она жива? Я уже одной ногой там, для меня во лжи нет смысла. – Он снова закашлял.
Серафима дала ему немного воды и отошла.
- Я возненавидел тебя в тот самый день, когда ты заставила меня уйти. Ты сказала, что вы сами справитесь, хоть я планировал помогать. Нет моей вины в смерти Елены. Ребенок умер внутри ее, а при операции она потеряла много крови. Я не сказал тогда правды, чтобы ты не думала плохо о матери. Ты должна уважать её, ведь вам предстояло продолжить жизнь вместе, а она не смогла - ушла.
Александр Александрович замолчал, а у Маши в горле встал ком. Она стыдилась своих слов, сказанных в минуту маминого горя. Только не вернуть ни маму, ни то время. Чувство вины за обиду на воспитавшего её отца не испарится мгновенно.
Мария встала на колени у постели умирающего, поцеловала его руку и прошептала:
- Папа, прости и спасибо за все, что ты для меня сделал!
Мария поднялась взглянула на забинтованное лицо. Отцовские, широко открытые глаза застыли, она поняла – смерть забрала и его.
- Прощай, папочка, покойся с миром. Эх, кабы знать все раньше!
Мария Александровна поблагодарила Серафиму и попросила проводить ее до выхода. Стоя на крылечке больницы, Маша поняла, что из ее сердца ушла детская обида, злость и несправедливость в которой она обвиняла отца. Внутри росла огромная благодарность к Серафиме и себе, потому что поездка к умирающему была нужна больше ей, чем папе. На месте вечно зудящего узла обид вдруг образовалась пустота. Сейчас ее заполнял лишь морозный воздух, да накопленное за несколько дней переутомление.
Женщина медленно пошла к больничной калитке, улица была пуста. А может ей все это приснилось - выезд на встречку, Тимофей с предложением выйти замуж.
Недалеко от больницы находился железнодорожный вокзал, туда и направилась Маша Скворцова.
Минут через десять ее догнал все тот же грузовик.
Выглядывая из окна, Тимофей серьезно спросил:
- Отца то увидела? Говорила с ним?
Маша, понимая, что значит ее ответ, кивнула:
- Видела, застала.
- Садись, поехали!
- Куда?
- В светлое будущее, - подмигивая, ответил Тимофей.
Маша села, абсолютно не опасаясь нового знакомого, а через двадцать минут они уже расположились за столиком в круглосуточном «Макдоналдсе». Как только заказ был получен и Тимофей с Марией устроились за столом, мужчина вынул из кармана красивое серебряное колечко с красными камушками, затем попросил:
- Маша, выходи за меня! Я ездил домой. Это кольцо мой отец подарил маме в день их серебряной свадьбы. Она ни разу не одела его, сначала было не куда, а позже болезнь суставов искривила ее пальцы. Так оно и пролежало в шкатулке до сегодняшнего дня. – Тимофей замолчал.
Он внимательно рассматривал Марию, которая капала в кофе слезами и мешала их с напитком пластмассовой ложечкой.
- Я боюсь, - прошептала Маша.
- Чего?
- Мы познакомились несколько часов назад, ты не знаешь меня.
- Я понял что ты, такая, как мне нужна. Ты спасаешь детские жизни и переживаешь душой, если не удалось оказать помощь. Едешь усталая за много километров, чтобы закрыть глаза умирающему отцу. Ты похожа на меня, просто ты успела, а я нет.
Маша закрыла лицо руками, потом положила их на колени и вымолвила:
- Давай попробуем, сегодня необычная ночь. Да, в общем уже и утро! Я согласна.
Кольцо пришлось в пору…
Тетя Аня подтвердила слова Александра Александровича и похвалила Машу проявленную чуткость.
Через три месяца Мария вышла замуж. Часто вспоминая ту холодную, февральскую ночь Маша думает, что не случись с отцом несчастный случай, она бы никогда не встретила Тимофея и не вышла замуж, не простила бы отца и не узнала правды.